Ну вот, а теперь снова ждать. Осталось совсем чуть-чуть. Вот и все. Кажется, пора. Убийца осторожно поднял руку. Через несколько роковых секунд он выстрелит.
Звучала музыка, гости жевали, изредка перебрасываясь друг с другом мало значащими фразами. Порхали вокруг стола девушки-официантки в белых кружевных передниках. Вся атмосфера мероприятия никак не свидетельствовала о том, что есть хоть малейший повод для беспокойства.
Прозвучало еще несколько тостов. Гости с удовольствием пили и закусывали. Многие расслабились и уже не выглядели так напыщенно и подтянуто, как в начале вечера.
Журналистка Жанна Саакян расстегнула верхние пуговицы своего немыслимо яркого балахона. Под ним открылось нечто, напоминающее верхнюю часть купальника, туго стягивавшее и высоко поднимавшее ее худосочную грудь.
Некоторые дамы бросали на Жанну взгляды, полные жгучего сарказма, и словно невзначай демонстрировали собственные великолепные фигуры. Жанна, казалось, ничего этого не замечала, поглощенная атмосферой вечера. Гуров не сомневался в том, что она непременно приготовит репортаж об этом мероприятии.
Он обратил внимание на парня в бейсболке. Тот с большим бокалом в руке слез со своего стула, прошел к подоконнику, запрыгнул на него и подтянул одну ногу к подбородку. Там он и устроился на довольно долгое время. Молодой человек периодически потягивал из бокала какой-то коктейль и поглядывал на всех с явно наплевательским видом.
Анна несколько раз бросала на парня косые взгляды. Она вроде бы собиралась подойти к нему и сделать замечание по поводу его откровенно вызывающего поведения, однако каждый раз прикусывала губу и оставалась на месте. Длинноволосый брюнет, сидевший подле нее, разомлел от выпитого. Он откинулся на спинку стула и все время гладил левую руку Анны. Та рассеянно похлопывала ею по колену парня.
С другой стороны от хозяйки сидел невысокий лысеющий мужчина лет пятидесяти с характерной горбинкой на носу. Он вел себя очень невозмутимо. Насмешливые искорки, блестевшие за очками, выдавали его иронию, однако внешне он был чрезвычайно учтив, не забывал подливать Анне и ее молодому спутнику вина, подкладывать закуски.
Да и вообще Гуров заметил, что его маленькие юркие глазки постоянно находились в движении, успевали следить за всеми, кто находился в зале, и фиксировать происходящее. Человек этот, кажется, привык держать все под контролем, оставаясь при этом незаметным.
— Этот субъект случайно не из разведки? — пошутил Гуров, склонившись к Марии.
Та смерила его недоуменным взглядом.
— Что ты! Это Лев Хаимович Лейбман, продюсер Анны. Именно он занимается всеми организационными вопросами. Поговаривают, что именно Лев Хаимович сумел добиться такой высокой суммы гонорара за мюзикл, — поведала Мария.
Она уже наелась и теперь сидела, пощипывая гроздь винограда и изящно отправляя в рот по одной ягодке.
Мимо Анны прошел мужчина непонятного возраста с красным лицом, закутанный в кашне по самые глаза. Он непрерывно кашлял и прижимал к лицу большой носовой платок.
— Василий Юрьевич! — встрепенулась госпожа Кристаллер. — Боже мой, вы же насквозь простужены и все-таки пришли!
— Пустяки, — пробурчал мужчина, силясь улыбнуться. — Все в порядке. На вашем банкете я даже почувствовал себя лучше.
— Нет, это просто подвиг, что вы решились прийти в таком состоянии! — продолжала изливаться в любезностях Анна. — Все же вам лучше было бы отлежаться в постели. Честное слово, я бы не обиделась. Я все понимаю!
— Если бы я не пришел, то потом сам себе не простил бы, что не отведал столь изумительного коньяка. — Мужчина усмехнулся, и Анна сразу же закатилась веселым смехом.
— Ой, ну вы у нас просто герой, — качая головой, произнесла она.
Ее собеседник кивнул и поспешил покинуть зал. Видимо, ему стало совсем худо, поскольку он закрыл лицо платком.
— Сериальный актер, — предвосхитив вопрос Гурова, кратко пояснила Мария. — Ты его должен знать. Василий Завадский.
Гуров припомнил, что это лицо и впрямь мелькало на экране, кочевало по каким-то остросюжетным сериалам, похожим друг на друга как братья-близнецы.
— А этот мачо, который столь усердно наглаживает руку Анны, что вот-вот протрет на ней дыру, — это кто? Ее сын? — поинтересовался он.
Мария не успела ответить, потому что в этот момент от окна донеслись довольно грубые фразы. Гуров с женой повернулись в ту сторону. Там явно назревал если не конфликт, то не слишком приятный инцидент.
Андрей Сенин, которому кто-то позвонил по сотовому телефону, встал из-за стола и отошел к окну, чтобы лучше слышать. Видимо, в этот момент он неосторожно задел локтем парня в бейсболке. Ничего страшного в этом не было, тем более что Сенин тут же автоматически извинился, не прерывая беседы по телефону. Однако у парня, видимо, было свое мнение на данный счет. Он не стал оставлять этот пустяк без внимания.
— А поосторожнее нельзя? — спросил молодой человек так громко, что его услышал не только Сенин, но и многие гости, сидящие за столом.
Сенин на секунду прервал разговор, бросил на парня взгляд, полный недоумения, и раздельно повторил:
— Прошу прощения! Я не нарочно.
Парень тем не менее завелся. Он, казалось, был только рад представившемуся поводу для конфликта, высосанному из пальца. Явно не желая принимать извинений и вообще переходить на цивилизованный метод общения, он продолжал придираться к Сенину. Молодой человек на повышенных тонах заявил, что это его место. Он первым тут устроился и вообще в этом доме имеет право делать все, что только захочет, в отличие от всяких бездарных выскочек.
При последней фразе Гуров невольно начал приподниматься со стула, так как опасался, что словесный конфликт перейдет в рукопашный. Сенин, кажется, уже и сам был настроен на это, тем более что на них смотрела добрая половина гостей. Многие начали перешептываться. Сенин огромным усилием воли заставил себя сдержаться, даже выдавил подобие улыбки и отошел в сторону, решив не связываться с подвыпившим переростком.
Гуров стрельнул взглядом в сторону хозяйки. Анна нахмурилась, однако почему-то не поднялась со своего места. Она растерянно смотрела то на парня, то на Лейбмана. Лев Хаимович что-то коротко спросил у нее. Она быстро кивнула.
Тут в дело вмешалась Виктория Павловна. Сказав Анне что-то успокаивающее, она быстро подошла к парню, положила ему руку на плечо и стала что-то негромко говорить ему на ухо. Сенин тем временем вышел за дверь, на ходу продолжая разговор.
Парень слушал Викторию Павловну с крайне недовольным выражением на лице, но молчал. Потом, так же ни слова не говоря, он вдруг поднялся, залпом допил свой коктейль и порывисто последовал к двери.
— Эдик! — встревоженно крикнула ему в спину Виктория Павловна и бросилась было следом, но Лев Хаимович Лейбман задержал ее за руку и что-то сказал.