— Рублей сто или двести. Мелочовка.
— И кому он на хрен понадобился?
— Можно продать по дешевке. В кабак любой или сауну. Новый-то он сотку тысяч стоит. Справку о стоимости они подготовят, я предупредил.
— Камеры слежения там есть?
— Есть, только в ту ночь не писали. Зачем? Видать, кто-то из своих увез. Кто знал о проверке пожарной.
— И хозяева, конечно, никого не подозревают.
— Всех…
— Понятно. Глухарек, в общем.
— Ну не без этого… На все воля Божья.
Копейкин еще раз матюгнулся и развернулся, чтобы идти к себе.
— Кирюх, погоди, — остановил его Машков, — разговор есть.
Опер вернулся, присел на диван:
— Ну?
Машков очаровательно, с бульканьем прокашлялся, потер ладонью грудь:
— Бронхи чертовы… У меня подозрения есть нехорошие. Насчет новенькой. Родионовой. С нашего опорного.
Копейкин постарался не проявлять признаков беспокойства, но они проявили себя сами, помимо его желания. Задергался глаз, и покраснело ухо. На всякий случай присел на диван.
— Да? И что?
— Не похожа она на инспектора по малолеткам. Там тетки жесткие, закаленные. Нервы, как канаты. А эта какая-то инженю. «Извините, пройдемте…» Водку, обратно, не пьет.
— И что? Может, просто воспитание нормальное. Мы привыкли по себе судить.
— Не-е-е… Опять-таки про прежнюю работу ничего не рассказывает. Я пытался пару раз разговор затеять, так она сразу переключается. Словно боится чего-то. В социальных сетях ни одной странички. Ну не бывает сейчас такого, особенно у баб.
— У меня тоже ни одной. Зарегистрируешься, а потом тебе всякие уроды гадости заборные писать начнут. Оно надо? А уж малолетки и подавно… И что ты предполагаешь?
— Думаю, не заслали ее к нам?
— Кто?! — по возможности достоверно «удивился» Кирилл Павлович.
— Да мало ли? ФСБ или те же оэсбешники.
— У вас что там, наркокартель в погонах? Или «Оборонсервис»? Егорыч, вот ФСБ больше делать нечего, как на ваш опорный засланца внедрять. Бабе хата нужна, вот и весь расклад. Успокойся.
— Так-то так, а душа не на месте. Ты бы навел справки для спокойствия… Тебе-то проще.
— Если она «чужая», наводи не наводи, ничего не узнаешь. ФСБ, когда кого внедряют, такое прикрытие готовят, комар носа не подточит. И социальные сети охватят, и водку пить научат. Не переживай. Раз подозрения есть — значит, настоящая.
Копейкин поднялся с дивана:
— Ну, может, и настоящая, — пробормотал Машков, но было заметно, что аргументы опера его убедили не вполне.
* * *
Труп лежал лапками кверху.
Крыса. Большая, страшная серая крыса с длиннющим облезлым хвостом, похожим на оголенный провод. Угостилась отравой и околела. Статья сто пятая. Умышленное убийство. Нет. Жестокое обращение с животными. Сейчас примчится Лимонова, возбудит дело и учинит допрос. Кто рассыпал отраву?! Потом подключатся либеральные СМИ. Очередной полицейский беспредел.
Светочка, как большинство сильных женщин, крыс боялась. В том числе и дохлых. И похоронить тварь божью или даже просто вынести на помойку духу не хватит. А выносить надо.
Она вернулась на площадку. Рокеры уже убрались к себе. Несколько секунд смотрела на вздрагивающую от гитарных рифов дверь клуба. Кажется, это «Хайвей в ад» популярного в свое время вокально-инструментального ансамбля «AC/DC». После не очень решительно постучалась. Никто не отреагировал. Пришлось стучать громче. Музыка стихла, послышался недовольный мат, переводимый на светский язык как «И кто это там пришел нежданно?», затем дверь распахнулась, и перед очами участкового инспектора предстал обнаженный по пояс гарный хлопец. Герой комиксов про супергероев. Был он мускулист и молод. Множественные татуировки делали его похожим на засиженного уркагана, перстни-черепа на перстах и шипованный ошейник — на злого волшебника, а длинные волосы, убранные в хвост, — на коня.
— Извини… — смущенно произнесла Светочка, — у меня проблема… Не поможешь?
Конь повел себя благородно. Не посылал в различные части тела, не потирал ладонь о кулак и не предлагал переспать.
— Где?
— Там, — Светлана Юрьевна пальчиком показала на свою дверь.
Рокер молча отодвинул ее в сторону и, расставив руки, словно штангист, подходящий к снаряду, двинул в соседнее помещение. Она — следом.
В кабинете указала на покойного грызуна.
— Вынести надо… Я боюсь…
Волшебник-конь усмехнулся, подошел к крысе и спокойно поднял ее за хвост. Поднес к глазам, осмотрел, словно опытный таксидермист:
— Прикольно… «Упоротый крыс». Чучелку сделаю…
Спаситель не отличался длиной языка. В смысле — не говорун. Хохотнув, покинул помещение.
— Спасибо, — поблагодарила Светочка вдогонку.
Ничего не ответил конь. Видимо, не очень любил органы. Да кто их, вообще, любит? Только сценаристы с канала «Насилие». Им же надо про что-то писать.
Разведчица вернулась за свой стол. Не успела достать из германского планшета бутерброды, чтобы перекусить, как в двери постучались. Крысиные родственники решили отомстить? Рокер за «добавкой»? Или кто-то — на прием?
Человек действительно явился на прием. Только это был не «кто-то». Конопатая сутулая девица, приезжавшая в Зареченск, в детскую инспекцию.
— Здравствуйте… А мне Никиту Романовича.
Умение соблюдать спокойствие в напряженной ситуации — признак высокого профессионализма. Но это опять-таки в кино. Там-то все — Бельмондо. А в жизни никаких дублей, никаких репетиций, никаких каскадеров и ассистентов. За пять лет службы в оперативно-поисковом управлении приходилось попадать и не в такие переделки. И все равно каждый раз бил легкий мандраж. Особенно когда тебя перепроверяли. Если расколют, никакие документы прикрытия не помогут, и по голове ты получишь по-настоящему. Ты получишь, а не каскадеры. И сейчас Светочка волновалась. Ведь вот она — цель. Почти рядом.
— Он на территории… А что вы хотели?
— Просто посоветоваться. Он раньше был нашим участковым.
— Теперь я ваш участковый. Может, смогу помочь?
— Нет-нет, ничего, это не срочно.
— Оставьте телефон, он позвонит.
— Спасибо… Я лучше попозже зайду… Извините.
— Подождите… А как ваша фамилия? Я передам, что вы приходили, — Светочка сомневалась, что конопатая шпионка придет снова, поэтому пыталась выудить побольше информации, — или, хотите, я ему позвоню.
— Ничего, не беспокойтесь… Скажите, пусть Юле Некрасовой перезвонит. Он знает телефон. До свидания.