Оливье де Коэтиви спас Кале своими неумелыми действиями. Гасконцы запомнили, какие уступки им сделали в 1451 г. Они удивились, когда сенешаль вознамерился заставить их платить налог на содержание его войск. Положение, которое пообещал французский король, было ощутимо более благоприятным, чем то, к которому они привыкли при Плантагенете или Ланкастере.
Реальное положение всего через год оказалось намного хуже. В Бурж отправилась депутация; ей вежливо отказали. Посланцам Бордо дали понять, что им следует активно участвовать в обороне Гиени.
Бордосцы сочли, что их одурачили. С другой стороны, они очень плохо восприняли административную колонизацию, связанную с установлением нового режима. Гасконцы чувствовали, что попали под опеку, а бретонскую клику, окружавшую Коэтиви, переносить было трудно. Когда граф де Клермон объявил, что в случае опасности созовет бан и арьербан, это вызвало единодушное недовольство. Считалось, что завоеванные земли будут защищены за счет короля, но бордосцы не понимали, что король не может платить, не получая денег от податных. Старейшина де Сен-Серён возглавил заговор, в котором приняло участие большинство знатных гасконцев. В августе 1452 г. Гастон де Фуа и сеньор де Леспарр прибыли в Лондон, где Сомерсет только что вновь перехватил бразды правления. Йорк на время был оттеснен. Настало время заново позолотить королевский герб. Тем самым угроза, нависшая над Кале, была бы устранена наилучшим образом.
Командование было поручено Талботу. Флот был готов взять курс на Кале, где его ожидали Дюнуа, Ришмон и Брезе. 17 октября он снялся с якоря, направился к Жиронде и 20-го пришвартовался в Сулаке. 23-го англичане вступили в Бордо, не встретив реального сопротивления. Коэтиви много говорил об обороне, но ничего заранее не предпринял. Его схватили, прежде чем он успел вступить в бой. Граф де Клермон едва не попал в ловушку и спасся в последний момент. Французское владычество рухнуло как карточный домик.
Все произошло, как того и следовало ожидать. Через две недели англичане уже были в Либурне, Кастийоне, Рионсе, Кадийяке, Лангоне. Руо отстоял Фронсак, а Бонифачо де Вальперга сумел удержать Блей.
Карл VII воспринял весть о катастрофе хладнокровно. Он ждал, что на результаты его победы последует покушение в Нормандии; это произошло в Гиени. Стали готовиться начать действия весной.
Талбот начал кампанию в марте 1453 г. В его руки попал Фронсак. В качестве подкрепления к нему подошла армия под командованием его собственного сына, виконта Лайла. Теперь встала задача возвращения великой Аквитании, Аквитании Плантагенетов, Аквитании Бретиньи.
Но те, кто строил такие планы, не учли новой силы Карла VII. Король Франции был в состоянии набрать армию.
Граф де Клермон предпринял наступление с юга. С ним были Сентрай, Орваль, Вальперга и некоторые другие из тех испытанных капитанов, на которых догадались опереться для организации постоянной обороны королевства. Пройдя через Беарн, к нему присоединился граф де Фуа. В апреле-мае 1453 г. без труда удалось освободить область Базаса. На Иванов день Клермон и Фуа заняли Медок. Оба маршала, Лоэак и Жалонь, тем временем двинулись из Перигора и Ангумуа. При помощи Жоашена Руо и Жана Бюро они взяли Шале, потом Жансак. В начале июля они осадили Кастийон. Английский гарнизон направил в Бордо призыв о помощи. Талбот сделал вид, что считает его напрасным проявлением растерянности.
Их можно подпустить еще ближе!
То есть Талбот жертвовал Кастийоном и рассчитывал, что исход войны решится в битве за Бордо. Но население очень хорошо знало, что ждет гасконцев, слишком поспешивших в 1452 г. нарушить присягу на верность, принесенную Карлу VII в 1451 г. Оно так же обозлилось на Талбота, как прежде на Коэтиви.
И тем не менее старый воин не был безучастен к несчастью земли, которую столько раз опустошала война. Узнав о приближении Клермона, он задумал ограничить ущерб для населения за счет правильной «битвы» — столкновения на ристалище, достойного рыцарей. Он предложил французам назначить «день».
Мы не можем иметь о вас определенных сведений, потому что вы каждый день перемещаете лагерь и переходите в другую местность. Дабы не гневить Бога и не отягощать и не разорять бедный народ, если вам будет угодно остановиться и подождать в сообразном месте в открытом поле, чтобы там встретиться, мы уведомляем вас, что в течение трех ближайших дней будем там собственной персоной. Так не отступайте же! И да падет вина на вас!
Это случилось 21 июня. Клермон согласился и ждал три дня под Мартиньясом. Талбот приблизился, сделал привал в двух лье от французов, накормил коней и велел отступать к Бордо. Лучники с дороги устали и не могли следовать за армией. Клермон и его всадники увидели их на привале и перебили.
Талбот просто-напросто решил, что французов слишком много. Предлагая устроить «битву», он был плохо осведомлен. Но он зря заявил, покидая Бордо, что его возвращение будет триумфальным. Бордосцы пожали плечами.
Англичане не могли ждать, пока маршалы, занятые на Дордони, соединятся с графом де Клермоном, — тогда французов стало бы еще больше. Талбот сообразил, что обстоятельства уже не те, какие были до несостоявшегося «дня». Если он допустит соединение сил противника, время начнет работать на французов. Но если он заставит Клермона тщетно искать пропитания для своих войск в Медоке, который разоряли достаточно часто, чтобы там остались какие-либо ресурсы, то же самое время будет работать против французов. Талбот переменил мнение: Кастийон надо деблокировать.
Кастийон
Прожив на свете более восьмидесяти лет, старый капитан мало значения придавал новшествам. Он намеревался искрошить при помощи своих конных «копий» пехоту, составлявшую основное ядро французской осадной армии. Что касается артиллерии Бюро и Жирибо, то что она может сделать против движущейся конной лавины? Талбот рассуждал так же, как в свое время рыцари Филиппа VI или Иоанна Доброго об английских лучниках.
Под Кастийоном Лоэак, Жалонь, адмирал Жан де Бюэй и великий магистр Жак де Шабанн перегруппировали своих людей, распределив их между несколькими укрепленными пунктами и временным лагерем, где спешно возвели легкие укрепления — частокол и рвы. Утром 17 июля 1453 г. Талбот пошел на приступ. Шабанн и Руо как раз сумели защитить ядро своих войск: они увели все силы в лагерь, оставив лишь на высотах в стороне от поля два бретонских отряда. Англичане обладали инициативой, и казалось, что они на пути к победе.
Французы на этом сыграли: они выпустили своих коней. Животные помчались прочь в огромном облаке пыли. Многие в английской армии приняли это за начало бегства. Однако зрелище было совершенно неожиданным, и некоторые предположили, что следует выждать и понаблюдать, а то и разведать обстановку, прежде чем возобновлять атаку. Талбот не прислушался к этим благоразумным голосам. Он решил смять беглецов. С криками «Талбот! Святой Георгий!» английская конница бросилась в атаку на укрепленный лагерь, иначе говоря, на то, что можно было принять за арьергард бегущей армии, еще не тронувшийся с места.
Перед частоколом на английскую конницу обрушился ливень свинца. Это открыл огонь Жирибо, тщательно нацелив свои орудия на место, где он ожидал появления врага. Англичане без прикрытия пытались под ядрами преодолеть ров. Появление бретонских всадников, до тех пор укрывавшихся в засаде на высоте, заставило их круто повернуть. Теперь англичане оказались меж атакующих бретонцев и французов, вышедших из укрепления. Отбиться для них оказалось невозможно. Вырвались лишь отдельные беглецы, которых потом встречали близ Сент-Эмильона. Талбот и его сын в этом побоище нашли смерть. Через три дня Кастийон капитулировал.