– Это как?! – оторопело спросил я.
– Как слышал. Такие у нас, значит, ндравы бывают. Жизнь – копейка. А уж для Фокса тем более…
Ручечника увели – дальше разговаривать с ним было без толку, он явно предпочитал отсидку встрече с Фоксом. Оставалась Волокушина. Жеглов сбегал переговорил с ней, и она без особого сопротивления согласилась позвонить Ане. Со связистами все было заранее договорено, и не прошло и часа, как мы сидели в маленькой уютной комнате Волокушиной в Кривоколенном переулке, 21. В комнате даже после обыска было чисто и уютно; массивный торгсиновский буфет сиял промытыми резными стеклами, кружевной подзор на кровати и такая же салфеточка под телефоном топорщились от крахмала, мраморные слоники – семь штук по ранжиру – на буфете сулили счастье, которого Волокушина так жадно хотела, да не дождалась…
После того как Волокушина позвонила по телефону бабке Задохиной, разговаривать нам было особенно не о чем – инструкции полной мерой были выданы по дороге, – мы сидели молча, думая каждый о своем, и только старший сержант Сафиуллин из отдела связи, приехавший с нами для обеспечения нормальной работы аппаратуры, время от времени проверял, не фонят ли наушники, которые он для нас с Жегловым подключил к телефону параллельно. Конечно, прождать можно было черт-те сколько – и сутки, и двое, – но нам повезло: минут через сорок телефон задребезжал, и Волокушина, резко побледнев, сняла трубку. Мы тоже прижали к ушам наушники. Мужской низкий голос прозвучал так, будто звонили из соседней квартиры:
– Света?
– Да, я… – Волокушина глазами, всем лицом, головой показала нам, что это Фокс.
– Где Петька? – требовательно спросил Фокс.
Точно так, как было уговорено, Волокушина зашлась в плаче, сквозь который прорывались отдельные несвязные слова.
– Ты что ревешь, дура? – спросил Фокс злобно. – Говори толком!
– Пе-етеньку посадили, – заверещала Волокушина. – Фоксик, миленький, помоги, что же я теперь делать-то бу-у-уду-у?..
– А ты как выскочила? – спросил он подозрительно.
– Его с номерком взяли, на карма-а-ане-е…
– Понял, – сказал Фокс деловито. – Слушай внимательно: я ему помогу, чем возможно. Раз. Ты больше к Аньке не звони, я тебе потом сам позвоню. Это два. Если тебя легавые возьмут, молчи, как немая. Тогда выручу. Будешь болтать – язык отрежу. Все.
Гудки отбоя возвестили, что разговор окончен, и почти в ту же секунду раздался зуммер полевого телефона Сафиуллина. С телефонной станции сообщили: Фокс звонил из автомата в булочной у Сретенских ворот. Прямо со станции туда уже мчался на машине Пасюк – прочесать с группой сотрудников прилегающую территорию.
Но Фокс как сквозь землю провалился, хотя поработал Пасюк истово. Узнали мы об этом немножечко позже – когда приехали в Управление и выслушали его рапорт.
– Ничего, – утешил расстроенного Пасюка Жеглов. – Он, гад ползучий, от меня не уйдет. Слово чести!
И я видел, что от злости он прямо искрился, словно только что заряженный танковый аккумулятор.
– По домам! – скомандовал Жеглов. – Отдохнуть по силе возможности и в девятнадцать пятьдесят быть у входа в «Савой». Марш!..
* * *
...
ЭКСПОНАТЫ ИЗ БЕРЛИНА
Выставка образцов трофейного вооружения, захваченного у немцев в 1941—1945 годах, продолжает пополняться новыми экспонатами. В Москву доставлено много образцов боевой техники, отбитой у врага в Берлине, Будапеште и в других районах недавних боев.
«Известия»
Глупо, конечно, но факт – очень я взволновался перед походом в «Савой». Как там ни говори, а все-таки первый раз в жизни собирался я в ресторан. Еще до демобилизации побывал я пару раз в немецких «гештетах», но какой же это ресторан – забегаловка, и все! И еще я очень жалел, что в ресторан я иду искать Фокса, вместо того чтобы нам отправиться туда с Варей, попробовать жареного мяса, выпить винца, потанцевать, и все бы увидели, что я тоже кое-чего стою, коли пришла со мной туда самая красивая девушка.
Но об этом и думать нечего, потому что мы отдали Шурке Барановой карточки и нам с Жегловым еще надо смикитить, как дотянуть до конца месяца хотя бы на хлебе с картошкой. Наши талоны на второе горячее блюдо были действительны только для управленческой столовой. Нет, коммерческие рестораны нам пока не по карману!
Об этом и сказал нам Жеглов в автобусе, когда мы остановились неподалеку от входа в «Савой» без десяти минут восемь. Он выдал нам по замусоленной синей сотняге и сказал:
– Деньги казенные, не вздумайте там шиковать на них! Тем более что вовсе не известно, явится ли он сюда…
Все засмеялись: в коммерческом ресторане на сотню зашикуешь, пожалуй! Гриша Шесть-на-девять спросил:
– А чего можно взять на сто рублей?
Жеглов неодобрительно покосился на него:
– Две чашки кофе, рюмку сухого вина и бутылку лимонада. Но тебя это все не касается – ты нас вместе с Копыриным будешь здесь дожидаться…
– Ну-у, тоже придумал, я, может быть…
– Отставить разговоры! Вы здесь не прохлаждаться должны, а прикрывать наш тыл. Неизвестно, как там все сложится, поэтому у вас с Копыриным должна быть все время готовность номер один. Не отвлекаться, газет не читать, байки не травить – все время вы должны просматривать зону перед входом в ресторан. Если случится так, что Фокс придет и вы его опознаете, дайте ему спокойно войти, после чего ты, Копырин, остаешься на месте, а Гришка идет ко мне. Задача вам ясна?
– Чего там неясного! – невозмутимо сказал Копырин.
– Ясна, но мне хотелось бы… – начал Гриша, но Жеглов махнул рукой:
– С тобой все! Теперь задача для Тараскина и Пасюка. Значитца, ресторан имеет два зала в форме буквы «Г». В оба зала есть входы – один с улицы, другой из гостиницы. Вы проходите и садитесь в самом конце второго зала, блокируя вход-выход из гостиницы. Я зайду в ресторан первым и сяду в самой середине – у фонтана, так, чтобы меня видно было из обоих залов. Шарапов двигается замыкающим. У входа в первый зал находится стойка с высокими стульчиками, называется «бар». Вот ты, Шарапов, со своей заграничной внешностью и будешь нести службу у стойки. Сидеть тебе надо спиной к входу, вполоборота к стойке – тогда ты будешь всех просматривать, а твое лицо почти никто не увидит. Диспозиция ясна?
– Ясна.
– Как только мы уйдем, Копырин отгонит автобус к углу Пушечной и Рождественки – с этой точки вы можете наблюдать оба входа: и в ресторан, и в гостиницу.
Я спросил:
– Что делаем, если опознаем Фокса?
– Спокойно пьем кофе на всю отпущенную финчастью сотню. Не глазеем на него, не дергаемся, не ерзаем. Все сидим на своих местах и ждем, пока Фокс отгуляет и начнет собираться домой или в туалет. Брать его можно только в гардеробе – он вооружен и в зале может положить несколько человек. Начинать по моей команде.