Правитель забормотал снова, сплюнул, резко дунул на пальцы, поднимая их вверх, указал на выбранное Олегом маленькое облачко.
— Теперь правильно, — кивнул ведун, — должно получиться. Подожди чуток, пока наговор до цели долетит… Есть!
Облако, неторопливо ползущее по яркой голубизне, начало разваливаться на глазах, расползаться в стороны, точно пролитое на песок молоко, редеть, становиться прозрачным.
— Все! — развел руками Олег. — Сделано.
— Уйя-а! — В приливе восторга Ильтишу со всей силы хлопнул голубоглазого Уйву по плечу. — Получилось! Вышло! Я колдун, колдун!
Второй весьма ощутимый хлопок достался Середину меж лопаток, и ведун аж закашлялся, порадовавшись тому, что одет в налатник поверх косухи. Не то синяк в полхребтины был бы обеспечен.
Хан забормотал наговор снова. Больше половины охотников последовали его примеру, звуки плевков послышались вдоль всей кошмы и за ней — хозяйский мальчишка, отпустив барана, старательно тыкал пальцем в небо. Затем послышалось множество радостных криков. Небо над «столом» стремительно расчищалось, словно туда ударила струя тепловой пушки.
— А ну, руки всем опустить! — вскочил правитель, угрожающе опустив ладонь на рукоять своей сабли. — Всем опустить немедля! Я колдую.
Хан не торопясь выбрал над горизонтом небольшое облачко — ближе ни одного уже не осталось, — начал шептать заклинание, сплюнул, ткнул пальцем вперед.
— Х-ха! — радостно хлопнул он в ладоши. — По коням, други! Ну, глянем, что Садьяха, шаман, скажет. — Ильтишу коротко хохотнул. — Глянем, кто ныне колдун лучший. По коням!
Охотники, поглядывая на небо, стали подниматься, расходиться, подзывать ушедших к ближнему стогу лошадей, седлать их. Баран, так и не ставший хашем, был отпущен и потрусил к отаре, даже не поняв, насколько ему в этот день повезло. Мальчишка, спрятавшись за юрту, старательно шептал что-то себе под нос. Девицы разочарованно выглядывали из-за полога юрты. А полусотня вогулов, за четверть часа приготовившись к походу, во главе с ханом Ильтишу, восседающим на белоснежном жеребце, умчалась к далекому стойбищу.
Вогульский шаман Олега сильно разочаровал. Ведун ожидал увидеть перед собой какого-нибудь грязного и вонючего дикаря, укутанного в звериные шкуры, с медвежьим черепом на голове и берцовой костью мамонта в руке. На деле возле крытой коровьими шкурами юрты их ожидал гладко бритый мужчина лет сорока — длинноволосый, желтолицый, коренастый, узкоглазый, в черном, пахнущем копченой колбасой, халате, из-под которого выглядывали овчинная душегрейка и белый ворот шелковой рубахи. Лишь на висках Садьяхи виднелись старые татуировки — двойной круг с туго закрученной спиралью внутри.
Правда, череп все же имелся: олений, выставленный на невысокой пирамидке из сплетенных оленьих рогов, причем из глазниц выглядывали сухие пшеничные колоски.
— А ну, скажи, Садьяха, умеешь ли ты разгонять облака? — Придержав жеребца, хан спрыгнул на снег возле шамана, сметающего травяной метелочкой пыль с походного алтаря. — Смотри, что я теперь могу!
Правитель поднес щепоть к губам, нашептал заговорные слова, метнул в небо.
— Смотри, Садьяха. Во-он на то облако смотри! Видишь?.. Видишь?.. Ага, понял, что я теперь умею?! А ты, ты так можешь? Хочешь, научу?
— Облака небесные подвластны токмо Стрибогу, Сварогу и Даждьбогу, великий хан. Однако же смутить разум человеческий подвластно духам степным, темным слугам Стречи и повелительницы великого мира Мары, чья сила неведома живым и непререкаема мертвым. — Шаман повернул голову и встретился глазами с Серединым. — Опасаюсь я, великий хан, как бы не проникли злые духи в душу твою, не погасили чести отцовской, благородства предков твоих.
— Зачем тебе опасаться того, чего не случалось никогда и быть не может? — Олег перекинул поводья гнедой кобыле на шею и шагнул к алтарю. — Чего тебе опасаться, шаман? Разве ты, Садьяха, не можешь это просто проверить? Покажи мне свою силу, шаман. Неужели боги не дали тебе силы сохранить свой род? Неужели ты не сможешь изгнать злых духов, коли они проникли в душу вогульского воина?
Ведун увидел, как цвет зрачков вогульского шамана неожиданно переменился с карего на зеленый, ощутил острый укол горячего крестика в запястье, тяжело вздохнул и тоже спешился.
Ведун вытянул вперед левую руку, ощущая, как крест нагрелся еще сильнее. Значит, магической силой обладает не столько куцый походный алтарь, сколько сам шаман. Садьяха от руки попятился, глаза его быстро потемнели, став почти черными; он развернулся, нырнул в юрту. Изнутри послышался протяжный вой, похожий на волчий, и через минуту шаман появился снова. Его лоб закрывала кожаная коричневая повязка, покрытая непонятными знаками, в одной руке находился огромный бубен размером с боевой щит, в другой — колотушка и масляная лампа.
Местный колдун снова вперился немигающим взглядом в Середина, присел на корточки, подсунул лампу под алтарь, провел над ней ладонью. Лампа вспыхнула, выплюнув клуб ядовито-зеленого дыма. Дым взметнулся наверх, вошел в череп, выскользнул через глаза и рассеялся в воздухе.
— У-у-у-у-у-у, — однотонно затянул Садьяха, и глаза его посветлели, став бледно-серыми. Шаман качнулся в одну сторону, в другую, ударил в бубен, качнулся, качнулся, ударил… И что-то знакомое сразу почудилось в его камлании. Покачивание, однотонное завывание, редкие удары…
Ну да, конечно. Колдун качался в ритме человеческого пульса, бил в бубен в темпе дыхания и выл, выл, не давая сосредоточиться. Олег присел, зачерпнул снега, вытер им лицо, растер кисти рук. Шаман еле заметно улыбнулся, и зрачки его начали потихоньку голубеть. Он начал слегка пританцовывать, улыбаясь, повернул бубен туго натянутой кожей наружу. Олег увидел на его вытертой поверхности несколько рисунков спираль, рыба, человечек, сомкнутые вершинами треугольники.
«Что бы это значило?» — подумал Олег, и в этот миг шаман, все время колотивший по чистому месту, неожиданно чуть сместил руку и хлопнул ладонью по человечку. Звук из гулкого стал жестким, словно металлическим, и ведун почувствовал, как его сердце пропустило один удар, отчего по телу пробежала волна слабости, смешанная с бессмысленным животным ужасом. Теперь настала очередь попятиться ведуну, и на тубах Садьяхи заиграла довольная улыбка.
«Ах ты, самодовольная зараза!» — про себя выругался Олег, прикрыл глаза, сосредоточиваясь, и мысленно опустил толстое стеклянное зеркало между собой и камлающим колдуном. Простая и грубая, но весьма эффективная защита против столь же грубого примитивного нападения. Упражнение для начинающих. Урок первый по настройке энергетики на отражение магического удара.
Шаман продолжал раскачиваться, самозабвенно колотя в бубен, опять сдвинул ладонь… Снова повторился жесткий звук — но на этот раз он прозвучал гулко и протяжно, словно выстрел в подземном переходе, заметался между бубном и зеркалом, медленно растворяясь в зимнем холодном полумраке. Шаман екнул, сбившись с ритма, наклонился вперед, закашлялся. Изо рта вырвались клубы темного пара, словно колдун дышал не воздухом, а табачным дымом