Многие города во время демографического роста расширились за пределы своей крепостной стены. Некоторые, как Париж, продолжали расти благодаря исходу населения из села, и бедствия едва сдерживали этот исход. Все эти города, у которых «за городской чертой» находились целые кварталы, знали, что им надо выбирать: жертвовать этими кварталами или укреплять их. Но даже обычное содержание стен в исправности порой было слишком обременительным для горожан. Тулузцы не пожелали использовать для починки стены хорошие кирпичи, как следует обожженные в печи, и довольствовались глинобитными постройками, хотя знали, что те осыплются на солнце и оплывут под ливнем.
Осознанию суровых военных нужд поспособствовал и король: ордонанс от 19 июля 1367 г. предписал настоящую «национализацию» крепостей. Владельцы укрепленных замков должны были привести их в состояние, позволяющее выдержать осаду, запастись провиантом и боеприпасами, приобрести стрелковое оружие, и все это за свой счет. Если они не могли этого сделать, им следовало снести высокие стены, чтобы враг не смог ими воспользоваться, после того как без труда их захватит. Можно догадаться, чего это стоило множеству мелких сеньоров, которые уже были измотаны экономическим кризисом и которых новые политические нравы часто вынуждали приобретать «вторую резиденцию» в Париже, Руане или Тулузе.
Что касается городов, то ордонанс Карла V предоставлял им выбор: включить предместья в состав города либо снести их. Владельцам этих домов, которые сожгли или разрушили, потому что те предоставляли дармовое укрытие для любителей подкопов или эскалад, позже компенсировали их стоимость.
В том же 1367 г. Карл V отправил свое доверенное лицо, Этьена дю Мустье, инспектировать крепости Нормандии. Бальи, со своей стороны, вместе с экспертами объехали свои потенциальные районы обороны. Когда, наконец, в 1370 г. разразилась война, военный казначей Жан Ле Мерсье все еще продолжал осмотр Нормандии.
Похоже, королевские стратеги первоначально различали два фронта — наступательный в Аквитании и фронт английских набегов, которых всегда можно было ждать из Шербура или Кале. Но ни одна область не могла быть уверенной, что маршрут такого набега не пройдет через нее.
Кампания, на которую пришлась битва при Креси, едва не дошла до стен Парижа. А ведь столица уже давно вышла на севере за пределы своей стены, то есть стены Филиппа Августа, оставив без всякой защиты на севере, западе и востоке «большие улицы» Сен-Дени и Сен-Мартен, Сент-Оноре и Сент-Антуан. От окрестностей Лувра до окрестностей дворца Сен-Поль Париж XIII в. был окружен поясом новых кварталов, и все больше домов вырастало вдоль Фландрской или Вексенской дорог, за старыми воротами, которых уже никто не мог бы запереть и названия которых уже становились просто парижской топографией.
Эта ситуация постоянно беспокоила чиновников, отвечающих за порядок, ведь жители предместий были подвержены панике и по любому поводу устремлялись в центр города, где дома, опустевшие после Черной чумы, очень быстро заселялись новыми парижанами. В 1360 г. Жан де Венетт с тревогой видел своими глазами, как жители трех крупных бургов левого берега — Сен-Жермен-де-Пре, Сен-Марселя и Нотр-Дам-де-Шам — покидают свои жилища и оставляют мебель, чтобы переселиться в тесноту Парижа.
Этот город, который был сжат старой окружной стеной как неудобным корсетом и порой должен был жертвовать окружающей городской застройкой — Сен-Жермен-де-Пре отчасти разрушили, — не мог вновь обрести внутреннего равновесия, не удвоив обороняемой площади. По инициативе энергичного прево Юга Обрио на правом берегу возвели новую стену — тем хуже было для Сен-Жермен-де-Пре, — которая отныне защищала кварталы, важные для поддержания как административной и политической деятельности, так и для экономического выживания города. Известны были богатые отели принцев и нотаблей-сановников, расположенные ниже по течению Сены вокруг Лувра и выше, близ королевской резиденции Сен-Поль. Теперь под защитой оказались и дома тысяч ремесленников и лавочников вдоль Пикардийской дороги, Фландрской дороги и дороги на Эно, за воротами Монмартр, Сен-Дени и Сен-Мартен.
Наконец, в новых «хороших кварталах» у ворот Барбетт и ворот Шом парвеню, разбогатевшие на управлении финансами и на войне, выкроили себе участки, чтобы построить резиденции, какие в слишком плотную застройку вокруг Сены и «Перекрестка Парижа» в старом городе вписать было бы нелегко. Дворец Барбетт оставил свое название в истории, когда был убит Людовик Орлеанский, выходивший оттуда после визита к королеве Изабелле. Дворец Клиссон оставил в парижском пейзаже XX в. силуэт двух своих башенок рядом с нынешним зданием Национальных архивов.
Это решение, которое утроило население правого берега, не увеличив населения левого, будет чревато последствиями для Парижа. Отныне городом финансистов, чиновников, суконщиков и менял был правый берег. Его называли просто «Город» (la Ville). Правый берег был «Университетом», населенным клириками, магистрами, адвокатами, книготорговцами, пергаментщиками.
Обрио довершил свое дело, начав возводить за счет короля, напротив Шампанской дороги, бастиду Сент-Антуан, из которой потомки сделают Бастилию. Первый камень, не без торжественности, заложили 22 апреля 1370 г. Составив на востоке пару для донжона Лувра, восьмибашенная Бастилия была прежде всего укрепленным пунктом на Венсенской дороге. Она защищала ворота, которые гарантировали безопасность короля. Англичане были тут ни при чем. Лишь память об Этьене Марселе объясняет, почему выходу с большой улицы Сент-Антуан было уделено такое внимание. Отсюда, пустив коня в галоп, король мог быстро укрыться в здании, которое было одновременно самой надежной из крепостей и самой приятной из резиденций — в Венсенском замке, где он родился.
Организовав тем самым систематическую пассивную оборону того, что удалось спасти от катастрофы в Бретиньи, Карл V чувствовал себя защищенным от сюрпризов. Оставалось сформировать армию для отвоевания земель. Армия Иоанна Доброго, наполовину феодальная, наполовину наемная, достаточно доказала свою несостоятельность — трусость и прежде всего недисциплинированность, — чтобы Карл V не счел первым условием для возвращения земель, потерянных в 1360 г., создание обновленной армии, набранной и организованной на новых основах и способной к новой стратегии.
Планы высадки десанта
Одно время французы подумывали поразить империю Плантагенетов в самое сердце. Старая идея высадки десанта в Англии, которую лелеял еще Филипп Красивый, вновь ожила по заключении союза с Кастилией. Флот короля Энрике Трастамарского был готов выйти в Ла-Манш. Надеялись, что шотландцы и валлийцы при этом не упустят возможности восстать. В таком случае, чтобы Аквитания пала, не понадобилось бы огня и меча, а значит, новых разрушений. Размаха приготовлений, которые с весны 1369 г. распорядился начать Карл V, было достаточно, чтобы показать значимость замысла: король Франции хотел не просто устроить диверсию, чтобы облегчить задачу будущего Аквитанского фронта. Он хотел напасть непосредственно на английский престол. Валуа понимал, что удар по Лондону гораздо быстрей принесет результаты, чем постепенный подрыв аквитанских позиций Черного принца. Тем самым Карл V «быстро дарует мир» Французскому королевству.