Дорога кончилась. Спрыгнув с мотоцикла Воувка всадил Воторсу такого пинка, показал кулак и что-то произнес такое, что тот больше не отставал. Разведчики выскочили к полю. Оставалось пробежать по открытой местности метров триста не больше. Но бежать надо было по указанной метками тропе. Шаг сторону мина — взрыв. Пострадаешь не только сам, но и товарищей зацепит.
С дистанцией в пять шагов разведчики змейкой побежали по полю. Гриша внимательно, как и остальные, всматривался в метки и старался бежать шаг в шаг. Распаханное поле почти кончилось, Григорий уже видел впереди кусты. В них можно было прыгнуть и отдышаться, но последние сто метров стали невыносимыми. Рация больно ударяла по спине с каждым шагом, бежать становилось все труднее. Три ночи они толком не спали, да плюс месяц пили и бездельничали в поселке. Такая пробежка требовала постоянной тренировки. Естественно темп снизился и, как предполагал командир группы, немцы выехали из леса и увидели убегающих по полю солдат. Они стали вдоль поля и стали расстреливать их. Пули засвистели над ними. Одна случайно попала в мину, и в нескольких метрах в стороне раздался взрыв. Затем упал сбитый пулей Колек. Она попала ему в руку. Он зажал рану рукой, встал и, не останавливаясь — продолжил бежать. Сразу после взрыва Воторс кинулся к воронке с поднятыми руками. Англичанин упал на колени и громко заорал по-немецки. В грохоте автоматов немцы его не слышали, но и не стреляли по тому, кто стоял в стороне на месте и сдавался.
— Там же Яшка остался. Сдаст его этот гад, — с этими словами Воувка развернулся и всадил длинную очередь в предателя. Тот дернулся, словно хотел обернуться посмотреть, кто убил его и разворачиваясь упал в глубину воронки. Сашка снял с ремня гранату и кинул англичанину в след.
— Чтобы не выжил! — крикнул он товарищам. Из-за этого получилась заминка. Некоторые немцы перестали стрелять. Они пытались рассмотреть, что произошло в поле. Колек бежал последним. Он развернулся и стал расстреливать стоящих на дороге фашистов. Немцы попадали на землю. Этого времени, этих секунд хватило, чтобы запрыгнуть в кусты. Оттуда Гриша и остальные прикрыли огнем задержавшегося Кольку.
— Ждать нельзя, уходим сразу, — скомандовал командир. — Гринь, ты рацию кидай! На кой она теперь, вся дырявая. Главное дойти. Ща, в рощу и, помним, да, идем по веткам. Там хоть и много мин сняли, еще что-то осталось. Не нужно, чтобы они оказались нашими. Уходим спокойно. Фрицы в поле не пойдут, а вот с той дороги, где мы прошлый раз гуляли. Помнишь, Гриня, дорогу-то, глазастый ты наш.
— Да.
— Так вот оттуда могут встретить. Можно было бы наших вызвать, чтоб прикрыли, но Грине что-то на рации не везет.
Разведчики посмотрели на пробитую рацию и на радиста.
— Нужно тихо идти теперь, — предложил Санек. — Если что, в роще отлежимся. Она заминирована, в нее немцы тоже не пойдут, а ночью, как раз и вернемся.
— Посмотрим. Если немцы нас встретят, затаимся, а если нет, считай повезло.
Разведчики прижимаясь к земле стали пробираться к роще. Она была рядом, сразу за кустами и небольшой посадкой.
Немцы на другой стороне поля сели в машину и уехали. После этого к роще подошли быстро. Пока Григорий перебинтовывал Николая, Сашка разведал дорогу и доложил, что два мотоцикла с пулеметами уже ожидают их. Они заехали в саму рощу, видать знали, где мин нет, и приготовились встретить группу разведки.
Воувка приказал залечь за двумя сросшимися деревьями и ждать. Перед штурмом города, разведгруппы в плен не брались. Разведчиков расстреливали на месте. Информация, которую они доставляли, имела важное значение в предстоящих боях. Немцы не знали, что эта разведгруппа выполняла совсем другое задание, они выполняли приказ и не хотели пропускать разведчиков. Ребята залегли, укрылись сухой травой и листвой, говорили лишь по делу и то шепотом, ждали, когда немцы уйдут. Сашка через каждые два часа ползал, проверял их. Сколько по времени придется ждать никто не знал. Телогрейка отсырела, костер жечь было нельзя, оставалось единственное, открыть тушенку и поесть.
Григорий сжался и одним глазом из-под дерева просматривал впереди себя рощу. Автомат забирал последнее тепло. Радист стал вспоминать Татьяну.
— Эх, ждала меня, небось, девчонка? А я в разведку, да еще здесь вот застрял. Какое сегодня число? Интересно, Новый год уже прошел? Потерял счет дням в этих лесах и рощах. Нет, еще два дня осталось, наверно. Скорей бы уже добраться. Нет, так нельзя! Слишком хочется жить, а война сволочь, любит поиздеваться. Она напомнила мне: эй пацан, ты чё сюда в люли пришел играть? Вот воюй, а то пришлю старуху с косой. А хочешь Новый год, терпи — заслужи его.
К вечеру одежда промокла. Пальцы замерзли и не сгибались. Выпал хороший новогодний снег. Он прикрыл черную землю, и усложнил задачу разведчикам. Бойцы стали заметными. Вокруг каждого образовалась лужа с грязью, и в этом состоянии уже не хотелось что-либо делать. Они продолжали ждать, когда уйдут немцы. Колек не выдержал и спросил командира:
— Чего мы лежим здесь? Давай лучше по роще в глубину уползем, а там, наши, вернемся.
— Там все заминировано, забыл данные полковой разведки?
— Ну и что. Сейчас тихонько, друг за другом. Санек впереди мины спицей нащупает и пометит, а мы за ним.
— Хорошо, давай, а то окоченеем, — согласился Воувка.
— Немцы даже если и услышат не пойдут за нами — мины. Постреляют и все, — добавил Сашка. Он достал из сапога спицу и первым пополз в глубину рощи. Остальные, разгребая снег, двинулись за ним. Разведчики видели, как Сашка метит мины, и обползали их стороной.
— Странно, почему мы сразу так не сделали, — думал Григорий. Он не знал, что роща выходит в расположение штрафбата, за которым стояла рота СМЕРШ. Они могли и перепугать. Увидев отступающих или пробирающихся в тыл солдат эти бойцы стреляли сразу. Кто хоть на секунду задумывался или сомневался, мог сам попасть в штрафники. Жалеть врагов народа считалось предательством.
Конечно, это были наши солдаты и они бы сначала схватили, если бы не убили, передали по рации, разобрались, и на это ушло бы много времени, пришлось долго объяснять, зачем они после разведки сунулись к штрафникам. Доказать, что рощу со стороны поля перекрыли немцы, было трудно. Никто бы не поверил, что враги спокойно разъезжают и ставят засады на нейтральной земле.
Все думали, что задание несложное, никто не знал, что этот англичанин предатель. Возможно, он и не был англичанином: какой-нибудь австриец, или эстонец. Лишь командир группы все понимал, и он принял решение: ползти назад, но не выходить в расположение штрафбата.
Бойцы до рассвета по-пластунски двигались в глубину рощи, а потом повернули назад, чтобы выйти у своего поля, но в другом, отдаленном от засады месте.
— Ничего, пусть мы время потеряем и устанем, но так оно спокойней, — объяснил разведчикам Воувка.
Всю ночь и полдня они ползали по роще. Разгребая грязь, старались не задеть помеченные мины и к вечеру поняли, что единственный выход перекрыт немцами. Они, вернувшись к полю, залегли, чтобы дождаться темноты и под ее покровом пробраться к родным окопам. Но ночь не спасла солдат. Выход из рощи просматривался и хорошо освещался полной луной. Григорий все это время злился на то, что он не смог сберечь рацию. Ему казалось, что именно он виноват в этой безвыходной ситуации. К тому же кто-то из разведчиков произнес, что можно было вызвать подкрепление со стороны батальона. Гриша не долго сомневался. Он решил исправить случившееся, подполз к Воувке и спросил: