Book.

А вот этот прием был уже куда более рискованным. Вы только представьте себе: подползти вплотную к танку с противотанковой миной, потом вскочить на броню, подсунуть ее в щель между башней и корпусом, привести мину в действие, соскочить с брони на землю и укрыться от взрыва. Причем все это на ходу. Существовал еще один способ: всадить в довольно короткий ствол орудия ручную гранату, и после взрыва орудие полностью выходило из строя. К более поздним модификациям, имеющим длинное орудие, описанный метод неприменим. На мое счастье, мне так и не пришлось испытать на практике способы уничтожения вражеских танков в ближнем бою.

Однажды во время отдыха мы не поверили своим ушам: откуда-то доносились звуки военной музыки. Оказывается, на передовую прибыл полковой оркестр поднять упавшее до нуля настроение. Для добровольцев 11 июля 1943 года, воскресенье, было объявлено выходным днем. А рядом с полковым кладбищем в Порусси происходило богослужение под открытым небом. Эта не совсем обычная служба произвела на меня впечатление, оказала благотворное воздействие на наши исстрадавшиеся души.

В Порусси все было спокойно, мы занимались обычными делами, приводили в порядок снаряжение, проводили тактическую подготовку. На временном полигоне стреляли из карабинов в положении лежа на дальность 150 метров. Я тремя выстрелами попал в 34 кольца, Старик (наш командир) был доволен. Резервисты из Германии и выздоравливающие восполняли людские потери последних недель и месяцев. Теперь рота была почти полностью укомплектована личным составом. Однажды вечером выдали бочковое пиво и несколько бутылок рома. Мы страшно обрадовались — ведь мы столько времени были лишены подобных маленьких удовольствий. Пиво, хоть и теплое, без пены, казалось таким вкусным даже в алюминиевой кружке. Я сделал снимок своего лучшего друга-связного Герхарда Штарка на старой французской пушке.

Мой друг Герхард на старом французском орудии времен Первой мировой войны. Снарядов к нему не было, только пороховые заряды

На следующий день мне поручили отвезти пустую пивную бочку на тележке к обозу. Тележка эта представляла собой небольшую одноосную колымагу, на которой перевозили все, что угодно. Как возница я был ноль без палочки, и мне было трудно управляться с нашей Лизой, ротной лошадью. На развилке меня притормозил солдат-ополченец с ношей и попросил подвезти. Удивлению моему не было границ, когда я узнал в нем своего друга детства Маттиаса Мюллера-Хугельсхофа, жившего с нами по соседству. Он уже носил погоны унтер-офицера и служил в соседнем 424-м полку. По его словам, его решили направить на офицерские курсы. Нам было о чем поговорить, и, прощаясь, мы пожелали друг другу всего самого хорошего, что только может быть в жизни. К сожалению, Маттиас Мюллер-Хугельсхоф погиб, уже будучи в должности командира роты.

Ходили слухи, что 126-ю пехотную дивизию перебрасывают в Италию. Сплетня или все же правда? Если правда, то здорово. Когда русские пропагандисты через громкоговоритель пожелали 126-й пехотной дивизии счастливого пути в Италию, мы едва верили, что вырвемся из убогой России. Но на самом деле все обернулось по-другому. Южнее Ладоги Красная Армия пыталась форсировать прорыв в Ленинград (ныне Санкт-Петербург). Нас в 3 часа ночи распихали по товарным вагонам на станции Тулебля. Поезд шел на север — сомнительно, чтобы нас везли в Италию. К 21 часу мы добрались до Тосно, это приблизительно в 15 километрах южнее Ленинграда. Там нам дали день на отдых, перед тем как выступить на участок у Мги и Синявинских высот. Было по-летнему тепло, и мы обливались потом, таща на себе наш обычный набор снаряжения. Фляжки с ячменным кофе мгновенно опустошались. Но мы неутомимо маршировали дальше.

Глава 7. Сражение за Синявинские высоты, южнее Ладоги, август 1943 года

Последующее боевое сообщение записано непосредственно после того, как мы оставили нашу болотную позицию. В мою маленькую красную записную книжку от 1943 года я почти ежедневно заносил важнейшие события.

Рота самокатчиков 422-го гренадерского полка 126-й пехотной дивизии.

Командир роты: обер-лейтенант Альфред Малиновски.

1-й взвод: фельдфебель Грюнталь.

2-й взвод: обер-фельдфебель Шульц.

3-й взвод обер-фельдфебель Борхерт.

Короткая предыстория крупномасштабного оборонительного сражения за Синявинские высоты.

Располагая гигантским потенциалом в виде примерно 44 дивизий, русские в январе 1943 года сумели прорвать блокаду вокруг Ленинграда на самом узком участке, а именно возле Шлиссельбурга. В ходе продолжительных, ожесточенных и кровопролитных боев продвижение наступления на юг было приостановлено, и противнику удалось овладеть лишь полоской шириной 10 километров на южном берегу Ладожского озера. 27 июля 1943 года началось третье сражение на Ладоге, это было на самом деле колоссальное по масштабам оборонительное сражение, за которое обеим сторонам пришлось заплатить большой кровью. Неприятель нанес удар, прежде всего, по выступу в линии фронта вокруг Мги, с целью овладения железнодорожной линией Марково — Мга — Ивановское. Русским удалось прорваться к высотам между Синявино и Невой, создав тем самым серьезную угрозу для немецких войск. Театр военных действий южнее Ладожского озера представлял собой болотистую местность, лишь кое-где покрытую лесными массивами и редкими песчаными полосами, Песчаные высоты у Синявино насчитывали около 50 метров над уровнем моря и лежали в окружении труднопроходимых болот.

«Дорога от КП к перевязочному пункту была мукой особого рода. Те, кого ранило серьезно, потом не могли вспомнить, кто и как доставил их туда. Их притаскивали на себе товарищи, иногда тащить раненых приходилось не одну сотню метров. А бывало, просто взваливали раненого на плечо и короткими перебежками добирались до тележки для подвоза боеприпасов. Если кого-нибудь ранило в живот, туг уж медлить было никак нельзя — операцию делать полагалось сразу, иначе, считай, конец…»

(Отрывок из фронтового очерка)

После разгрузки в Тосно полк под грохот канонады направился в район боевых действий. Мы прошли маршем через Нечеперт в Сологубовку, куда прибыли 5 августа 1943 года. Затем марш продолжился до Кельколово, в район расположения нашего обоза. В Кельколово мы подвергались непрерывным атакам с воздуха штурмовиков Ил-2. Местами расквартирования вначале служили многоквартирные жилые дома. Потом мы были подняты по тревоге: русские наступают! Мы вынуждены были отойти в район командного пункта полка. На железнодорожном переезде наш склад боеприпасов был подожжен в результате мощного артиллерийского обстрела и взорвался. Рота, постоянно атакуемая штурмовой авиацией, сделала крюк. До сих пор у нас не было потерь. Дни стояли погожие, было очень жарко. 10 и 11 августа 1943 года рота осталась в резерве полка. Командир полка полковник Фукс оберегал свою лучшую роту, и впоследствии верность его решения подтвердилась. Перед ротой самокатчиков (без самокатов) стояла почти непреодолимая задача. Окопавшись, мы с нетерпением ожидали событий, которые вот-вот наступят. Часами русские вели ураганный огонь из артиллерии по позициям наших пехотинцев. Все роты постоянно несли огромные потери личного состава. Санитарные машины с великим трудом справлялись с отправкой раненых под ураганным огнем врага. 11 августа в результате нашей смелой контратаки была предотвращена попытка прорыва русских на позиции 1-й роты. Противник предпринимает по несколько атак в день, предваряемых многочасовой интенсивной артподготовкой из орудий всех калибров. Заметное превосходство врага по численности и вооружению бесспорно. В ночь с 11 на 12 августа рота самокатчиков в составе 115 бойцов пополнила ряды 1-й роты, из которой уцелели лишь несколько человек. 3-й взвод под командованием обер-фельдфебеля Борхерта остается на полковом командном пункте в качестве резерва. Группа унтер-офицера Альтенберга остается на командном пункте 1-го батальона в качестве резерва, предназначенного для контратаки. Отход осуществляется под сильнейшим артиллерийским обстрелом. В особенности нам досталось от русских крупнокалиберных минометов. Наша позиция по песчаной возвышенности продвигается в болотистую местность южнее Шлиссельбурга. Слева и справа — нейтральная полоса.