27 марта 1944 г. В служебном расписании стоит: «Занятия с оружием — крупнокалиберными пулеметами и минометами». Ночью снова шел снег. В хангва (магазин торгового агента) я покупаю флакон духов (концентрат фиалки) и бутылку вина. Вечером — все небо в звездах, но очень свежо! На небе тонкий серп луны, который покрывают легкие облака. На квартире я пишу длинное письмо родителям. Они все же должны знать, что я уже долгое время не на передовой. Это очень успокоит родителей, особенно мать. Здесь, наконец, можно вовсе не думать об этой «чертовой, бесконечно стреляющей войне»! Мой бог, как может быть прекрасна жизнь! Вечером нас посещает молодой венгр, брат хозяйки квартиры. Он говорит кое-как по-немецки. По профессии — учитель-стажер.
28 марта 1944 г. Придя сегодня вечером на нашу квартиру, мы нашли на столе большой графин с вином, а рядом визитная карточка: «Кашшаи Виктор, Tanito jelölt, Emöd (преподаватель из Эмёда)».
На обратной стороне карандашом написано:
«Дорогой Ганс!
Я все еще здесь и жду тебя. Есть целый литр вина, приходи с Генрихом. Я все написал на этой карточке. До встречи.
Кашшаи Виктор».
Через дикие Карпатские горы
29–31 марта 1944 г. «Неопределенное положение» в Венгрии урегулировано. Мы узнаем лишь немногое из того, что послужило причиной нашего пребывания здесь. Пожалуй, мы должны укрепить дух нашего союзника своим присутствием. Русские продвинулись вперед в направлении восточной границы Румынии. В Карпатах обстановка сложная! Мы узнаем, что «наш полк должен соединиться с 1029-м отдельным моторизованным полком „Великой Германии“» у Мишкольца, чтобы погрузиться в вагоны. Затем последовал новый приказ: «Усиленный 1029-й полк моторизованной пехоты „Великой Германии“ должен быстрым темпом двигаться к венгерско-румынской границе», чтобы блокировать тамошние переходы, так как Советы стоят уже у восточных склонов Карпат. Карпаты должны стать им преградой. Мы отправляемся по маршруту Токай — Ньередьхаза — Дебрецен.
4 апреля 1944 г. Мы нарушаем границу. Что ожидает нас там? Колонна приближается к городу Ватра-Дорней. Мы видим, как по улице длинной колонной тянутся войска — печальная картина. Но мы не знаем, уходят ли они по приказу или нет. Наш поезд едет очень медленно. На запасном пути станции — скопление русских пленных с опущенными головами. В котловане близ путей тело застреленного ивана, который хотел бежать. В тесных долинах — бронированные надолбы и проволочные заграждения. Дорога идет по одной стороне вдоль крутых горных склонов и спускается вниз в долину. Из-за многих поворотов и серпантинов поезд вытягивается в километровую длину. Румынские часовые стоят в туннелях, виадуках и на мостах. Мы узнаем, что город Черновицы снова взят венгерскими войсками. Положение же на всем Восточном фронте нам точно не известно. На маленькой станции товарный поезд с 15 легковыми машинами стоит уже четыре недели. Он должен идти в Одессу. Но в связи с изменившимся положением на фронте ждет нового приказа. Наш поезд останавливается на вокзале Варта-Дорней. На запасном станционном пути стоит поезд с эвакуированными немцами. Через два часа поезд трогается. Звездное ночное небо залито лунным светом. Покрытые снегом дикие горы выглядят фантастически. С тремя унтер-офицерами мы уютно устроились в вагоне и слушаем, как играет аккордеон. Через несколько долгих часов поезд останавливается, и мы выгружаемся в Садовых Камполо. На рассвете едем на грузовиках среди диких Карпатских гор. Гадаем, куда нас дальше отправят. Луна частично скрылась за облаками, покрывая их края серебром. У всех мостов дорогу преграждают шлагбаумы. В крутых изгибах через горы течет р. Молдова. Мы останавливаемся в городе Гура Хуморулуй и расходимся там по квартирам. Нас удивляет этот город: он совершенно пустой. Я с трудом нахожу расположение румынских солдат. Когда Восточный фронт отдаляется, сюда неожиданно и быстро возвращается население и появляются служебные инстанции, убегавшие из города. Евреи имели только два часа времени, чтобы убежать отсюда. Многие ничего не успевали взять с собой. Наша квартира находится в здании рядом с церковью. Мы охраняем вместе с румынской армией перевал. Далее, впереди, залегли солдаты, которые имеют приказ проверять паспорта и уходить только в крайнем случае на наши позиции. Солдаты залегли в окопах. Большая часть населения, которое осталось здесь, это фольксдойче, с которыми мы очень легко находим общий язык. С нашим хозяином квартиры ведем добрые беседы. Он воодушевленно рассказывает о своей службе в солдатах австрийской армии (Австрия перед Первой мировой войной 1914–1918 г. была империей и королевством). Он вспоминает местную управу, почту и торговлю. Довольно потешно рассказывает о взаимоотношениях между румынской и немецкой армиями. Сын у него тоже солдат. Ему 18 лет, и он воюет на Восточном фронте. Хозяин говорит о плохом обращении румынских командиров. Сам же он хвалит все немецкое и выражает надежду, что Германия победит. Он был несколько лет в Америке и брал уроки английского языка. Хозяин произнес несколько английских слов. Утром я умылся, побрился и понял, что необходимо переехать на другую квартиру. В то время как солдаты собирали вещи, я бродил по пустым домам. Здесь квартировали отставшие немецкие вспомогательные подразделения, потом в большинстве случаев казаки. Все они грабили, по привычке, эти дома. В них все порвано и разбросано. Печально, печально! Мы очень хорошо обходимся с гражданским населением! Большинство здесь говорит по-немецки. На улице процветает меновая торговля. Мы меняем табак и сигареты на шпик, яйца и масло. У нас пока еще нет минометов, а только два противотанковых орудия (5-см), которые гарантируют нашей части защиту на перевалах. Лежим в окопах, готовые ко всему.
5 апреля 1944 г. День проходит обычно. Служба идет. Вечером мы с унтер-офицерами противотанковой батареи и нашим фельдфебелем сидим в комнате. Во второй половине дня «организуем», переходя от дома к дому, себе обед из картофеля и яиц. Иваны, которые жили здесь короткое время, вели себя очень! Наш санитар хорошо играет на губной гармошке, а унтер-офицер Хайнц Шписс подпевает ему своим приятным голосом. Около 22.00 мы прощаемся и, проверив позиции, укладываемся спать. Среди ночи нас разбудили по внезапной тревоге: «Всех унтер-офицеров к командиру!» Что все это может значить? Что там случилось? Мы быстро одеваемся и бежим к нашему капитану. Он коротко сообщает нам, что возвращающиеся гражданские лица и немецкие солдаты видели примерно в 25–30 км перед нами русских, которые прорвались сюда с 20 танками. Направление их движения — на Гура Хуморулуй! Итак: «Тревога! Танки!» На нашем участке фронта только лишь отставшие возвращающиеся немецкие подразделения, без тяжелого оружия и противотанковых пушек. Мы имеем, правда, старые 3,7-см и 5-см противотанковые орудия и спешно готовим их к бою.
6 апреля 1944 г. Мы готовим к обороне наших молодых солдат и объясняем им, как надо воевать с танками. Короткий инструктаж унтер-офицеров. Солдаты должны знать все новейшие приемы борьбы с броневыми чудовищами. Так, у нас имеются фаустпатроны, противотанковые гранаты, уже известные с 1943 года, бутылки с двумя воспламеняющимися жидкостями, которые разбиваются при ударе и заволакивают танковые щели дымом, делая экипаж небоеспособным. Погода теплая и солнечная. Коричневые горы вырастают прямо из долины. Снег уже большей частью растаял. Рождественские ели и сосны довольно скудно растут, не поднимаясь до горных вершин. Теперь мы ждем русские танки. Но до полудня они у нас не появляются. Тревога оказывается ложной, не основанной на фактах. Это обыкновенные, панические слухи убегающих солдат и мирного населения. Но солдаты продолжают бежать к нам с передовых позиций. Они частично деморализованы! Мы возвращаемся в город и готовимся вести прежнее, домашнее времяпровождение. На улице я «продаю» пачку табака и получаю 1 кг шпика! (50 г табака стоит 400 лей). Среди гражданских лиц появляется старый пан, который бежал сюда с Кавказа через Кубань, Керчь, Крым, Одессу.