Из чердачной двери ударило теплом. Сэм включил ручной фонарик. Луч света вырвал из темноты наклонно уходящие вверх стропила, груду сваленных в углу ломаных венских стульев, гору пятнистых матрасов и лежащую отдельно, разобранную на части панцирную кровать. На всем этом лежал пласт пыли.
— Зря мы сюда полезли, — пробормотал Федор. — Какой архив? Его давно унесли. Что тут можно найти? Не надо было нас сюда посылать.
Побродив около остывших полстолетия назад дымовых труб, галеасцы наткнулись на стоящий боком в углу под скатом крыши шкаф На шкафу замерцала в электрическом луче изогнутая эскулаповой змеей и опутанная струнами концертная арфа.
— Шикарный инструмент, — с уважением произнес, разглядывая арфу, Кочегаров. — Посмотрим, что в шкафу?
Отворили дверцы, из шкафа ударило крысиным пометом. Обшарили полки, на одной из них нашлась коробка из-под конфет. Ее перевернули, выпал моток ниток, штопальная игла и записка, на которой, поднеся фонарь, прочли: «Люся, жди меня завтра» и торопливую дату: «21 июня 1941 года».
Сэм полез за шкаф, в косом электрическом луче из-под ног его всплыли оплетенная лозой пустая бутыль и присыпанный трухой кожаный чемодан.
— Нормально, Пушкин. В нем и надо искать. Вскроем? — предложил сантехник.
Чемодан перевернули и поставили на попа.
— Закрыт на оба замка, придется резать, — сообщил дворник.
— Режь!
Находка была бы вспорота, дворник уже опустил за ножом руку в карман, когда в дальнем конце чердака послышался скрип открываемой двери. В чернильной темноте вспыхнула бледная полоска света, полоска расширилась и превратилась в дрожащий прямоугольник.
— Там вход с черной лестницы, — испуганно прошептал заместитель по уборке территории. — Кто-то идет!
Сантехник выключил фонарь.
На фоне светлого прямоугольника возникла человеческая фигура. Прямоугольник погас — дверь закрыли. И сразу же на ее месте возник прыгающий луч. Тот, кто держал в руках фонарь, светя себе под ноги, уверенно шел к затаившим дыхание галеасцам. Голубое электрическое пламя дрожало и приближалось. Один раз непрошеный гость остановился, посветил на стропила и крышу и снова двинулся вперед.
— Когда он подойдет, свети ему прямо в лицо, — пробормотал порядком струхнувший Кочегаров. — Может быть, он испугается и убежит.
Он недоговорил. На фоне радужного пятна уже можно было различить силуэт человека. Не доходя двух шагов до галеасцев, незнакомец остановился. Испуганный не меньше своего товарища, Сэм, забыв поднять фонарь, нажал кнопку. Луч света упал наклонно вниз, выхватив из темноты кратерчики пыли и неподвижно стоявшую посреди них пару кроссовок. Кроссовки подпрыгнули, незнакомец ловко ударил по руке слесаря, толкнул в грудь дворника, но не удержался сам и повалился на шкаф. С того, рокоча струнами, поползла и рухнула на его голову арфа. Потрясенный арфой незнакомец подпрыгнул и, ударяя кроссовками в пыль, кинулся прочь. В дальнем конце чердака снова вспыхнул светлый прямоугольник, сжался, невидимая дверь с громом захлопнулась. Таинственный гость исчез.
Члены товарищества остались одни в кромешной тьме. Тяжело дыша, Сэм присел и дрожащими руками стал шарить на полу упавший фонарь.
— Что ему здесь надо было? — выпутывая ноги из струн, выдохнул Кочегаров.
Сэму удалось найти фонарь. Электрическое сияние озарило лежащую в прахе арфу и чемодан. Федор еще раз шумно вздохнул. И сразу же вдалеке снова запела дверь, послышались мягкие в пыли шаги — от двери, через которую проникли на чердак галеасцы, кто-то опять шел. Дворник и сантехник притихли. Мягко ступая, новый посетитель подошел поближе и остановился. Стало слышно его прерывистое дыхание. Дрожащий слесарь-референт поднял фонарь. Луч света вырвал из темноты искаженное тенями лицо Николая.
— Зачем вы светите мне прямо в глаза? — сурово произнес председатель товарищества. — Как ваши успехи? Я вижу, вы нашли чемодан, молодцы, но почему вы, Федор, стоите с ножом в руке? Решили потрошить чемодан здесь, в этой грязи? Стыдно, несите его вниз… Что случилось, почему вы оба так тяжело дышите?
Запинаясь и перебивая друг друга, технические сотрудники правления рассказали своему председателю о визите таинственного незнакомца.
Николай присвистнул:
— Вот это плохо. Странно и неприятно. Отечественный домовой. Будем надеяться, что это был всего-навсего какой-нибудь бомж. Жан Вальжан решил подыскать себе место для ночлега и заодно собрать десяток пустых бутылок. Пошли скорее вниз.
Когда чемодан был доставлен в комнату правления, водружен на председательский стол и обтерт мокрой тряпкой, Кочегаров уверенным движением человека, имеющего опыт морских такелажных работ, вспорол верхнюю крышку. Обнажился газетный пласт, которым было прикрыто содержимое.
— Не отталкивайте друг друга локтями, — предупредил Николай. — Будем рассматривать вещи не торопясь.
Под газетами оказалось торопливо сложенное истлевшее женское выходное платье и такой же смятый мужской пиджак. Появилась на свет и уселась, расставив руки, лысая фарфоровая кукла. Рядом с ней лежал медальон. Николай ногтем открыл его, золотыми нитями засветился детский локон. Еще одно платье, и наконец, на самом дне, замерцали полуоблетевшим золотым тиснением переплетенные в кожу книги.
— Всё! Дальше пустое дно. Итак, ничего ценного, — произнес председатель правления. — Забавно другое — несентиментальный Наседкин может смеяться — в минуту смертельной опасности люди берут с собой совершенно случайные вещи. Эта кукла, может быть, помнит, как ее маленькая хозяйка, бегая по лужайке, спрашивала папу: «Сегодня вечером придут жечь усадьбу, да?» Вы, дети суровых лет реального социализма и не менее сурового времени первоначального накопления капитала, не знаете, что такое семейный уют. Вы никогда не ели приготовленный мамой мусс. Это клюквенный сок, взбитый с крупой до такой степени, что он тает во рту… Подайте мне газеты. Как будто не прошел целый век. Вы только послушайте: «Всякая дама может иметь идеальный бюст. Выпишите нашу иллюстрированную книгу „Белла форма"». Прямо «Московский комсомолец», а ведь в руках у меня «Ведомости» времен русско-японской войны… Итак, что еще завалялось на самом дне? Шпильки из натурального черепахового рога. Страница из книги. Впрочем, для страницы бумага слишком толста. Скорее всего это оторванная от книги обложка. Внимательно рассмотрим ее…
Что мы видим перед собой, господа библиофилы? Мы видим в правом верхнем углу эпиграф: «В них что-то есть». Кому принадлежат эти эпохальные слова, нам не узнать — подписи нет. Крупно набрано название книги «ПЕТА».
Обратите внимание — написано через «ять». Внизу дата «1916 год». Итак, перед нами, действительно, оторванная от книги обложка… Газету с наставлениями, как улучшить бюст, я вручаю вам, Федя, подарите своей знакомой, когда вернетесь в Арбатов… Кстати, Сэм, повторите еще раз, что с вами произошло на чердаке.
Слесарь-референт рассказал, не упуская на этот раз никаких подробностей, о визите незнакомца и о столкновении с ним.