Ливень не стихал ни днем, ни ночью. Пенистые потоки с клокотаньем бежали по крутым улицам, стекали в овраги, стремительно неслись по склонам гор, с грохотом низвергались с крутых скал в море. К неумолчному грому прибоя прибавился рев бесчисленных водопадов. Беснование воды объяло остров. Люди выходили из домов, закутанные в плащи, в сапогах до бедер, в кожаных шляпах с полями, свисающими до плеч.
В тот вечер, о котором идет речь, два таких плаща и две шляпы висели в прихожей домика доцента Фалька. Плащи блестели от воды. Капли с них падали на пол. Мокрые следы ног вели в кухню, где пастор и Нордаль в одних жилетах трудились над починкой небольшого автоклава. Сам Фальк, стуча протезом, ходил из комнаты в кухню и обратно. Клубы дыма поднимались от его трубки, и синей вуалью тянулись за ним по комнате.
— Можно подумать, будто вы не знаете нашего народа, — сердито сказал Фальк, останавливаясь позади работающих. — Да, да! — Он выхватил изо рта трубку и сердито взмахнул ею. — Кто смеет сомневаться в Глане?
Оба оторвались от работы и, обернувшись к доценту, в один голос удивленно спросили:
— О чем вы?
Фальк ткнул трубкой в сторону пастора.
— Это относится к вам! Как можно даже на миг допустить, что посланный не исполнил поручения?! Да вы знаете, сударь мой, что… — Не договорив, он сделал неопределенное движение рукой. По-видимому, оно должно было пояснить, на что способен житель острова Туманов, взявшийся выполнить поручение пастора.
— Могу вас уверить, дорогой доцент, — успокоил его пастор, — даже короткого времени, что я знаком с Гланом, достаточно, чтобы дать за него голову на отсечение.
— Верно! — подтвердил Нордаль.
— Я убежден, — продолжал пастор, — что те, кому следует, будут знать, на какую удочку Вольф собирается ловить доверчивых моряков. Если бы не Житков, сколько судов пустил бы ко дну мнимый «Флойен»!
С этими словами он поднялся с пола.
— Автоклав готов. Я уже убедился в том, на что способен Глан.
Пастор и Нордаль надели белые халаты, засучили рукава. Все трое перешли в лабораторию и принялись за работу. Сыворотка, предотвращающая «белую смерть», должна была быть изготовлена в количестве, достаточном для всего населения острова. Пастор и слесарь послушно выполняли распоряжения доцента. Работу прерывали лишь для того, чтобы заново набить непрерывно дымящиеся трубки. Никто не обращал внимания на то, как в соседней комнате тоненьким голоском отбивали время старинные часы. Напрасно со скрипом растворялись крошечные воротца маленького замка. Напрасно выходила на балкон маленькая деревянная принцесса и посылала в темную пустоту комнаты поцелуи по числу ударов колокольчика. Никто не обращал внимания ни на принцессу, ни на звон колокольчика. И может быть, ему предстояло звонить понапрасну до самого рассвета, если бы вдруг к постукиванию ставни за окном не присоединился другой отчетливый стук. Услышав его, мужчины переглянулись. Пастор и Нордаль сунули руки в карманы. Стук повторился.
Нордаль успокоенно произнес: «Свой» — и пошел отворять. Вместе с порывом холодного ветра, брызгами дождя и шумом непогоды в домик вошел человек. С его одежды обильно текла вода. Он скинул шляпу и, старательно выпростав из-под воротника золотистую бороду, оглядел присутствующих. Фальк молча пошел в кухню и принялся за приготовление грога.
— Я к тебе, Нордаль, — сказал прибывший, с сомнением поглядев на пастора.
— Пастор не помешает, — сказал Нордаль. — Говори.
— Поручение… от Адмирала.
Нордаль нахмурился.
— Почему не он сам?
Рыбак на мгновение замялся.
— Я вернулся один…
И коротко рассказал о том, что произошло.
Чтобы наверняка проскользнуть сквозь немецкое охранение и доставить англичанам сообщение о предстоящем выходе в море «Марты» под именем «Флойен», Глан, которому это было поручено, посадил своих спутников-рыбаков на отдельный ботик.
К удивлению Глана и сопровождавших его трех рыбаков, членов Патриотического союза, они, едва только выйдя из территориальных вод острова Туманов, заметили в море необычайное оживление. Там патрулировали сторожевые катера гуннов. Их было больше, чем обычно. Кроме этих катеров рыбаки заметили и более крупные немецкие суда: несколько миноносцев и даже два крейсера.
Между рыбаками и Гланом было условлено, что в случае, если фашисты заметят их, ботик, сопровождавший суденышко Адмирала, постарается отвлечь на себя погоню, чтобы дать возможность улизнуть Глану. Рыбаки не ожидали, что немцы без предупреждения откроют по ним огонь. Как назло, гунны стреляли именно по суденышку Глана, и — что говорить! — стреляли превосходно.
Третьим выстрелом из легкой пушки немцы угодили в корму глановского судна и вдребезги разнесли мотор. Волнение не позволило второму боту сблизиться с Гланом настолько, чтобы принять Адмирала к себе на борт. Впрочем, тогда им и вовсе не удалось бы выполнить возложенное на них поручение — предупредить английские корабли о выходе в море «Флойена». Поэтому рыбаки, шедшие на втором боте, переговорив со стариком по мегафону, поспешили скрыться на своем ботике из поля зрения немецкого катера, мчавшегося к подбитому суденышку Адмирала.
Скоро рыбакам, покинувшим Глана, стала ясна причина необычайного оживления немецкой флотилии: они наскочили на британский эсминец. Ничего другого им и не нужно было для выполнения поручения Нордаля. Но…
— …но будь я трижды проклят, Нордаль, — сказал рыбак, — если твое поручение не показалось нам чертовски простым по сравнению с тем, что мы узнали на эсминце: английская эскадра идет к нашему острову. Слушай, Нордаль, — голос рыбака стал торжественным. — В составе британской эскадры есть два норвежских миноносца. Они идут сюда вместе с англичанами, чтобы освободить нас, чтобы поднять на острове норвежский флаг, сделать наш остров базой союзников для операций против гуннов. Ты понимаешь это, Нордаль?
— Ты сам видел норвежские корабли?
— Да, Нордаль, я видел их! Клянусь тебе, я их видел. Это были наши славные миноносцы! Мне ли не знать их? Ах, если бы ты видел, Нордаль! Англичане встретили нас как почетных гостей. Они просигналили на норвежские корабли о нашем прибытии, и те ответили приветствием. А потом с одного из этих миноносцев прибыл офицер-норвежец. Он сказал, что на борту их кораблей находятся норвежские солдаты, которые высадятся на остров вместе с англичанами. Они будут драться за его освобождение от гуннов. Офицер привез нам несколько тюков вот таких листовок и предложил доставить их на остров.
Рыбак достал из-за пазухи листовку, призывающую население острова всеми средствами мешать операциям гитлеровцев и способствовать высадке союзников.
Слесарь молча передал листок Фальку и крепко пожал руку рыбаку.
— Мне жаль Глана, — произнес Нордаль.
— Он был ранен, — сказал рыбак.
— Ты это видел?