Может показаться странным, что Карл Злой, выслав столь сильную армию, как будто забыл о ней. Правду сказать, в те дни его внимание было больше приковано к запутанной ситуации в Испании, чем к берегам Сены. Наварра снова сближалась с Арагоном. Кастильская угроза пока что вытеснила из мыслей короля его интересы в Нормандии.
Утром 16 мая 1364 г. при Кошереле сражение началось так, как и ожидал капталь де Буш, стяг которого развевался над густым колючим кустом на вершине холма. Французы пошли в атаку с боевым кличем «Богоматерь Гекленская!» — кличем, о котором капитаны договорились накануне. Жан де Грайи не реагировал: он хотел позволить противнику полностью развернуться, чтобы его ясно было видно.
Ошибку совершил Жан Жуэль, бывший защитник Рольбуаза. Не дожидаясь приказов капталя, он ринулся навстречу атакующим. За ним поскакали другие капитаны, вопреки желанию растерявшегося Грайи, который в конечном счете был вынужден последовать за теми, кого уже не мог удержать.
Капталь был прав, ожидая подвоха. Он хорошо знал, как хитер Бертран Дюгеклен. Едва только наваррцы начали эту несвоевременную атаку, французы отпрянули назад. Видя, что те в беспорядке отступают, некоторые люди капталя обрадовались. Большинство сочло, что это наводит на подозрения. Но они слишком поздно увидели двести конных латников — двести свежих и энергичных бретонцев, которых Дюгеклен укрыл в лесу на фланге. Наваррцы промчались мимо них, не заметив. И подставили французам незащищенные фланг и тыл. Вернуть атакующую конницу назад очень трудно, и люди капталя, неспособные дать отпор, наконец поняли, что мнимые беглецы не были беглецами. У наваррцев, зажатых между основными силами французской армии, внезапно остановившимися, и атакующим с тыла отборным отрядом, не могло остаться иллюзий относительно исхода сражения.
Капталь де Буш сдался последним. Его победителем был смелый бретонец по имени Тибо дю Пон, карьера которого началась в тот день.
На ближайшее будущее Карл V вышел победителем. Таким было мнение Карла Злого, который о случившемся узнал в Памплоне на званом вечере 24 мая и тем же вечером решил подготовить реванш.
Сам Карл V узнал о своей победе, когда подъезжал к Реймсу. Миропомазание 19 мая сделало его настоящим королем, а присяга в ходе коронации обязала защищать веру; он сошлется на это через четырнадцать лет, во время Великой схизмы, когда сыграет важную роль в укреплении авторитета авиньонского папы.
Нельзя было терять времени. 28 мая Карл V и Жанна де Бурбон друг за другом торжественно въехали в Париж, украшенный тысячами занавесей и ковров, свисающих из окон на Великой улице Сент-Антуан. Несомненно, спеша вернуться к управлению страной, король обогнал процессию: он вступил в Париж в полдень, быстро съездил помолиться в собор Парижской Богоматери, потом достиг дворца на острове Сите и принялся за дела. Горожане, одетые в зеленое и белое — о красно-синем пытались забыть, — радостно приветствовали его на протяжении всего пути. Вечером прибыл кортеж королевы, которую сопровождали тетка и невестки. Коня королевы держал под уздцы новый герцог Филипп Бургундский. Как и утренний, кортеж направился в собор Парижской Богоматери, а потом дошел до дворца. Там был устроен большой пир. Оба последующих дня были заняты турнирами.
Ничто не вызывало опасений. Король Кипра Пьер де Лузиньян, с которым Иоанн Добрый познакомился в Авиньоне, отличился на турнирах. Добрые горожане пили за здоровье короля и танцевали по случаю праздника. Кто еще помнил о прежнем союзе парижан и Наваррца против дофина Карла?
В лагере побежденных царило уныние. Многих потеряли мертвыми, в том числе пылкого Жана Руэля. Многие попали в плен, в первую очередь Грайи, которого надо будет выкупать. Карл Злой им поможет деньгами из своей казны.
Карл V отметил свое воцарение актом, предвещавшим конец феодальных войн и снова включившим в законы военного времени понятие о праве государства. Пленникам-французам — гасконцев к ним не причисляли — отказали в праве освобождения за выкуп. Это были предатели, и им отрубили головы. Когда-то Филипп Красивый так же по-разному относился к противнику-англичанину, обходясь с ним как с королем, и к графу Фландрскому, обойдясь с ним как с побежденным мятежником. Для одного — примирение и свадьбы, для второго — тюрьма.
Суровость Карла V по отношению к французам из армии короля Наваррского означала следующее: может быть, рыцарь и имеет право на частную войну, но против суверена частных войн не бывает.
Впрочем, отношение баронов было показательным с самого начала кампании. Наваррской партии больше не было. В борьбе против короны Валуа дом Эврё проиграл окончательно.
Все это не помешало Карлу Злому сохранять сильные позиции в Нормандии. Дюгеклен развил свою победу при Кошереле, взяв несколько крепостей — Конш, Берне — и разорив графство Мортен, а потом заняв Карантан и Валонь в сердце Котантена. Но за Наваррцем остались основные его крепости. Он удержал Бретёй и Орбек, Бомон и Понт-Одемер. Он сохранил свой порт Шербур, позволявший ему легко добраться до Байонны и Наварры. Несмотря на попытку осады, которую быстро сняли, его столица держалась стойко: Эврё остался в его руках.
В наваррские крепости снова поставили гарнизоны и снабдили их припасами. В качестве организатора обороны своего кузена-капталя заменил Пьер де Ландира. К концу года военные последствия поражения удалось нейтрализовать. Одни наваррцы захватили форт Мулино ниже Руана, а другие тем временем вновь заняли Котантен. К Рождеству Дюгеклен не сохранил практически ничего из весенних завоеваний.
Карл V был достаточно умен и не стал ждать, пока ситуация переменится окончательно, чтобы предложить кузену приемлемый компромисс. Карл Злой знал, что Наварра больше не может оплатить войну, к которой податные на землях за Пиренеями испытывают мало интереса. Англичанин воздерживался от вмешательства. Капталь де Буш очень спешил вернуть себе свободу. Весьма кстати вмешался Урбан V. Короче говоря, начались переговоры. В марте 1365 г. заключили договор. За Карлом Злым были признаны нормандские домены, которые он не терял или которые вернул. По-настоящему он утратил только Мант и Мёлан — потенциальные затворы для блокады, стратегические крепости, передача которых королю надолго избавляла столицу от угроз, — и графство Лонгвиль, одну из самых богатых сеньорий земли Ко. Таким образом, крупный нормандский барон, каким оставался король Наваррский, сохранял свою власть в Западной Нормандии, но больше не мог претендовать на контроль над Сеной.
Взамен Карл V уступил кузену город и сеньорию Монпелье. Этот обмен свободы навигации по Нижней Сене на порт на Средиземном море — единственный настоящий порт, который был на этом море у Валуа, и единственный, который когда-либо будет у Наваррца, — красноречиво свидетельствует о том, насколько мало значения в 1365 г. еще придавали экономическим перспективам, которые открывала для Франции морская торговля с Востоком. В Париже, как и в Авиньоне, на финансовом рынке и на доброй части торгового рынка доминировали крупные тосканские компании. Похоже, король Франции вполне привык к тому, что роль вынужденных посредников между Францией и Востоком исполняют итальянские купцы.