— Вот, — достал Невзор перевязанный узлами пояс, протянул Олегу. — Он?
— Он и есть. А что там, у кузнеца?
— Пусто. Сундук был, я принес, и еще кое-что. Погоди, сейчас покажу.
Невзор скрылся в доме. Середин осмотрелся. Туман уже подобрался к дому, перевалил плетень и полз по двору. Луна, в последний раз показавшись в просвете между деревьями, скрылась за лесом. Сразу стало темно, и ведун провел по лицу, вызывая «кошачий глаз». Тело упырицы еще шевелилось, подрагивая руками, словно ощупывая землю в поисках оторванной головы. Олег стиснул зубы и ударом кистеня проломил ей грудную клетку.
Из дома вышел Невзор, поставил на землю сундук и бочонок.
— Тут зелья всякие, травы. А вот здесь, — похлопал он по бочонку, — кажется, греческий огонь.
— Ну-ка, ну-ка… — Середин вытащил пробку, принюхался: — точно. Надо будет избу кузнеца спалить, и не только ее. Похоже, Ингольф не только упырей вызывал, он, по-моему, готовил кое-что похуже.
— Это что?
— Видел холмы за южными воротами? В одном, вроде бы, древняя могила. Староста не знает, кто там лежит. Думаю, это погребение воинов, оставшееся с незапамятных времен. Если Ингольф их поднимет… — Середин покачал головой. — Это будет пострашней чумы.
— И что делать?
— Днем сходим с мужиками. Надо раскопать могилы и сжечь все кости.
— Обиду нанесем: воины там лежат, — угрюмо возразил Невзор.
— Нет. Если колдун их поднимет, значит, души еще здесь. Справим тризну, через огонь отправим их к богам — иначе на много дней пути вокруг этого холма будет мертвая земля.
Олег заткнул бочонок и стал перебирать мешочки с травами, открывать эликсиры, порой недоуменно качая головой.
— В этом я не разберусь. Надо бы Велене отнести. Кстати, что там Крот? Ты его крепко приложил?
— От души.
— Ладно, пусть спит. — Середин закрыл крышку сундука, оглядел двор. — Этих сами закопаем. И тех, что в избе — ну, Трошку с семьей — тоже. Боюсь, народ своих не станет кольями дырявить и угли на могилы сыпать.
— Точно, не станет. — Невзор неловко кашлянул, пожевал губу. — Хотел я тебя попросить кое о чем. Не знаю, теперь надо ли.
— Говори, не томи душу, — подбодрил Олег.
— Ты сам говорил, что я не бессмертный, да? Так вот — если со мной что случится, как брата прошу: перед тем, как зароешь меня, вложи в рот монетку, какую не жалко. Не хочу после смерти таким вот стать, — кивнул он на трупы, лежащие у ног.
— Ну, это я тебе обещаю, — серьезно сказал Середин. — Только не рано ли ты собрался? Тебе еще к Малуше…
— Стой, — схватил его за руку Невзор. — Слышишь?
Ведун замер. Мерный шум, словно от несущегося горного потока, становясь все сильнее, разорвал тишину, будто прелое полотно. Олег закрыл глаза, глубоко вздохнул и потянул саблю из ножен.
— Опоздали мы, Невзор.
— Что случилось?
— Он поднял древних воинов, — обронил Середин и медленно направился к калитке.
Туман густел на глазах, пряча звезды над головой. Даже с помощью «кошачьего глаза» Олег видел не дальше соседнего плетня. Он остановился посреди улицы, вглядываясь в туман.
— Что мы можем сделать? — возник рядом Невзор.
— Если их много, то ничего. Есть возможность остановить их пришествие: сжечь лежащие в кургане кости, которые еще не обратились в воинов. Но если мы уйдем отсюда, здесь начнется резня. Это навьи, для них нет преград, их не задержат стены домов, они не уйдут, пока не утолят жажду мести за то, что их подняли из могилы.
— Ты сможешь их задержать?
— Очень недолго.
— Я проберусь к холму, захвачу с собой греческий огонь. Бочонка хватит?
— С избытком. Но поспеши, слышишь?
Мерный шум затих у южных ворот и возобновился уже дробным топотом копыт, который, нарастая, мчался на Середина сквозь туман. Невзор бросился к дому, где оставил бочонок с греческим огнем. Олег слышал, как тот удаляется, проламываясь сквозь кусты.
Самое время было вспомнить, чему учила Велена. Главное — не расплескать, не потратить силу в первой схватке. Середин поднял руки к небу: в правой сабля, в левой кистень, — вдохнул клубы тумана, представил, как разгоняется кровь в жилах, наливаются силой мускулы.
Серебряный крест, постепенно разгораясь огнем, добавил ярости в душу, голову закружил вихрь накатывающего безумия. Наверное, такое состояние испытывали берсерки, вступая в битву. «Нет, нельзя, — спохватился Олег, — я не должен терять контроль над телом».
Он быстро осмотрелся. Возле плетня лежала забытая слега длиной в три человеческих роста, в руку толщиной. Середин взял саблю в зубы, почувствовав бодрящий холод металла на языке, схватил слегу и встал возле плетня, ожидая появления разбуженных колдуном навьев.
Время будто замедлило свой бег, но долго ждать не пришлось.
Они проступили из тумана, как фотография в ванночке с проявителем. Коренастые, невысокие кони с массивными головами несли на себе всадников с буйволиными черепами на головах. В опущенных руках угадывались широкие мечи, левую сторону груди прикрывали четырехугольные щиты, за спинами виднелись гнутые луки, колчаны, полные стрел, или связки дротиков.
— Сарматы, — узнал всадников Середин.
Еще дома, еще в благословенном двадцатом веке, изучая историю холодного оружия, он встретил описание этих диких воинов, разгромивших свирепых скифов и, в свою очередь, павших под ударами гуннов. Рассеявшись по территории будущей Руси, Турции и Средней Азии, они оставили после себя кровавые легенды и туманные описания, подкрепленные лишь редкими находками археологических экспедиций. И вот они пришли из глубины веков, колдовством вызванные из могил — рассвирепевшие, мстительные, не знающие пощады.
Они неслись по улице в ряд, и Середин поначалу не понял, почему дыхание вдруг пресеклось, а сердце бухнуло молотом, остановилось и вновь застучало все быстрее и быстрее, словно досадуя на себя за сбой.
На него мчалась лава мертвецов… Не упыри с гниющей и отпадающей от костей плотью, движимые только запахом теплой человечьей крови, а истлевшие, посеревшие за века скелеты павших воинов неслись на него в атаку. Бросая вперед массивный костяк, мерно вздымались копыта мертвых коней, покачивались в бесстремянных седлах всадники, склонившиеся вперед в стремительной скачке. Скалились из-под буйволиных рогов выбеленные временем черепа; золотые и серебряные бляхи, украшавшие сбрую, бросали сквозь туман тусклые блики. Медленно и плавно, как в кошмарном сне, неотвратимо надвигалась лавина призрачных всадников. Ни звука, ни крика, только грохот копыт по утоптанной земле.
— Зря вы проснулись, ребята, — крякнув от напряжения, Середин метнул слегу, словно городошную биту, в ноги скачущим призракам.