Все мои документы были конфискованы русскими. Когда я проходил через Лекечай, меня арестовали сотрудники НКВД. Я показался им подозрительным, и у меня потребовали документы. Поскольку я не смог предъявить их, меня арестовали как «бандита» и «литовского националиста-террориста». У меня пытались выяснить местонахождение моего бункера. Не получив ответа на вопросы, меня жестоко избили. Затем связали руки за спиной проволокой, а в тюрьме в Гришкабудесе меня подвергли пыткам. По настоянию работников НКВД судья требовал, чтобы я признался в том, что был немецким солдатом. Мне также сказали, что я должен назвать места, где находятся тайники с оружием и где прячутся литовские «лесные братья». Из меня также выбивали имена моих мифических пособников. В тюрьме я провел три недели. В камере каждому заключенному выделялось лишь крошечное пространство, сесть или лечь было невозможно. Приходилось все время стоять. Даже спать мы были вынуждены стоя. Находясь в тюрьме, я часто проклинал судьбу, жалел, что не погиб за Германию на фронте. Мне помогли родственники. Капитану НКГБ Шелебинасу они дали взятку — копченое сало, колбасу и водку.
Тот поручился за меня перед судом. Прокурор требовал для меня смертной казни через расстрел за дезертирство. Однако имевшееся у него мое удостоверение иностранца без гражданства доказывало, что я не являюсь литовцем, потому что родился в Германии, и не считаюсь гражданином СССР. Данный документ свидетельствовал о том, что я — человек без гражданства и поэтому меня нельзя признать виновным в измене Родине, так как я не подпадаю под 58-ю статью уголовного кодекса СССР. Меня выпустили, выдав справку, дававшую мне право на проживание в Шакае. Так я в очередной раз спасся, счастливо избежав смерти.
Мой кузен Пиюс нашел для меня работу на бывшей ферме семьи Повелайтисов. Мужа арестовали за сотрудничество с движением сопротивления. Его жена Антонина (Тони) была учительницей в школе в Лекечае. Семья была лишена советскими властями всего имущества в 1944 году, когда русские вернулись в Литву. С 25 марта 1946 года я целый год проработал четвертым по счету управляющим фермой. Это продолжалось до тех пор, пока это крестьянское хозяйство не было преобразовано в кооператив. Все мои предшественники были убиты участниками литовского сопротивления.
На Рождество 1946 года приехала моя кузина Антоне. Ее муж и брат тоже были участниками сопротивления. Она относила им хлеб, стирала одежду и просила меня выдать им запас крупы. Но больше всего партизанам нужны были медикаменты, особенно пенициллин. Позднее я узнал, что Тони часто ездит в Каунас, где у нее были хорошие отношения с профессором медицины, работавшим в тамошнем госпитале. Он давал ей пенициллин и перевязочные материалы, которые она передавала мне или другим участникам сопротивления. Осенью, во время сбора урожая, несмотря на бдительный контроль со стороны местных советских властей, мне удалось припрятать три мешка зерна и спустя какое-то время передать их Тони.
16 февраля 1947 года кто-то выдал властям местонахождение нескольких партизанских бункеров в районе Куракаймаса. Советские войска окружили эти тайные укрепления и предложили «лесным братьям» сдаться. Не желая подвергаться пыткам и издевательствам, те предпочли застрелиться. Их тела были зверски осквернены русскими и выставлены на публичное обозрение во дворе местной милиции. Среди них были и изуродованные тела молодой школьной учительницы Гражины Матулайте и ее жениха. Русские правили Литвой, осуществляя тактику террора и насилия. Человеческая жизнь в те годы ничего не значила. Встретившиеся в Ялте в 1943 году Рузвельт, Черчилль и Сталин определили судьбу послевоенной Европы и решили передать прибалтийские государства Литву, Латвию и Эстонию Советскому Союзу. Народы, оказавшиеся под большевистским ярмом, отчаянно проклинали Сталина, однако правительства США и Великобритании заигрывали с СССР и оказывали русским всестороннюю помощь.
В феврале 1946 года в Литве прошли всенародные выборы. Все кандидаты на руководящие посты были коммунистами. Народ бойкотировал выборы, и сотрудники НКГБ сами заполняли избирательные бюллетени. По их словам, они «голосовали за народ». Таковы были «демократические» методы проведения «свободных» выборов. 1 мая 1947 все были вынуждены пойти на демонстрацию для выражения верности Сталину, советскому правительству и коммунистической партии. Демонстрация сопровождалась продолжительным парадом. Мне пришлось нести транспарант с лозунгами «Сталин — наш великий учитель» и «Родная коммунистическая партия». Я держал один шест, Юргелис — второй. Юргелис был мельником и в тот день еще с утра сильно напился. Перед нами шла группа работников лесничества, которые горделиво несли портрет Сталина. С трибуны демонстрантов приветствовали местные партийные и советские функционеры, офицеры НКГБ. Перед трибуной была большая лужа. Проходя мимо нее, Юргелис поскользнулся и упал в нее. Наш транспарант и портрет Сталина полетели в лужу. Нас с Юргелисом тут же арестовали, но поскольку деревня Лекечай не могла долго существовать без мельника, то через несколько дней нас отпустили.
После демонстрации Тони Повелайтис (моя будущая жена) по приказу школьного начальства устроила концерт силами учеников-отличников. В программу следовало включить стихотворения и песни, прославляющие советский строй. Директор школы ознакомился с программой концерта и утвердил ее, однако она, к несчастью, не включала в себя произведения, в которых упоминался бы Сталин и коммунистическая партия. Кроме того, в стихотворениях говорилось об узниках в тюрьмах и неустанной борьбе за свободу.
Партийным функционерам не понравилась программа, и Тони арестовали. Благодаря вмешательству директора школы политических обвинений удалось избежать, но в конечном итоге 25 марта 1949 года Тони вместе с семьей выслали в Сибирь. До высылки она продолжала работать в школе, правда, на технической должности с копеечной зарплатой.
Тони рассказала мне историю своей жизни. Она была школьной учительницей, а ее муж старшим лесничим. У них была своя ферма с красивым жилым домом. Жили они в достатке. В конце июля 1944 года шли жестокие бои за Вильнюс. Немцы, оборонявшие этот город, были взяты в кольцо, и лишь немногим из них посчастливилось вырваться из окружения. Большое количество раненых немецких солдат находилось в соборе Св. Петра и Павла. Русские вырыли огромную братскую могилу и выбросили в нее из окон храма 668 раненых немцев, которых погребли заживо. До сих пор живы свидетели, помнящие подробности этих зверств, которые творили сотрудники НКВД. Убитые немецкие солдаты были похоронены в парке Вингис, и сегодня там, где покоятся их останки, расположена площадка для детских игр.
В конце августа 1944 года неподалеку от фермы Повелайтисов разместился призывной пункт Красной армии, который возглавлял капитан Матестович, известный пьяница и мздоимец. Чтобы Матестович мог набрать нужное количество призывников, русские устраивали облавы. Обычно они проводились по ночам, и мужчин и юношей под дулом автомата насильно уводили из дома. Те жены и матери, которые могли позволить себе это, несли взятки, которые через Повелайтисов передавали Матестовичу. За водку, копченое сало, колбасу и другие продукты у капитана можно было получить справку, подтверждавшую непригодность к службе в советской армии, что означало освобождение из призывного пункта.