Особой логики в ответе ведун не заметил — но сильно и не вникал.
Версты три Ахтуба текла вдоль побережья, словно дразня морем путешественников, потом вдруг повернула и, прорезав широкий песчаный пляж, растворилась в Каспии.
— Судовой рати на весла! — вдруг скомандовал Ксандр. — Весла на воду! Малюта, ритм давай!
Ладья плавно поворачивала на запад под острым углом к берегу.
— Ты куда, нам же на восток? — удивился ведун, но увидел, как Мамка, торопливо взмахивая веслами, устремилась туда же.
Засидевшиеся без дела варяги гребли хватко, умело — это мастерство у скандинавов в крови. Как русский боярин чуть с колыбели — всадник, так и скандинав — гребец. Их даже учить не надо. Ладьи, подгоняемые одновременно и веслами, и парусами, мчались вперед подобно птицам, едва не выпрыгивая на гребни волн. Пара часов — и впереди над горизонтом появился белый треугольник.
— В море уходят, — отметил кормчий. — Значит, не рыбаки. Слушай меня! Смена на веслах! Судовой рати отдых, брони надеть, щиты приготовить. Малюта, ритм стучи! И-и… р-раз! И-и… раз!
— Так кто это? — кивнул вперед Олег. — Булгары? Ачмасцы? Может, персы?
— Какая разница? Не наши!
На пузатом, зарывающемся носом в волну одномачтовом кораблике с двумя косыми парусами погоню заметили, тоже выпростали весла — но их оказалось всего четыре против шести пар на любой из ладей, а потому с каждым из гребков расстояние сокращалось на несколько саженей.
— У тебя щит-то есть, хозяин? — облизнувшись, поинтересовался Ксандр.
— Сейчас… — Олег забежал в каюту, схватил бриганту, накинул на плечи, застегнул на боку крючки, подцепил щит и, выскакивая, погрозил Урсуле пальцем: — Смотри, не высовывайся!
Несущиеся с максимальной скоростью корабли уже ушли из пределов видимости берега. Взаимная принадлежность сближающихся торговцев больше никого не интересовала. Здесь имел силу только один закон — закон моря. Свидетелем остается победитель. Между судами осталось триста шагов… Двести…
— Щиты готовьте! — выкрикнул Ксандр, и тут же в воздухе замелькали стремительные штрихи, послышался ритмичный перестук.
Олег вскинул щит, пережидая первую волну обстрела, потом сдвинул, открывая обзор. Из палубы, бортов, из щитов судовой рати, которая прикрывала и себя, и гребцов, торчало несколько десятков стрел, но пострадавших, кажется, не имелось.
— Мы же не на лошадях, — презрительно сплюнул кормчий. — Нас этим не возьмешь. Приказчик, хватит прятаться! Тут все нужны! Хватай ведро, облей парус.
Ведром на ладье называли кожаный мешок с длинными ушками, к которым крепилась веревка. Поскольку довереный человек купца на призыв не откликнулся, Олег бросил щит, пробежал и…
— Ква! — Он повернулся боком и надел ведро на голову, спасаясь от новой волны штрихов, но теперь уже огненных.
Стрелы опять забарабанили по палубе, щитам, бортам, две явственно чиркнули по бриганте, но не пробили. Ведун опустил ведро — и увидел пляшущие тут и там огоньки, которые затаптывались варягами, еще два взбирались по парусу.
— Ква! — Он швырнул ведро за борт, рванул наверх и резким движением взмахнул, накрывая сверкающим потоком сразу обе расползающиеся дыры.
— Ква!!! — Именно таким криком отозвались гребцы, на головы которых скатилась с паруса выплеснутая вода.
— Еще! Еще лей! — заорал от руля Ксандр. Ведун послушно зачерпнул и метнул на туго натянутую ткань еще несколько ведер, стараясь вымочить всю тряпку, потом затушил огонь, разгорающийся на крыше сарайчика, выплеснул два ведра на палубу между гребцами. За работой про стрелы забылось, но боги хранили Середина, и из двух последовавших волн огненных стрел на него не попало ни одной.
— Готовьс-сь!!!
Олег распрямился и понял, что погоня окончена — ладья накатилась носом на борт иноземца, и вперед, на чужую палубу тут же перескочили несколько варягов. Нос покатился обратно.
— Ты чего, Ксандр?! — заорал Олег, выдергивая саблю. — Наших бьют! Сближайся!
— Да пошел ты… — тяжело выдохнул кормчий, наваливаясь на весло.
Ладья опять накатилась на корабль, ударилась, и опять вперед прыгнули пятеро варягов. Ведун передернул плечами, снял с борта судна щит — его личный остался на корме — и пошел вперед. Внизу живота возник и растекся по телу озноб страха, густо перемешанного с азартом. И сейчас важно было не то, ради чего он намерен драться на этот раз, а то, удастся ли ему справиться с этим страхом или страх победит его.
Нос накатился на корабль в третий раз.
— Наших бьют!!! — Середин прыгнул вперед, увидел, что падает на выставленные копья, толкнул щит вниз, наваливаясь на жала им, а не телом, рухнул на палубу, плашмя рубанул копейщиков по ногам, вскочил, расставил сапоги, стараясь не поскользнуться в кровавых лужах. На корме корабля пятерка скандинавов успешно теснила к борту трех отчаянно отмахивающихся ятаганами, смуглых остролицых арабов, чуть ближе, ничуть не смущаясь, один на один рубился варяг с иссиня-черным мавром в цветастой чалме. Под ногами у них, рассыпая угли, каталась жаровня. Угли шипели в крови, но пахло все равно паленым мясом. У мачты, прижавшись к ней спиной, стоял в распахнутой до пупа рубахе, болтающейся над широким кушаком, круглолицый моряк с саблей, перед которым распласталось трое скандинавов.
— Поговорим? — предложил ему Олег. Моряк хмыкнул, сделал шаг, присел, подбирая варяжский щит. Ведун ринулся вперед, увидел выброшенный навстречу клинок, отбил его щитом, налетел на чужой, ударил саблей вниз, в выпирающий кончик красной бархатной туфли. Противник вскрикнул от боли и неожиданности, а Олег, пользуясь его заминкой, провернулся и размаху рубанул саблей ему под основание затылка. Голова отделилась от позвоночника и на лоскуте кожи повисла перед грудью. Тело споткнулось, осело на варягов. Середин опустил оружие, и почти сразу через борт перемахнула еще пятерка из судовой рати. Однако схватка уже закончилась; против пятерки на корме остался только один боец, мавр хрипел под бортом, а остальные трое защитников корабля ползали с подрезанными ногами.
— Вот он, мир чистогана, — переведя дух, ведун вытер саблю о кушак мертвого моряка. — С кем дрались — неизвестно, но добыча явно есть.
Сейчас его больше всего беспокоила пропавшая жаровня. Откуда-то явственно припахивало дымком, но самого дыма видно не было.
Боец на корме еще продолжал отмахиваться от откровенно веселящихся варягов, а победители уже начали осваиваться на захваченной посудине. Раненых быстро и без лишней жестокости покидали за борт, ладыо подтянули и увязали борт к борту, благо слабое волнение позволяло, варяги начали сбивать крепление крышки трюма. Кто-то полез в небольшую носовую надстройку, и оттуда послышался истошный женский визг, довольный мужской смех. Наверное, это были женщины для команды — точно такие же, как покупал своим людям Любовод. А может, и нет — какая разница?
Олег перевалился через борт на ладью и пошел в свою каюту. Он не мог изменить законов этого времени. Но мог хотя бы не участвовать в их исполнении.