Нет! Что теперь, грязью умываться? Смириться, махнуть рукой и на все смотреть сквозь бутылку? Внушать самому себе, что не я один такой, все такие? Что черное — это белое? Тогда точно из грязи не вылезем… И самое главное — от тебя самого тоже зависит чья-то личная безопасность. По-другому никак.
Он выплеснул коньяк в раковину, поставил бутылку в шкаф, присел на табурет.
Звонок… Послышалось? Вроде никто прийти не должен. Сосед, может? Опять звонок. Нет, не послышалось. Тамара не откроет, она переключила телевизор на «Большой базар».
Грозный Царь Борис, от упоминания имени которого вздрагивали даже честные сотрудники, кое-как, опираясь на стену коридора, дотащился до дверей, не поглядев в глазок, повернул колесико замка.
— Привет, пап… Мы тебе мазь принесли. Для спины. Очень хорошая… Антон достал…
— В последнее время очень часто критикуют полицейских. Забывая, что в случае беды мы все равно набираем «02», забывая, что среди них есть немало тех, кто честно выполняют свой долг, готовы в любой момент пожертвовать своей жизнью ради нашего спокойствия.
— А ты готов в любой момент пожертвовать жизнью ради нашего спокойствия?
— Нет, Юль… Пока нет. Но постоянно тренируюсь, — Рома еще раз полюбовался на созданного им героя, застывшего на экране телевизора, — вот он готов. Чуть с водосточной трубы не сорвался… Глеба медаль, между прочим, прибрал. Ничего, Глеб еще получит.
— Может, зря уходишь? Я как представлю эти твои дежурства, эти вызовы ночные…
— А кто тебе сказал, что я ухожу? Просто теперь буду работать под прикрытием. Оборотень нынче хитрый пошел, голыми руками не возьмешь… Ладно, пора на войну. Я один уже не справляюсь. Пошли.
Рома поднялся с дивана, снял с ремня наручники.
— Операция по отрыву кровинушки от компьютера начинается. Да простит нас Павел Астахов. [12]
* * *
— Еще парочка, — Антон Иванович Чистов нажал на спусковой крючок своего фоторужья, зафиксировав на карту памяти двух очередных господ в полицейской форме, зашедших в Дом культуры, — чудеса. Уже во всех отделах знают, что это подстава, а все равно притащились.
— Иваныч, там же обещают дать живые деньги. Надежда на халяву умирает последней… Помнишь Азаряна из Южного? Ему лично гад Моржов позвонил и предупредил, что завтра его будут брать с поличным за взятку, что деньги будут помечены, и все такое. Но когда тот увидал четыреста тысяч наличкой, удержаться не смог. Взял… Получил восемь лет, жаль, без конфискации. Так что ничего удивительного.
Николай Васильевич нажал кнопочку на мобильнике.
— Свет, сколько пришло?
— Четырнадцать человек. В зале ждут…
— А Шатунов есть?
— Нет.
— Ладно, мы выдвигаемся… Встречай.
Коля отключил связь, повернулся к сидящим в автобусе собровцам.
— Пошли, джентльмены… Бить никого не надо — свои все-таки.
Антон Иванович опустил флажок фоторужья, переведя его в режим стрельбы очередью, или, говоря мирным языком, — в режим видеозаписи.
— Не знаю, посадим или нет, но пару миллионов просмотров в Сети гарантирую.