— А, вижу. А гостюшка наш дорогой еще не отъехал?
— Думаю, сегодня уйду, — поднялся с лавки Середин. — Благодарю за гостеприимство, за доброту да ласку, однако пора и честь знать. Дорога зовет.
— Это верно, зовет, — тяжело дыша, кивнул отец Любовода. — Обожди чуток… Сосед мой, Глеб Микитич, следом идет… Ты куда идти собираешься, ведун?
— Туда… — неопределенно махнул рукой Олег.
— А Белоозеро тебе не по пути будет?
— Белоозеро? — Олег переглянулся с Любоводом. — Легко на помине. Даже и не знаю…
Дверь хлопнула снова, и хозяин дома облегченно кивнул:
— Ну, наконец…
В горницу вошел невысокий и очень толстый мужчина, остриженный, как принято говорить, «под горшок», но с окладистой бородой. Подбитый куньим мехом кафтан да шуба, надетая поверх него, несмотря на жару, придавали гостю и вовсе необъятные размеры. Едва добредя до лавки, он тяжело бухнулся на нее, отер шапкой пот.
— Вот, Глеб Микитич, — указал на Середина купец. — Это тот самый ведун, про которого я тебе сказывал. Биться колдовскими способами умеет, слово держит, что замок железный. Храбр, что барсук лесной.
Глеб Микитич неопределенно пыхнул и устало покачал головой.
— Товар сосед мой в Белоозеро отправить хочет, — вместо гостя сообщил купец. — Думаю, надежный охранник ему потребуется. Уж больно нехорошие вещи сказывают про тамошние леса.
— Леса-то ему зачем? — удивился Любовод. — На ладье по Волхову до Ладоги дойдет, по ней на Свирь, от нее по Онеге до Иким-реки, по ней наверх, волоком к Кушто-озеру, с него по Базеге до Белого озера, а оттуда до стольного города всего двадцать верст. Я же, батюшка, там раза три ходил.
— А сколько дней идти-то, посчитал? Опять же, товар у Глеб Микитича не тяжелый, ему ладья ни к чему.
— Самоцветов у меня залежалось изрядно, — наконец-то смог подать голос гость. — Да дорогие, не всякий и возьмет. А тут весть дошла, что князь Белозерский дочь свою замуж за Игоря Ростовского отдает. Гулять собираются славно, князей и бояр созывают со всей Руси.
— Тоже, что ли, погулять хочется? — хмыкнул Любовод.
— Да я бы не прочь, — не стал отнекиваться толстяк. — Но куда пуще хочу самоцветы на торгу выложить. Князьям ведь дариться придется, да отдариваться. Да так, чтобы в грязь лицом не ударить, щедрость свою показать.
— Хорошая мысль, — признал молодой купец.
— Еще бы, — хмыкнул Глеб Микитич. — Да токмо вести добрели до меня не торопясь… Через десять дней свадьба назначена. Стало быть, через пятнадцать гости и вовсе разъезжаться начнут.
— За десять дней не успеть, — покачал головой Любовод. — Ни на ладье не успеть, ни по тракту с обозом. Прямого пути нет, вязи там одна на одной. Через Железный Устюг ехать придется. Там верст сотни три, не менее. Да еще неведомо, проезжие ли дороги будут.
— И обоз вовсе ни к чему, Любовод. — Гость окончательно пришел в себя, надел шапку, расправил плечи. — Мой товар в двух мешках увезти можно. Коню быстрому через холку перебросить, да шпоры хорошие дать. Посему замыслил я с двумя слугами доверенными верхом до Белоозера домчаться. А конному эта дорога за пять-шесть дней и не в тягость.
— Правильно, — оживился молодой купец. — Коли завтра поутру отправиться, то, не поспешая, за два дня до хорошего торга прибыть можно, с гостями первыми. Тут как раз и товар хорошо пойдет, и серебро князья да бояре растратить не успеют.
— Токмо вместе с вестями о торжестве и слухи нехорошие приехали, — добавил хозяин дома. — Сказывают люди, нечисть окрест Меглинского озера последний год расшалилась. А его никаким путем не миновать. Хоть напрямую к Устюгу скачи, хошь через Тверь.
— И чего рассказывают про тамошнюю нечисть? — впервые за все время подал голос Олег.
— Совсем нехорошее сказывали, — покачал головой толстяк. — Баяли, двух мужиков в лесу окаменевшими нашли. Еще было — боярин молодой выехал из леса, коня у крайней избы в Валковой горке привязал, а сам к озеру спустился, в воду этак не торопясь вошел, да и утоп. Девок несколько умом тронулись, два брата друг друга до смерти порезали…
— Вот это ква-а… — покачал головой Середин. — Это верно, в тамошние леса лучше не соваться. Василиск там гуляет, его почерк.
— Первый раз слышу, — почесал в затылке Любовод.
— Значит, повезло, — усмехнулся Олег. — Хотя, конечно, василиск — это редкость. Он рождается раз в тысячу лет — из яйца, отложенного петухом и насиженного жабой.
— Нешто такое бывает? — удивился Глеб Микитич.
— Один раз на тысячу лет всякое может случиться, — пожал плечами ведун. — Беда в том, что высиженная из такого яйца тварь облика не имеет. Мечется, в чужие тела лезет, злится, гадости творит. И нет ей ни жизни, ни смерти.
— Бессмертная, баешь?
— Почти, — рассмеялся ведун. — Убить нельзя — обмануть можно. В тело мыши, например, загнать, в клетку посадить да в море выбросить. Или вовсе в таракана — в бутылку кинуть, и в океан поглубже, чтобы рыбаки случайно не поймали. Василиск — это дух. Но дух гнусный и слабый. Настоящего, чистого, намоленного бога он боится, как огня. И символов, богом освященных, тоже.
— Ну, что я сказывал, сосед? — гордо спросил хозяин дома.
— Дело у меня к тебе есть, ведун… — Гость снова снял шапку и уложил ее себе на колени. — Хочу тебя в охранники взять. Заплачу честь по чести, скупиться не стану. Слуги у меня храбрые, да токмо супротив нечисти меча да храбрости мало. Тут не только клинок — тут слово вещее требуется. Ходил я к волхвам в святилище наше, да нет с них толку. Старые уже все, в седло не поднять. Прямо не знаю, что и станет, как помрут старики-то… — Глеб Микитич укоризненно покачал головой. — Не знаю… Волхвы наши обереги мне наговорить обещались, токмо будет ли польза от них в чужом лесу? А ну, как неверное чего твориться станет — что тогда? Нет, с собой мне колдун хороший нужен, дабы на месте твари черной мог бой дать.
— Я не колдун, — уже в который раз покачал головой Олег. — Я не творю, я просто ведаю про тайное знание.
— Две гривны дам, — пообещал толстяк.
— Пять, — потребовал Любовод. — Две он с меня получил.
— Четыре.
— Пять. Ты же его не просто посевы от мокрухи заговаривать зовешь, ты его смерти в глаза заглянуть подталкиваешь.
— Четыре, и коня со всей упряжью, на котором в Белоозеро поедет, — уступил немного Глеб Микитич. — По рукам?
— По рукам, — не стал тянуть волынку Олег. Почему бы и не сопроводить путников в небольшой прогулке? Все равно определенной цели для похода у него пока еще нет. Придется довериться судьбе и катиться по воле случая.
— Клянешься ли ты довести в целости до Белоозера меня и мой товар? — произнес уже знакомую формулу договора толстяк.
— Клянусь, — кивнул Середин.