— Всё! Бывай! — Бросил он уже из кабины. И тут же скомандовал: — Поехали!
— Не забудешь, Толян?
Но Лазаренко уже не слышал меня.
Взревел мотор и «батон» сорвался с места.
— …Абрютин! — услышал я сквозь шум винтов крик зампотеха. — Давай быстрее!
И, круто развернувшись на каблуках, я рванул к «вертушке», где борт— техник уже нагнулся за лесенкой…
Весь путь в отряд мы молчали. Говорить было не о чем. Эрик блаженно дрых, натянув на глаза шапку. «Финики» весь полёт с плохо скрываемым презрением поглядывали в мою сторону. Мне, честно говоря, было всё похрену. Устал я за этот день. Дико устал…
…А ещё через месяц наш отряд срочно выдернули с гор и бросили в Грозный, который уже третьи сутки был захвачен боевиками.
К Грозному мы вышли только под вечер, сбив по дороге две чеченских засады, которые просто не ожидали появления такой силы и явно готовились лишь к перехвату слабо вооружённых «транспортников».
У залепленной грязью палатки — временного штаба «вэвэ» — внутренних войск колонна остановилась. Командир с начальником штаба спрыгнули с брони и, пройдя мимо вытянувшегося часового, скрылись внутри палатки. Их не было минут десять.
Со стороны города часто ухали взрывы, дробно молотили «крупняки», частили, скрещивались, слоились друг на друга пулемётно— автоманые очереди.
— Да… — Протянул за спиной кто-то из моих бойцов. — А мочилово-то там идёт по-взрослому. Чую огребём мы там не по-детски.
— Заткнись, да! — оборвал его замкормгруппы Цамаев, сержант-осетин, оставшийся весной после «срочки» по контракту. — Ныть мамэ в сиськи будэшь… — с небольшим акцентом бросил он.
— Я не ною. — узнал я голос Плещеева, снайпера, только-только разменявшего второй год службы. — Я лишь констатирую…
Плещеев призвался из Питера после второго курса института и любил козырнуть научными словечками.
— …Мало нам там не покажется. Какие же уроды «чечей» в Грозный пропустили? Сколько же за это денег хапнули?
— У тебя будэт возможность — отозвался Цамаев — у Басаэва спросить, сколько он заплатыл за этот штурм. Если он, конэчно, тэбе раньше яйца нэ отрэжет…
В это время из палатки на улицу вышла целая группа военных, среди которых был и наш командир. Все направились к нам. Впереди шагал худой высокий генерал в редком для этой войны галифе с лампасами. Видно только-только из Москвы.
Генерал был явно не в духе. Он что-то жёстко говорил, семенившему за ним полковнику, рубя ладонью воздух.
Наконец вся свита подошла к нам.
Генерал обвел глазами, сидящих перед ним на броне спецназовцев.
— Ну что, бойцы, как настроение? — неожиданно зычно гаркнул он.
Мы растерянно замерли. Уставного ответа на такой вопрос не было, а панибратствовать с генералом ни у кого желания не возникло. Наконец кто-то из ещё не «обмявшихся» первогодков пискнул:
— Нормальное!..
Генерал ещё сильнее посуровел.
— Как, бойцы, сможем боевикам задницу надрать? Они, мерзавцы, в нарушение всех договоров ворвались в город. Насильничают, убивают. Наши товарищи там, в окружении дерутся. Наш президент приказал уничтожить мерзавцев! Не подведем, братцы?
— А кто же их в город-то запустил? — вдруг хмуро спросил генерала с соседнего «бэтра» комгруппы Антонов. За спиной генерала Сергеич недвусмысленно показал Антонову кулак.
Но генерал словно бы и не услышал вопроса. Он повернулся к командиру.
— Так, сейчас кормите людей, потом готовьте технику и оружие. К шести утра отряд должен быть готов к выдвижению.
— Всё понял, товарищ генерал! К шести утра отряд будет готов. — со сдержанным «спецназовским» достоинством откликнулся Сергеич.
— Хорошо! — явно помягчал генерал. — Я знаю, что на вас можно положиться.
Он уже развернулся, что бы идти к палатке, как вдруг его взгляд упал на «семьдесят двойку» Эрика, стоявшую в колонне. В глазах генерала мелькнуло удивление.
— А это ещё что это за танк? Откуда он?
— Это наша машина, товарищ командующий… — ответил Сергеич.
…Пока командир объяснял, откуда к нам попала «семьдесят двойка» генерал нетерпеливо постукивал себя шомполом по жарко начищенному сапогу. Не дослушав объяснения до конца, он перебил Сергеича.
— Так, я всё понял. Никаких диких танков мне здесь не надо. Паршутин, сколько вы получили от армейцев машин? — повернулся он к сопровождавшему его полковнику.
— Роту, товарищ генерал. Но в ней только семь танков.
— Забирайте туда и этот. Будет восемь. Рота наша главная ударная сила!
— Есть!
— Товарищ подполковник, вам приказ понятен? — генерал упёрся хмурым взглядом в Сергеича.
— Так точно, товарищ генерал! Но танк этот с нами уже семь месяцев. — Сергеич словно бы и не заметил генеральской раздражённости, и продолжал гнуть своё — У нас отличное взаимодействие, слаженность. Разрешите его оставить с отрядом?
— Отставить! — в голосе генерала зазвенела «предгрозовая» истеричность. — Решение принято! Нечего силы распылять! Сейчас не та обстановка! «Духи» дожимают нашу окружённую группировку. Сейчас всё надо бросит на деблокаду наших. И вашим «спецам» тоже в стороне отсидеться не придётся. Выполняйте приказ!
…Утром мы вошли в западный пригород Грозного, а вечером, после очередного разгрома из Москвы, танковую роту кинули на прорыв чеченской обороны в районе горбольницы.
Как уже потом мы узнали, роту отправили в бой под прикрытием какого-то ОМОНа, который при первом же обстреле залёг и дальше не пошёл. Но танкисты, вырвавшиеся вперёд, этого не знали, и, продолжали выполнять приказ, продвигаясь к центру города, где дрались в окружении наши части. На подходе к стадиону, всего в километре от комплекса зданий, где оборонялись наши, рота попала в засаду.
К комендатуре, где находилась администрация города и рота охраны штаба, прорвался только один танк.
Конечно, мы верили, что это был Эрик. Ведь везения и чутья у него было на троих.
…А ещё через сутки, когда Грозный уже был окружён плотным кольцом войск, и, отозванный срочно из отпуска армейский командующий предъявил боевикам ультиматум, вдруг, пришёл приказ из Москвы немедленно прекратить все боевые действия. В эту же ночь из Москвы прилетел отставной десантный генерал Воронов, пробившийся не задолго до этого в очередные фавориты Кремля, и, отстранив всё командование, уселся за стол переговоров с лидером боевиков Масхадовым. На следующее утро мы узнали, что Воронов принял все условия, выдвинутые Масхадовым, и русские начинают немедленный вывод своих войск из Чечни. Война закончилась…
Боевики смеялись нам в лицо:
— Ми купылы ваш Крэмл! Собралы чемадан зэлэнью. И отвэзлы прямо в Крэмл. А то нам совсэм вай— вай прыходыл. Гранат заканчывлся, патрон заканчывался, мын заканчивался. Спасыбо Москве, спаслы нас!