— Уверена. Посажу.
Голос дрогнул, но не до такой степени, чтоб это заметил шеф.
— Хорошо, готовь бумаги. Бойкова в помощь возьми. Не помешает. Если убийство того — азербайджанца, его рук дело, то он очень опасный человек.
— Я даже не почувствовала ничего. Он просто ко мне прижался. А когда вышла, все и посыпалось.
Блондинка показала днище сумочки, на котором зияла рваная рана.
— У дверей стояли? — буднично уточнил Копейкин.
— Да…
— И на первой же остановке он вышел.
— Точно! Вы его знаете?
— Сколько было денег? — спросил опер, не ответив на вопрос.
— Шестнадцать тысяч с мелочью… Вся зарплата за месяц. И документы. Паспорт, права… Сволочи…
Потерпевшая разревелась, размазывая тушь по щекам. Копейкин не успокаивал, водички не предлагал. Сама виновата. Нечего варежкой хлопать. Когда сопли у блондинки кончились, трезво и жестко объяснил позицию:
— Значит, так. Деньги не вернем, говорю сразу. Пишите заявление, не пишите. Считайте, что потеряли. Документы восстановить помогу. Устроит?
Ответить девушка не успела — в кабинете появился еще один персонаж. Небритый мужичок лет пятидесяти, в форме сантехника и с ящиком инструментов. Пивной выхлоп намекал, что он не из серьезных деловых кругов.
— Привет честной компании… Дежурный прислал. Трубу чинить. Где она?
— Да… Вон. — Копейкин авторучкой указал на перевязанную тряпкой водную артерию, затем переспросил у девушки: — Ну что, устроит?
— Да, конечно… Только вы сами в паспортном скажите, а то они оштрафуют.
— Хорошо, пойдемте.
Едва опер с потерпевшей покинули кабинет, сантехник быстро раскрыл ящик, вынул инструмент, затем извлек старое радио, перемотанное синей изолентой. Поменял местами с тем, что висело на стене. Сравнил, немного поправил изоленту. Конечно, если присматриваться, разницу заметить можно, но наукой доказано, что никто специально не присматривается к вещам, давно находящимся в помещении.
Старое радио сунул в пакет и спрятал на дне ящика, сверху прикрыв инструментами. После размотал тряпку, висевшую на трубе. Труба протекала в месте муфты. Сама муфта проржавела так, что ее оставалось только спилить. А потом вваривать новый кусок трубы. Да, чем только не приходится заниматься техническому отделению, а конкретнее — Антону Ивановичу Чистову. Человеку и жучку.
Минут через пять вернулся Копейкин. Уже без девушки. Видимо, решил вопрос.
— Ну что, хозяин… Без сварки не обойтись… Будем делать или как?
— Будем. Не люблю сырости.
— Хорошо, я сейчас за газом съезжу, никуда не отлучайтесь или дверь не запирайте. Баллоны под окна поставим, шланги через окно кинем.
— Сколько это по времени?
— По времени полчаса, а по деньгам тысяча.
Чистов не халтурил, а вошел в образ. Какой же сантехник не заговорит об оплате? Все должно быть достоверно.
— Это к шефу…
— Договорились.
На улице Антон Иванович погрузил ящик с инструментами в старенький «Москвич-каблук», забрался в салон и вырулил с полицейского двора. Богатого парка конспиративных машин у отделения собственной безопасности не имелось, приходилось договариваться со знакомыми о прокате. Конечно, это рискованно, матерый оборотень мог «пробить» машину, но для матерых и подход был особым. Сегодня не тот случай. Вряд ли кто будет проверять — есть у жилконторы «Москвич» или нет? Главное, качественно починить трубу. Но с настоящим сантехником договариваться пришлось. За натуральный обмен — бутылку огненной воды. Тот был только рад откосить от работы, которая не принесет никакого черного нала, — ментовка не частная квартира. Оставалось надеяться, что сантехник не станет трепаться и поверит на слово, что его, коснись чего, посадят за измену родине на десять лет. С ФСБ не шутят. А именно такие корочки были показаны пролетарию.
Вот как много всякой ерунды приходится учитывать, чтобы поставить в кабинет обычный видеоглазок.
Чистов всегда подходил к делу творчески, обстоятельно и старался не повторяться. За что его и ценили. Как-то ставил глазок в кабинет к очень осторожному взяточнику. Под видом электрика. А спустя пару дней сослуживец взяточника предложил проверить кабинет на предмет наличия шпионской техники. Мол, есть знакомый техник — найдет в момент. Взяточник, конечно, согласился. Пришел специалист, осмотрел кабинет и действительно отыскал свежеустановленного жучка. Взяточник обрадовался, потерял осторожность и стал болтать в кабинете, не стесняясь. А зря. Ибо остался второй жучок. Настоящий. Техник был грамотный. Просто он тоже работал в ОСБ. А сослуживец состоял там на связи. Как ни крути, а методы оперативной работы примерно одинаковы во всех специальных службах.
Отъехав от отдела на безопасное расстояние, Чистов притормозил. Из арки дома вышла «потерпевшая» и села в машину. Она уже стала брюнеткой, парик переместился в пакет.
— Удалось?
— Почти. Трубу варить надо. Сейчас за баллонами.
— А вы умеете?
— А как иначе? Могу подкинуть до остановки. Слушай, Свет… Все хочу спросить. А как тебе удается плакать? Нет, серьезно. Вот я представил — мне надо разреветься. Для дела. Все вокруг со смеху лягут. А ты ж ревешь так убедительно! Или в глаза что-то капаешь?
— Ничего сложного. Несколько занятий в студии актерского мастерства. В кино и на сцене актрисы тоже ревут по команде режиссера. Безо всякого лука и капель.
— Удобный навык.
— Не всегда. Иногда актеры плачут по-настоящему. Но им никто не верит. Даже они сами.
* * *
Пункт наблюдения, или «точка», как его называли в народе, располагался в микроавтобусе марки «Газель», припаркованном вне зоны прямой видимости из отдела полиции, но в радиусе действия сигнала из радио. Автобус в отделе собственной безопасности был единственным, поэтому каждый раз приходилось его гримировать, чтобы не примелькался среди оборотней и не подвергался бы противоправному воздействию. Гранату вряд ли бы кинули, но разбить стекла — дело чести. Иногда маскировали под ритуальные услуги, иногда под передвижную санитарную лабораторию. Можно хоть под публичный дом на колесах. Главное — найти повод занавесить окна.
Сегодня на борту «Газели» красовалась надпись «Анонимное выведение из запоев».
Внутри стояла пара мониторов, на одном из которых отображался кабинет Копейкина. Довольно удачный ракурс — радио висело высоко, глазок почти целиком охватывал помещение. Звук был тоже довольно качественным, при желании можно разобрать даже шепот. Заряда аккумулятора хватит на полгода. Плохо, если Копейкин включит радио, микрофон будет, прежде всего, ловить новости, концерты по заявкам и прогнозы погоды, одним словом — трансляции.