Везлось много и балласта, который был потом сожжен дорогою, успев сгубить немало верблюдов; таковы были: фашины и колья для подкладывания под колеса в артиллерии, приспособления для запряжки в орудия и ящики верблюдов, штурмовые лестницы и т. п.
Верблюды, выставленные по обязательному найму, по 10 руб. в месяц и с уплатой 50 руб., если верблюд падет, были в большинстве негодны вовсе. За такую ничтожную плату никто хорошего верблюда не отдаст. Дорогой, на первый взгляд, подрядный способ есть, в сущности, самый выгодный, так как можно требовать только хороших верблюдов, за палых платить не надо и груз жечь не приходится.
Сколько заплачено было Кауфманом за палых верблюдов и чего стоил провиант, палатки, юламейки, офицерские вещи и прочее, брошенное на дороге и сожженное, трудно и сосчитать. Верблюд ночью и рано утром не ест, без воды может пробыть безнаказанно только двое суток, ячмень ему вреден, весной его надо подкармливать кунжурой, т. е. кунжутными жмыхами. Чом или седло должно быть мягко, хорошо простегано, а то набьет на ребрах раны, которые потом распространяют зловонье гангрены; грузить на дальний поход не следует более 10 пудов; средний груз 8 пудов; на четвертом или пятом переходе уже видно, что перегрузили; осенью можно грузить в среднем и по 9 пудов; веревки должны быть крепкие, а не то придется дорогой перевьючивать, что сильно утомляет верблюда. Все это надо знать и твердо помнить. Ничего этого не знал генерал Головачев, предназначенный в поход и распоряжавшийся приготовлениями, в качестве и. д. командующего войсками округа, до прибытия Кауфмана из Петербурга. Комиссия для осмотра верблюдов за недостатком времени принимала их снисходительно.
Окружным интендантом был тогда действительный статский советник Польман. Это был человек умный, спокойный, головой выше Головачева и в прямом, и в переносном смысле… 20 января получено предписание о походе, а 23 января 1873 г. он представил уже доклад, в котором предложил, между прочим, такую меру: для уменьшения обоза и расходов по найму верблюдов отправить за 2 недели до выступления войск 2-месячную пропорцию продовольствия из Ташкента в Тамды, а из Казалинска на Иркибай под конвоем, заподрядив доставку с пуда. Войска же снабдить продовольствием только на 1 месяц, наняв верблюдов помесячно на весь поход. Войска, дойдя до названных складов, взяли бы там опять на месяц и двинулись бы дальше. Освобождавшихся от клади верблюдов войска высылали бы с дороги в те же склады и получали бы оттуда подкрепление запасов. Это уменьшило бы число верблюдов на 2000 голов, и не пришлось бы увеличивать число войск, так как все равно решено было устроить в степи опорные пункты со складами и гарнизоном.
Мера предлагалась весьма практичная, но Головачев, управляя округом, не решился взять на себя ответственность и отложил дело до приезда Кауфмана.
В числе многих хороших качеств Кауфмана было, между прочим, и уважение к распорядительности, к инициативе подчиненных, если, конечно, она была дельною, оправдываемою обстоятельствами и пользою края. Но и этого не знал Головачев, ближайший его сотрудник, несмотря на несколько ярких примеров…
Кауфман приехал в Ташкент только 20 февраля. Выступление назначено было через несколько дней и, конечно, ничего уже поправить было нельзя. Еще до его приезда в Кизил-Кумы был командирован правитель канцелярии Заравшанской области подполковник Иванов, с сотнею казаков для осмотра колодцев по маршруту джизакского отряда и найма вожаков и джигитов из тамошних кочевников.
Возвращаясь из Петербурга, Кауфман делал по дороге в фортах своего округа соответствующие распоряжения о снаряжении и выступлении колонн. В Казалинске, расспросив начальника Аральской флотилии, капитана 2-го ранга Ситникова, о качествах его судов, он изменил первоначальное предположение о назначении в плавание только одного, считавшегося морским, парохода «Перовский» и присоединил еще и речной пароход «Самарканд». Последствия доказали, что плоскодонный «Самарканд» выдержал морскую пробу во много раз лучше «Перовского», который не выгребал при волнении, не имел устойчивости и потому далеко отставал от «Самарканда», иногда на двое и более суток, так что речное суденышко перещеголяло его морскими качествами. Начальником казалинской колонны назначен был начальник Казалинского уезда полковник Голов. Здесь же Кауфман осмотрел свои понтоны, построенные по его чертежу на верфи флотилии. Каждый понтон состоял из 4 железных ящиков, свинчивающихся винтами; из 2 лодок составлялся паром. Каждый ящик весил от 5 до 6 пудов. 8 человек легко его поднимали и спускали в воду. Сборка занимала 2 часа. К началу 1873 г. были готовы еще 2 парома, но они вышли тяжелее. В походе ящики служили корытами для водопоя, а на Аму-Дарье паромы служили настоящую службу исправно. Названы они «кауфманками». Паром поднимал два 4-фунтовых орудия с 16 человеками прислуги. Образовался понтонный парк. Под инженерный парк шло 54 верблюда. Под понтонами в казалинской колонне шло 27 верблюдов, да в джизакской 15. При понтонах находились 12 матросов.
Почтовое сообщение отряда с Ташкентом и Казалинском поддерживалось через чапаров и чрез первую почтовую станцию от Чимкента к Туркестану, где открыто почтовое отделение. После этого установлено другое сообщение через Бухару на Самарканд. Эмир бухарский сам заботился о наших чапарах, конечно, не без того, чтобы узнавать от них свежие новости, давал им конвой для следования степью, угощал их, давал свежих лошадей; вообще поступал как верный союзник.
27 февраля объявлен был приказ по округу о походе, причем объявлялось, что при туркестанском отряде изволят следовать великий князь Николай Константинович и князь Евгений Максимилианович Романовский, герцог Лейхтенбергский. Начальником полевого штаба назначен генерал-майор Троцкий, начальником артиллерии — генерал-майор Жаринов, начальником инженеров — полковник Шлейфер, начальником пехоты — генерал-майор Бардовский, начальником кавалерии — подполковник Головацкий, полевым интендантом — статский советник Касьянов, главным врачом — статский советник Суворов. Помощником к Голову — подполковник барон Каульбарс. Начальником всего отряда — генерал-майор Головачев. Начальником топографической части — полковник Жилинский.
28 февраля отслужен напутственный молебен. В тот же день выступал 1-й эшелон транспорта к р. Клы, с месячным запасом довольствия, чтобы не задержать войска на переправе через Сыр-Дарью у Чиназа.
Войска двинулись из Ташкента 5-ю эшелонами 1, 2, 3, 4 и 5 марта, 4 орудия из Ходжента — 8 марта, а 3 роты из Ура-Тюбе — 10-го.
Безводный переход через Голодную степь в 118 верст (в колодцах имелась горько-соленая вода, да и то в небольшом количестве) сократился до 30 вер., благодаря тому, что жители провели арык от речки Джилак-Уты под Джизаком до 3-й станции Агачлы. Погода была пасмурная. К утру 14 марта выпал снег и хватило морозом до -13ºR. Первый эшелон транспорта пришел на Клы 6-го числа. Сюда прибыли также депутации от соседних городов, бухарское посольство с богатыми подарками, а позже, к 10-му числу, и начальник Заравшанского округа генерал-майор Абрамов проститься с Кауфманом, который приехал 11-го числа. Посол бухарский Яхъя ходжа сообщил, что эмир приказал пограничным бекам выставить на всех колодцах близ границы клевер, солому и топливо, хотя не скрыл своего удивления: почему Кауфман предпочел кружный и длинный путь чрез Мин-Булак прямому пути чрез Бухару?