– Эх, вот бы знать, к кому он ходил и о чем говорил… Не поверю, что встречались они по пустякам.
– Разделяю твое мнение. Поэтому твоя задача на сегодня – выяснить, у кого конкретно он был, а если повезет – о чем они говорили. Только поделикатнее, прикройся паспортной проверкой.
– Сделаю.
Андрей выскочил из здания МУРа. Сначала на Земляной вал, туда троллейбус идет.
Проезд сотрудникам милиции был бесплатный, даже удостоверение доставать не приходилось. За отворотом лацкана пиджака был приколот значок с крупными буквами «МУР» и номером. На секунду Андрей отвернул лацкан, кондуктор узрел и кивнул.
Вот и дом – кирпичный, двухэтажный, в два подъезда. На тротуаре дворник орудовал метлой. Андрей подошел к нему, показал удостоверение – почти все московские дворники сотрудничали с милицией.
– Вчера около девятнадцати часов в дом приходил гражданин. – Андрей описал внешность Фандеры.
– Был такой, – подтвердил дворник. – В первый подъезд заходил, а вот насчет квартиры не подскажу. Вроде положительный гражданин, трезвый – зачем за ним смотреть?
– А кто на первом этаже проживает?
– В первой квартире одинокая бабушка, у нее все в войну погибли. Во второй – дверь прямо – Сумароков, работает на фабрике резиновых изделий. Не пьет, не дебоширит, живет один. Скрытный, однако. В третьей, что справа – Чистяковы. Там одних детей шесть человек, мал мала меньше. Хозяин на железной дороге работает.
– Понял, спасибо.
Выходило, что Фандера мог прийти только к Сумарокову.
– Жилец из второй квартиры дома?
– Не могу сказать, он по графику работает. Но утром я его не видел.
Андрей зашел в подъезд.
Когда-то дом видел лучшую жизнь – на высоких потолках лепнина, сейчас частично уже обвалившаяся.
Он постучал в дверь.
Долго не открывали, потом раздались шаги, и мужской голос, густой, хрипловатый, осведомился:
– Кого черт принес?
– Милиция, проверка паспортного режима. Открывайте!
Щелкнул замок, и дверь открылась.
На пороге стоял мужчина лет сорока – в трусах и майке.
– Только прилег после смены отдохнуть. Сейчас. – Он ушел в глубь квартиры и вернулся с паспортом. Андрей открыл его.
Сумароков Николай Ильич, 1906 года рождения, уроженец поселка Ветошь Вологодской области. Судя по серии паспорта, отбывал наказание: когда выдавали паспорта людям, освободившимся из тюрем и лагерей, эти документы уже имели определенные серии.
Андрей перевернул страницу, сверил прописку:
– За что были судимы?
– По сто шестьдесят седьмой статье.
Ага, за разбой. Судя по накачанным мышцам, он и без оружия любого может уложить одним ударом.
– Когда освободились?
– В тысяча девятьсот сорок четвертом году.
– С Фандерой вместе сидели? – неожиданно спросил Андрей.
– Не знаю такого!
Судя по глазам, он не врал. Но уголовникам верить на слово нельзя, соврут – недорого возьмут.
– Вчера вечером к вам визитер приходил.
– Семен, что ли?
– Я вас спрашиваю.
– Приходил.
– По какому поводу?
– Это допрос? Тогда где протокол?
– Собирайтесь, пойдем со мной в отделение милиции – будет вам протокол. А может, и новый срок. – Андрей брал Сумарокова на испуг.
Только хозяин квартиры был калач тертый. Коли «мусор» срок обещает, лучше ответить, иначе будет хуже.
– Вещица у меня его хранилась, забрал он ее.
– Что за вещица?
– Мне без интереса, не знаю.
– Давно на хранение отдал?
– Не помню, дней десять назад.
– Постарайтесь точно вспомнить дату. И вообще, зачем он ее вам принес? У него ведь свое жилье есть.
– Откуда мне знать? Может, боялся, что соседи сопрут?
– Собирайтесь, надо под протокол записать ваши показания.
– Вы же, гражданин начальник, обещали…
– Срок я вам обещал, но передумал. А протокол нужен. Кстати, больше никаких чужих вещей у вас нет?
– Что у меня, камера хранения, как на вокзале?
Сумароков собрался быстро, в три минуты. Хозяин запер дверь, и они вышли.
До ближайшего отделения милиции идти было три квартала.
– Слышь, гражданин начальник, вещица у Семена ворованная была?
– Хуже, с «мокрухи». Он ее у убитого взял.
– Тьфу ты! – сплюнул Сумароков. – Я же завязал, а этот меня снова под статью едва не подставил.
В отделении милиции Андрей предъявил дежурному удостоверение:
– Мне бы свободную комнату на полчаса и бланк протокола допроса.
Комната нашлась, и бланки дежурный принес.
Андрей записал подробно, где, когда и при каких обстоятельствах Сумароков познакомился с Фандерой. Потом Сумароков на пальцах считал, когда Семен принес ему на хранение свою вещь. Получалось – в день убийства, только на два часа позже – время убийства определил судмедэксперт.
– Прочитай и подпиши внизу, на каждой странице.
– Начальник, я не при делах – ни сном, ни духом. Ежели подпишу, срок на себя не навешу?
– Вы же утверждаете, что не знали, что вам принес Семен.
– Конечно не знал!
Сумароков подписал протокол, не читая.
– Все, свободны. В другой раз осмотрительнее будьте в выборе друзей.
– Какой он мне друг? Так, знакомец давний.
– А других приятелей Семена знаете?
– Нет у него друзей, – отрезал Сумароков, довольный тем, что пронесло, обошлось.
Сумароков ушел, а Андрей задумался.
Сведения важные. Он поклясться мог, что Фандера приносил Сумарокову похищенный перстень. Но тот утверждает, будто не видел, что за вещицу принес ему Семен. Врет, поди, но как докажешь?
Андрей решил, что лучше заехать на Петровку, посоветоваться с Араповым. Доказательство, конечно, слабенькое, Сумароков не видел вещицы, но совпадение по времени убийства и визита к нему Фандеры само по себе более чем подозрительно.
Андрей застал сыщика, разглядывающего под лупой небольшую фотографию 3×4. Обычно такие, наряду с фотографиями 2×3, клеились в документы.
Арапов протянул Андрею фото:
– Узнаешь?
Фото было слегка пожелтевшим, но четким. И Андрей видел это лицо в первый раз.