— Хороший удар по нашему самолюбию, — зло сказал комбриг и постучал карандашом по карте. — Мы привыкли считать немца горожанином, наступает — де вдоль дорог, бездорожья боится. А они сделали просто: обошли Лепешкино и шли параллельно шоссе.
— Там же грязь непролазная, — удивился Бойко, — а они на грузовиках — сам видел.
— Все просто, — вздохнул Катуков. — Машины вытаскивали тягачами и танками. Несколько километров так вполне можно пройти. Вот так-то.
Он выпрямился и снова посмотрел в сторону моста:
— Завтра они попытаются нас прощупать. Гусеву передайте — пусть с утра снимается и отходит, как приказано. И держите связь с Бурдой. Товарищ капитан, развертывание бригады закончено?
— Так точно, — ответил Никитин. — Подполковник Кульвинский скоро будет здесь, ремонтная рота уже начала работу.
— Хорошо. — Комбриг повернулся к начальнику оперативного отдела: — Подготовьте запасные рубежи обороны по линии Каменево — Протасово и в районе деревни Первый Воин.
— Не рано ли? — неодобрительно спросил комиссар. — Еще в бой не вступили, а уже думаем об отходе?
— В самый раз, — сухо ответил полковник — Моя задача — не умереть геройски на одном рубеже, а прикрыть развертывание корпуса и измотать противника. Так что будем маневрировать.
5 октября 1941 г.
Мелкий моросящий дождик, начавшийся еще ночью, к утру усилился, и старший лейтенант Бурда, наблюдавший из зарослей орешника за дорогой, моментально промок до нитки. В другое время это обстоятельство, несомненно, доставило бы ротному массу неудобств, но в данный момент он не ощущал ни сырости, ни холода — по дороге двигалась немецкая колонна, направляясь прямо в заботливо приготовленную засаду. Состав немецкого отряда выглядел странновато: впереди, метрах в пятистах от основных сил, ехали пять мотоциклов с колясками, за ними два легких танка, три небольших трехосных автомобиля с тридцатисемимиллиметровыми противотанковыми пушками на прицепе, два грузовика с пехотой и два легких тягача с гаубицами. Не ахти какие силы, но для начала сойдет, старший лейтенант бегом вернулся к своему танку, где его уже ждали возбужденные командиры машин.
— Значит, так, — сказал комроты. — Действуем как уговорились: бьем по голове, потом переносим огонь на хвост колонны. Особо не зарываемся, из зарослей стараемся зря не выскакивать, наши силы им знать не нужно.
— А нам что делать? — спросил старший лейтенант, командир мотострелковой роты.
— А вам — держаться сзади, — строго ответил Бурда. — во-первых, никого не подавим ненароком, во-вторых, там все равно цели в основном для нас будут. Все, по машинам, через пару минут они будут в зоне поражения.
Танкисты бегом бросились к своим машинам, что были тщательно замаскированы в зарослях, в последнюю минуту разведчики Багурского полезли на танки взвода лейтенанта Кухаркина, заместитель политрука знаком показал комвзвода, чтобы тот не беспокоился, мотострелки удержатся на броне.
Петров следил за противником в прицел, намечая цели: первый снаряд в мотоциклистов, второй — в грузовик с противотанковой пушкой, затем — в один из грузовиков с пехотой, а дальше уж как придется, может, вообще пулеметов хватит. В танк был загружен штатный боекомплект, но когда удастся его пополнить — неизвестно, так что снаряды лучше беречь… Первый выстрел старший лейтенант не услышал, просто метрах в двадцати перед мотоциклистами встал столб разрыва, и те метнулись к обочинам. Кто-то очень здорово промазал, но раздумывать об этом времени не было, Иван выстрелил, и с удовлетворением увидел, как взрыв подбросил вражеский мотоцикл в воздух — бой у пушки оказался неплохой. Он ожидал, что по мотоциклистам выстрелит кто-то еще, но рота перенесла огонь на более интересные цели: первый из легких танков уже стоял с разбитым ведущим колесом, на глазах у Петрова еще один снаряд ударил в маску орудия, выбив тонкий ствол автоматической пушки. Несмотря на изобилие целей, танкисты демонстрировали весьма посредственную меткость, за четыре минуты поразив один автомобиль с противотанковой пушкой, один тягач и разбив мотор у головного грузовика с пехотинцами. Добить грузовик не успели — немцы моментально покинули подбитую машину и принялись отходить к сараю, о котором накануне предупредил Бурду мальчик Гриша. Петрова поразила выучка и хладнокровие немецких шоферов, моментально развернувшихся на дороге (этот маневр, впрочем, стоил им еще одного автомобиля с противотанковой пушкой). Остатки колонны на максимальной скорости уходили в сторону Орла, мотоциклисты съехали с дороги и рванули по бездорожью, пытаясь укрыться за горкой. При этом один мотоцикл застрял и был покинут экипажем прежде, чем очередной снаряд раскидал его по склону. Танки Кухаркина вышли из зарослей и послали несколько снарядов вслед уходящим грузовикам, но прямых попаданий не добились, и десантники, соскочив с машин, принялись обыскивать трупы, которых оказалось не так уж и много — семь или восемь, в поисках документов. Трофеи составили пулемет, автомат, несколько винтовок, самый ценный достался Багурскому: на трупе унтер-офицера была найдена сумка с картой и блокнотом.
— Петров, ты говорил, что неплохо знаешь немецкий. — Бурда бросил блокнот молодому командиру и полез в свой танк: — Разберись, пока мы меняем позицию.
Комроты не собирался оставаться на прежнем месте. После обстрела колонны немцы будут осторожнее, пустят вперед разведку, нанесут артиллерийский или бомбовый удар. Пока погода нелетная — надо быстро сменить позицию, замаскировать машины и ждать противника. Когда Петров разберется с документами, станет понятно, выполнила ли группа первую задачу, если нет, надо попытаться еще раз. Хуже всего было то, что они лишились радиосвязи — в три часа ночи станция на KB приказала долго жить, и все попытки радиста и самого Бурды привести ее в чувство ни к чему не привели. Заряжающий Петрова, бывший стрелок-радист Безуглый, провозился с вредным устройством до утра, пока не сдался — радио было мертво. Поскольку в роте больше не было радийных танков, приходилось признать, что связь с бригадой утрачена, и действовать придется на свой страх и риск.
Новую позицию Бурда выбрал в трех километрах от прежней, но на другой стороне дороги, машины замаскировали, пехота окопалась чуть в стороне, чтобы не попасть под гусеницы танков, буде тем придется маневрировать. Убедившись, что рота готова встретить противника, старший лейтенант подошел к машине Петрова. Молодой командир сидел на крыше моторного отделения и что-то выписывал на листок бумаги, карманный немецко-русский словарь, выданный для такого случая ротным, лежал рядом нераскрытый.
— Ну, как продвигается работа, Иван? — вежливо спросил Бурда, чьи познания во вражеском языке были весьма скромными.
Петров закончил писать и соскочил на землю.
— В общем, сперва то, что можно сказать определенно: в Орле находится 4–я танковая дивизия, именно с ее частями мы и столкнулись на дороге. Где-то еще должна быть 3–я танковая дивизия, но где точно — неясно, кажется, она действует в направлении на Волхов.
— Понятно. — Бурда потер подбородок, который накануне вечером плохо побрил под холодной водой. — Теперь давай, что неопределенно.