Неподалеку, возле приборов, расставленных на скале, перед открытым ноутбуком сидела на раскладном брезентовом стульчике единственная женщина, участница экспедиции, аспирантка Марина Островцова. Давыдовский, слегка косясь, рассматривал ее стройную фигуру. Марина появилась в его группе совсем недавно, месяц тому назад. Обворожительная двадцатипятилетняя красотка. Глядя на нее, трудно было поверить, что за броской внешностью скрывается серьезный ученый.
— Михаил Павлович! — Марина резко повернула голову, и Давыдовскому пришлось сделать вид, будто он совсем не интересовался ее фигурой со спины. — Среди полярников курить не принято. Надо здоровье беречь. Или же вас не впечатлили два цинковых гроба, находящихся тут с советских времен?
Давыдовский хмыкнул. Замечание подчиненной ему не очень понравилось. В конце концов, он руководитель, сам решает, стоит ему курить или нет. По большому счету Марина, конечно, была права. В экстремальных условиях лучше избегать вредных привычек. Но Михаил Павлович всегда умел найти оправдание собственным слабостям.
— Я с тобой, Мариночка, не согласен. — Он усмехнулся, достал дорогую зажигалку, специально приспособленную для раскуривания трубок, щелкнул затвором и несколько раз пыхнул дымом.
Ветер подхватил его и понес в сторону аспирантки.
— Вкусно пахнет?
— Вишней, а я к ней индифферентна.
— Не говори о простых вещах умными словами. К самой ягоде ты, может, и индифферентна, а здесь запах вишневых листьев. Дорогой табак, между прочим. А насчет вреда от курения можно еще поспорить.
— Чего уж тут спорить? Все давно наукой доказано, — возразила молодая женщина и передернула плечами.
— Смотря какой наукой. Спроси медика, он тебе однозначно ответит, что курить вредно. А вот поговори с психологом, и нарисуется совсем другая картина. Понимаешь, Мариночка, курение — это что-то вроде священнодействия, особенно если любишь баловаться трубкой. Ее сперва ершиком почистить надо, затем правильно набить и раскурить. Да и дым вдыхать тоже нужно уметь. Это целое искусство. — Руководитель научно-исследовательской группы еще раз пыхнул ароматным дымом. — Курение — это не только плохая и вредная привычка, но еще и удовольствие. А что оно нам дает?
— Риск сердечно-сосудистых заболеваний и рака легких. А также возможность импотенции, — почти дословно пересказала предупреждение Министерства здравоохранения молодая аспирантка.
— Это страшилки, которые медики рассказывают. Они тебе еще наговорят, что и целоваться вредно. Мол, это обмен жидкостями, насыщенными микробами и вирусами. И секс для них возможен только в презервативе.
— К чему вы клоните, Михаил Павлович? — Марина обворожительно улыбнулась.
— Удовольствие, пусть и не всегда полезное — это положительные эмоции. А они продлевают жизнь. Вот как ты считаешь, утренние пробежки полезны для здоровья?
— Несомненно.
— А я так не считаю. Вот решил человек поправить здоровье, приказал себе бегать каждое утро, невзирая на погоду, по полчаса. И вот просыпается он еще до рассвета. За окном темно, мерзкая слякоть, туман. Ему страшно не хочется выбираться на улицу, но ведь он решил поправить себе здоровье. И вот этот герой бежит по раскисшему снегу, ноги мокрые, сам вспотел, мир кажется ему отвратительным. Какие у него появятся эмоции? — Давыдовский вопросительно посмотрел на Марину.
Та промолчала, и руководителю группы пришлось ответить за нее:
— Отрицательные. Что и требовалось доказать. Именно негативные эмоции приводят к появлению сердечно-сосудистых заболеваний, рака легких, возможно, и импотенции. Мчится любитель утреннего бега сквозь туман, дышит выхлопными газами и сам себе противен. Тут у него хлоп — и инфаркт случается. «Скорая помощь», больница и реабилитация минимум два года, когда больше двух килограммов подымать нельзя и все такое прочее. А вот я проснусь утречком, посмотрю за окно, темнота, слякоть, и еще полчаса поваляюсь в свое удовольствие. А потом заварю себе крепкий кофе, набью трубку ароматизированным табаком, выкурю ее в свое удовольствие и стану счастливым. Так кто из нас двоих здоровее будет, а? — На лице Давыдовского расплылась широкая улыбка.
— Не любите вы людей, — заявила Марина Островцова и поджала губы.
— Почему же не люблю? Очень даже люблю. Особенно если этот человек — женщина. — Михаил Павлович смотрел на Марину уже с нескрываемым восхищением. — Красивая! — добавил он. — Кстати, на Лазаревской с советских времен хорошая сауна осталась и запас дров. Во всяком случае, если верить документам. Надо будет как-нибудь опробовать. Ты не против?
— Ради меня одной сауну топить?
— Почему ради тебя одной? Париться можно и в плавках, и в купальнике. Или ты имеешь что-то против мужской компании? Зачем тогда в экспедицию с нами увязалась?
— Захотелось одной побыть. Я с парнем своим разругалась.
— Не жалеешь, что поехала?
Договорить Марине и Давыдовскому не дал подрывник Сергей Сазонов. Он уже опустил в неглубокую скважину шашку динамита и соединил провода.
— Готово, Михаил Павлович, — доложил Сергей. — Жду вашей команды.
— Начинаем! — Руководитель группы махнул рукой. — Только ты, Илья, подальше вездеход отгони. Кевлар, конечно, вещь хорошая, но береженого бог бережет. Не хотелось бы, чтобы взрывом стекло вынесло.
Давыдовский нацепил на голову большие шумопоглощающие наушники и протянул другую пару Марине.
— Надень, побереги уши! — Михаил Павлович присел возле аспирантки на корточки и без отрыва смотрел на монитор ноутбука.
Сазонов повел обратный отсчет:
— Пять, четыре…
Громыхнуло. Над скважиной поднялся дым. Каменные осколки разлетелись недалеко. Взрывная волна прошла сквозь скальные породы, а затем вернулась эхом. Конечно же, его нельзя было различить слухом. Но чувствительная аппаратура фиксировала любой отголосок, скорость прохождения звуковой волны. Датчики были расставлены по всей территории бухты. Кривая линия нарисовалась на экране компьютера. Последствия несильного взрыва фиксировались приборами по нескольким десяткам параметров.
Сказать что-нибудь точное прямо сейчас было невозможно. Снятую информацию еще предстояло обработать, расшифровать при помощи специальных программ, и только тогда можно было бы делать окончательные выводы. Но сияющая улыбка уже засветилась на лице Михаила Павловича. Он провел ладонью по лицу, захрустел бородой и, казалось, даже на время забыл о том, что с ним привлекательная и свободная молодая женщина, на благосклонность которой он как руководитель мог претендовать в первую очередь.
— По-моему, Мариночка, мы оказались сразу в нужном месте. Тут очень сильно попахивает углеводородами. Попомни мои слова. Если будет снят запрет на разработку в Арктике полезных ископаемых, то первые буровые вышки появятся именно здесь.
Тут в небе послышался еле различимый стрекот. Давыдовский вскинул голову. Видимость была не ахти какой, и первое время он ничего не мог разглядеть.