– Хорошо! Позовите сюда Степанова, – приказал он, решив окончательно взять эту группу в отряд имени Яна Жижки.
Степанов зашел в землянку и еще с порога сказал:
– Товарищ капитан! У вас, наверно, и радиостанция есть? Запросите лучше обо мне командование, чем так душу наизнанку выворачивать.
– Запросим, обязательно запросим. Только я ведь и без этого вам поверил. А сейчас хочу задать последний вопрос. Подчиняться моим приказам будете?
– А как же. Я человек военный, привык повиноваться начальству. Раз вас сюда забросили, – значит, вы для меня теперь самая что ни на есть главная Советская власть. Вроде как секретарь партизанского обкома. Вы коммунист?
– Да!
– Я тоже! Хотя у меня с июня членские взносы не уплачены. Да и партбилет перед вылетом в штабе части оставлен.
– Та-ак! – Мурзин всегда тянул это слово, когда возникал трудный вопрос или необходимо было принять важное решение. – Нашим отрядом командует чехословацкий патриот – надпоручик Ян Ушияк. Он скоро должен вернуться. Я же его советник и начальник штаба. Думаю, что командир согласится с моим решением оставить вас и вашу группу в отряде. А пока располагайте своих людей в лесу. Оставьте посыльного для связи. Когда придет командир, я вас вызову. И чтобы ни один человек не уходил из лагеря. Вокруг леса у нас посты, задержат любого. Беглецов мы судим по партизанским законам. Впрочем, я пойду с вами, познакомлюсь с людьми и сам предупрежу их об этом.
Вместе со Степановым и Настенко Мурзин выбрался из землянки. Сильный порывистый ветер трепал верхушки деревьев. Над горами низко неслись рваные клочья облаков. Дым от костров сизой пеленой стелился по лесу. Партизаны готовили завтрак. На тонких срезанных прутиках держали они над огнем куски сала и, когда оно начинало сочиться, вытаскивали его из огня, подставляли снизу крупные ломти хлеба.
– Славянское блюдо, – усмехнулся Мурзин.
– А мы больше всухомятку питались, – сказал Степанов. – Боялись костры разжигать. У вас дело другое. Народу много. Все на широкую ногу поставлено.
– Да, сейчас нас врасплох не застанешь.
Мурзин с Ушияком еще в первую ночь до утра просидели над схемой открытых и скрытых постов, патрулей в боевом охранении. Вокруг хижины старого лесника – штаба отряда, на расстоянии трехсот метров располагались открытые контрольно-пропускные пункты. В одном километре от них были выставлены скрытые посты. А еще в пятистах метрах за ними круглосуточно ходили кочующие дозоры. Да, врасплох их и в самом деле не застанешь. И теперь они – сила: отряд имени Яна Жижки насчитывал в своих рядах уже около тысячи человек.
Пока Ян Ушияк через своих связных налаживал контакты с подпольными коммунистическими организациями в городах Валашские Мезеричи, Злин, Всетин, капитан Мурзин и капитан Грековский руководили боевыми операциями отдельных партизанских групп.
Одна из них подорвала три металлические опоры высоковольтной линии электропередачи.
Другая совершила нападение на небольшой немецкий гарнизон, охранявший склад с боеприпасами. Уничтожив до трех десятков гитлеровцев на маленьком полустанке, партизаны притащили в лагерь трофеи: восемь пулеметов, двадцать семь автоматов и большое количество патронов.
Третья группа, устроив засаду, разгромила обоз с продовольствием. Партизаны пригнали в отряд шесть подвод, груженных маслом, крупой и мясом.
Действия эти переполошили немцев. Они усилили охрану дорог в районах, располагавшихся на удалении двадцати – тридцати километров от партизанской базы, как раз там, где действовали боевые группы. А в окрестностях села Штавник пока по-прежнему все было спокойно.
Одновременно партизаны вели усиленную подготовку к. переходу границы. Для этого отряд был, разбит на три батальона, примерно по триста человек в каждом. Оружие распределили поровну. Каждому батальону досталось по четырнадцать пулеметов. Автоматов и винтовок хватило почти на всех.
20 сентября, ненастным дождливым вечером, три колонны партизан под командованием Ушияка, Мурзина и Грековского покинули базу над селом Штавник и по намеченному маршруту двинулись в сторону Моравии.
В районе города Великие Карловицы отряд в коротком бою с ходу сбил малочисленную пограничную заставу и углубился в горы Моравии.
За ночь быстрым маршем прошли около двадцати километров. К утру достигли Карловицкого леса и расположились лагерем на склоне большого холма. С рассветом боевое охранение обнаружило немецкий патруль из трех солдат. Двух убили, а третьему удалось бежать.
Видимо, он-то и сообщил гитлеровцам о месте нахождения партизан. Примерно через час дозорные доложили Мурзину и Ушияку о подходе немцев. Те поднимались в гору двумя колоннами. Словно две большие зеленые гусеницы, извивались эти колонны по склону холма, подбираясь к лесу.
Надо было принимать бой. Партизаны быстро заняли полукруговую оборону. Мурзин принял командование левым флангом. Капитан Грековский расположил свой батальон на правом фланге. А в центре, несколько оттянувшись в тыл, остался Ушияк со штабом отряда.
Углубившись в лес, немцы медленно входили в эту подкову. Их подпустили почти вплотную. Партизаны напряженно вслушивались в хруст веток под коваными сапогами да лязганье солдатского снаряжения.
Пулеметы заговорили одновременно, по команде. Автоматная трескотня вспорола лесную тишину. Пули со свистом срезали ветви деревьев, вонзались в стройные стволы.
Немцы залегли, потом стали постепенно откатываться назад. Вдогонку им неслись партизанские пули. Отрывистые команды офицеров не могли спасти положения. Отстреливаясь на ходу, солдаты бегом припустились из леса.
Бой длился всего каких-нибудь десять – пятнадцать минут. Но противник потерял только убитыми более ста человек. Более двадцати фашистов были захвачены в плен. Среди них попалось шесть офицеров.
Мурзин и Ушияк в течение нескольких часов допрашивали пленных. Из их показаний стало известно, что статс-секретарь протектората Чехии и Моравии группенфюрер СС Карл Герман Франк издал приказ, по которому начальникам немецких гарнизонов вменялось в обязанность в случае появления партизан принимать необходимые меры для полного их уничтожения. Пленные немецкие офицеры вели себя вызывающе и предлагали Ушияку сдаться, пока не поздно. Они даже обещали сохранить партизанам жизнь и направить их в лагерь военнопленных.
Наглое поведение гитлеровцев развеселило Мурзина.
– Та-ак! – улыбнулся он. – Вроде не они у нас, а мы у них в плену оказались…
Ушияк распорядился, чтобы к месту допроса прислали всех партизан немецкой национальности. Таких собралось семнадцать.
– Вот ваши земляки, – обратился к ним Ушияк. – Эти верные солдаты Гитлера предлагают нам сдаться в плен. Предложения их, я думаю, мы не примем. А вот что с ними делать, решайте сами. Вы их соотечественники. Как скажете, так и будет!
И справедливый приговор был вынесен. Девятнадцать солдат дали слово, что никогда больше не поднимут оружия против партизан. Их отпустили, попросив рассказать в своей части, что партизаны не бандиты. Остальных приговорили к смерти и расстреляли тут же в неглубоком овраге.