— Зинчук, вы меня начинаете отчаянно раздражать!
Николай Федорович Зинчук — теперь Лисин мог заявить об этом уже с полной уверенностью — спускался по водосточной трубе, как охотник за кокосами с пальмы.
— Где Гасилов? — не поворачиваясь, спросил Лисин у Сидельникова, будучи уверенным в том, что вопрос излишен.
По его мнению, Гасилов сейчас должен был встречать Зинчука на том месте, где труба выгибается в сторону, словно кончик слоновьего хобота.
— Я здесь.
Этот голос заставил Лисина похолодеть. С несвойственным ему проворством он развернулся на сто восемьдесят градусов и увидел прокурора отдела по надзору за соблюдением федерального законодательства. Тот стоял, розовея щеками, заполненными адреналином. Телом и душой он всецело принадлежал Лисину.
В конце коридора слышался яростный топот — это мчался на улицу Юштин. Ботинки Сидельникова свой лихорадочный марш уже отстучали. Он увидел Гасилова первым и немедленно помчался на улицу.
— Ты что здесь? — Лисин пожевал губами и почувствовал, как откуда-то снизу — дай бог не из мочевого пузыря! — к его голове подступала горячая лава. — Я где велел тебе находиться?!
— Так это… стреляли.
— В Палестине постоянно пальба идет. Ты почему туда не отправляешься?!
— Я помочь хотел, — залившись свекольным цветом, пробормотал Гасилов.
В его жизни было аж два потрясения, связанных со стрельбой и погоней. Первый раз это случилось, когда он вышел из коридора и попал под пулю «прокурорского палача», второй — сейчас. Спеша наверх после первого же выстрела, он хотел искупить слабость духа. Она подмяла сотрудника прокуратуры в тот момент, когда в его глаза уставился дульный срез «ТТ».
Сейчас его душу залило невероятно гадкое чувство. Он понял, что снова оказался бесполезен.
— Ладно, забыли. Ты же не струсил, верно?
Гасилову хотелось лечь и умереть.
— Знаю, не струсил. Просто ошибся. — Важняк потрепал молодого человека за плечо и подтолкнул его к выходу. — Будем надеяться, что звание кандидата в мастера спорта по легкой атлетике Юштин получил не случайно.
Бегал он и вправду хорошо, но при этом не смог догнать Зинчука. Когда муровцы выбежали на улицу и обогнули дом, ни на трубе, ни рядом с ней того уже не было. Юштин помчался в сторону остановки общественного транспорта, но уже через минуту кое-что понял. Если бы Зинчук рванул в этом направлении, то он его уже давно не только увидел, но и догнал бы. Сидельников, припустивший в обратную сторону, тоже вернулся ни с чем.
Он приблизился к водосточной трубе, сыгравшей роль лестницы для беглеца, потрогал ее и изрек:
— На совесть делали. Я вот, помнится, по такой же в Москве, на Сафоновской улице на третий этаж лез, так обломилась, сволочь. Молдавские гастарбайтеры, наверное, лепили.
Сказано это было с уважением. Капитан еще раз похлопал по трубе, отошел в сторону, потом вдруг развернулся, сделал два шага обратно и изо всей силы врезал ногой по металлическому хоботу. По трубе взметнулось эхо, на уровне второго этажа послышался хруст. Несколько колен жестяного цилиндра вылетели друг из друга и осыпались к ногам муровца.
— Тебе где было приказано стоять, прокурор?!
Гасилов промолчал.
Николай Зинчук, теперь уже совершенно очевидный подозреваемый по делу об убийстве сотрудников прокуратуры, исчез.
К дому, вереща сиреной, приближался полицейский «уазик». Следом за ним, торопясь и безмолвно поблескивая сиреной, катились «Жигули». Наверное, в целях экономии начальником ГУВД отдан приказ выезжать по звонкам граждан на двух машинах — одна звучит, вторая светит.
Лисин понял, что «Волга» стоит боком и полицейские, выбежавшие из машин, не видят ее номеров. Он вытянул из кармана пиджака удостоверение и устало положил руку с ним, распахнутым, на приоткрытое стекло дверцы. Следователь уже убедился в том, что в Старооскольске происходили странные события. Кто даст гарантию того, что эти шестеро в бронежилетах не расстреляют из автоматов «Волгу» с четырьмя пассажирами раньше, чем те заговорят о корпоративной этике?
— А стрелок из него не очень, — констатировал Юштин, устраиваясь на заднем сиденье как на лавке. — Для человека, прошедшего Афганистан.
— Да, — ядовито заметил Сидельников, наблюдая за перемещениями полицейских от дома к подъезду. — Сейчас только это и может доставлять всем нам глубокое удовлетворение.
— Он не хотел нас убивать.
Взгляды всех членов следственной группы устремились к следователю. Он крепко сжимал в зубах сигарету, и данное обстоятельство наталкивало его подчиненных на мысль о том, что эти слова им послышались.
— Он стрелял мимо нас, — повторил Лисин, и теперь членам группы стало ясно, что сверхъестественные силы в события не вмешивались. — Тебя, Игорь, Зинчук мог убить дважды с расстояния в пять метров. Один раз он мог легко прикончить меня, и еще один раз — Юштина. Этот человек не желал нам смерти, и только по этой причине мы живы. Не знаю, кто заходил в гости в старооскольскую прокуратуру и сознательно определял цели, да только Зинчук стреляет действительно выборочно. По какой-то непонятной системе, известной одному лишь ему. — Следователь оглядел напряженные лица спутников и добавил: — Пока это единственный факт, который связывает «прокурорского палача» с Зинчуком.
В прокуратуре, куда они вернулись, царило подозрительное затишье. Горбунов сидел у себя в кабинете, и по всему чувствовалось, что он был оставлен за старшего. Мартынов отсутствовал, и никто не знал, куда он уехал. На третьем этаже, как и на двух остальных, шла привычная работа. Было похоже на то, что о недавнем происшествии все уже забыли.
Но это только на первый взгляд. Поднимаясь в кабинет прокурора, любителя сотрудничества со СМИ на платной основе, Лисин ловил на себе быстрые, скользящие, словно облизывающие выстрелы глаз. Сотрудники этого ведомства, уже не уверенные в своей защищенности, словно спрашивали: когда же? Ты на кого работаешь?
Лисин не встретил ни одного человека, который показал бы ему взглядом на свой кабинет — пойдем, дескать, поговорим. Чай, мол, у меня не очень, но я под него расскажу весьма любопытную историю. Лисин шел, смотрел в лица встречных и понимал, что такой словоохотливый тип ему не подвернется. То ли не время, то ли люди не те.
— Ты готов информировать группу? — Вопрос следователя был адресован капитану МУРа, уже усаживающемуся на привычное место и придвигающему к себе стопку папок с делами.
— Да. Только не помню, на чем остановился. Труба водосточная, мразь, покоя не дает.
Гасилов, уже готовый вступить в перепалку с опером, смело посмотрел ему в лицо, но так и не увидел взгляда, бросающего вызов.
— Ты закончил тем, как Варравин, брат Лилии Чеховской, сходил в ГУВД, где ему пообещали рассмотреть дело в течение следующих двух месяцев. Но я все забываю спросить, ты эти материалы просмотрел до конца?