Кроме того, взято особо: пороху 150 пудов, свинцу 10 пудов и запас — коломази, фитиля, армяку, угольев, кремней и 2 походных кузницы. Все это укладывалось в 472 вьючных ящиках.
Затем еще: листового табаку 255 пудов, арбы для больных 80, дроги; сбруя на 69 лошадей, седла на 40 лошадей, кожаные и железные ведра, весы, безмены, сабы и турсуки, т. е. кожаные мешки для перевозки запасной воды, числом 395 штук; ушаты железные, корыта, ливеры, точила, этого всего по несколько штук; затем гвозди и прочее железо, меры разной величины, гарнцы, веревки, арканы волосяные, канаты, березовые дрова, 40 бревен и 400 досок для бань в промежуточных укреплениях, мешки, приколы, железные печи, котлы, сороковые бочки, фонари, решета, деревянные чашки и ложки, свечи, сигнальные фонари, щипцы, факелы, рыболовные снасти и проч.
Наконец, закуплено было на Нижегородской ярмарке множество вещей в азиатском вкусе и разные товары для раздачи подарков киргизам и туркменам. Эта беспримерная по подробностям снаряжения экспедиция едва ли когда-нибудь послужит образцом для другой, для чего именно мы и приводим все эти подробности.
Massa impedimenta отряда сделалась, благодаря такой крайней прозорливости распорядителей, столь громадною, что не только в степи, но и в населенной стране, при обилии кормов, число вьючных животных должно было значительно затруднить продовольствие их.
Но это еще не все. Значительная глубина колодцев на Устюрте дозволяла вычерпывать в час едва 10 или 15 ведер воды, и, следовательно, в сутки можно было напоить не более 200 или 300 верблюдов и лошадей. Экспедиционный же отряд не мог быть эшелонирован такими дробными частями, не подвергаясь опасности, а более крупным эшелонам пришлось бы сидеть у колодца по нескольку суток. Для устранения такого затруднения была придумана особенная водочерпательная машина, которую удобно можно было перевозить с собою на верблюдах. Машина состояла из каната в 1 дюйм диаметром, на котором укреплялись железные ведра за дужки, в расстоянии 2 или 3 арш. одно от другого, а чтоб ведра не путались, то снизу их прибивались скобы с дырочками, за которые ведра привязывались к тому же канату. Таких ведер можно было привязывать на канат от 15 до 30, смотря по глубине колодца. Вода с помощью этой машины могла черпаться с такою скоростию, как бы из колодца в сажень глубиною.
Добываемую из колодцев воду предполагалось выливать, если бы не оказалось на месте каменных бассейнов, в желобы из кож или же из непромокаемой, пропитанной гуттаперчей парусины, откуда она стекала уже в лодки или же в кожаные и парусинные, непромокаемые и утвержденные на деревянных рамах бассейны. Все перечисленное положено было везти на верблюдах, за исключением понтонов, будар, судов, арб и саней под больных и наконец тяжелых артиллерийских орудий; горные же единороги везлись на верблюжьих вьюках и были так прилажены, что в случае надобности орудия в 1/4 часа могли быть готовы к бою. Верблюды же везли и тяжелые орудия с их зарядными ящиками, для чего их запрягали посредством ярем, сходных по устройству с воловьими.
Наконец, запасные верблюды также не были праздными: в них сажали по два пехотинца, поочередно, с целью сбережения в походе сил пехоты и для приучения ее к езде на верблюдах, чтобы, в случае надобности, можно было посылать часть пехоты, как драгун, с летучими отрядами. Надобно заметить, что Перовский не принял ровно никаких мер к ограничению офицерского обоза и сам подавал пример непомерного расходования верблюдов под свою обстановку, даже тогда, когда за недостатком верблюдов приходилось кидать запасы. Так, при выступлении с Эмбы под его багаж взято 100 верблюдов; каждому генералу полагалось по 10, штаб-офицеру по 2, на двух обер-офицеров по 3. Весь штаб брал 211 голов!
В строевых частях обер-офицерам полагалось уже по верблюду на каждого. Груза на них полагалось вначале по 10 пудов. Значит, Перовский вез с собою 1600 пудов багажа; генералы — по 160 пудов и т. д. Подарочные вещи, сверх того, везлись на 10 верблюдах.
Лошадей у Перовского было 12, а всего у штабных 89. Из Оренбурга багаж Перовского тронулся на 140 верблюдах, а с Эмбы назад пошел только на 100, значит, 640 пудов съестных припасов, вин и т. п. было израсходовано — в 2 1/2 месяца.
Что касается посадки пехотных солдат по двое верхом на верблюда, то скоро от этого пришлось отказаться из-за патронных сум, занимавших много места, причем сума заднего седока набивала задний горб верблюда, «а верблюд со сбитым горбом идет только под нож», — прибавляет Даль.
Перевозку запасов к складочным пунктам положено было произвести нарядом от башкирского и мешерякского войск.
С этою целью командировано из разных кантонов 7750 троечных телег, с таким же числом возчиков от этих войск и с должным числом своих офицеров и урядников. Возчики были взяты по наряду с 16 000 очередных семейств. Всего с урядниками взято 7878 чел., а лошадей с верховыми — 23 290. Упряжь к телегам была прилажена так, что возчик ехал верхом на одной из пристяжных, запряженной длиннее остальных на 3 вершка, что давало ему возможность удобно управлять подводою и защищаться в случае нападения.
Для выбора места под складочный пункт и укрепление послан был в конце мая состоявший по кавалерии полковник Геке. Хотя офицеров Генерального штаба у Перовского было и немало, но, вследствие особого пристрастия к штабс-капитану Генерального штаба Никифорову, он разослал их всех с поручениями: либо закупать разные запасы, либо беречь их от нападений хищников, а всю переписку, все распоряжения по экспедиции вел секретно от остальных, даже от старших офицеров Генерального штаба, — через Никифорова, который, в сущности, и был негласным начальником походного штаба. Гласным же был подполковник Иванин, а дежурным штаб-офицером — капитан Дебу.
Полковнику Геке дан был отряд из 400 чел. строевых и двух сотен башкиров, при 4-х горных единорогах.
Под прикрытием этого отряда был отправлен и первый башкирский транспорт в 1200 подвод.
Геке, оставя обоз на р. Эмбе, сформировал легкий отряд (из одного взвода пехоты, посаженной на 40 телегах, и 400 конных башкиров при 2 единорогах), с которым и отправился 21 июня к урочищу Донгуз-Тау, где, по данным полковника Берга (производившего в 1824 г. нивелировку между Каспийским и Аральским морями), можно было надеяться найти удобное для склада запасов место. Рекогносцировка указала, что ни Донгуз-Тау, ни прилегающие к нему места, по недостатку воды и кормов, вытравленных киргизами еще весною, неудобны для устройства этапного пункта на значительный отряд, и потому Геке предпочел уроч. Чушка-Куль при речке Ак-Булак, где вода, хотя и солоноватая, но в изобилии, травы достаточно, а неподалеку, в 20 верстах, много камыша и тальника для топлива.
Отойдя назад 57 верст, Геке послал на Эмбу за обозом 300 башкир. 5 июля обоз пришел, а 7-го весь отряд двинулся далее, оставив на первом же переходе 50 телег с рассохшимися колесами или изнуренными лошадьми.
Необходимость напоить из колодцев до 4000 лошадей и отдохнуть перед 40-верстным безводным переходом заставила сделать дневку. 9-го отряд двинулся далее. Башкиры запаслись травою, а в турсуки набрали воды. Солдаты наполнили ею манерки и 2 бочки. В 11 часов, после перехода в 17 1/2 верст, сделан привал до 3 часов. Пройдя затем 6 верст, люди стали уже томиться жаждою.