— Вы предлагаете нам работать на вас? — спросил Давыдовский, сузив глаза.
— Я пока еще ничего не предложил, просто констатировал факт. Могу предвидеть вашу реакцию на свое предложение, а потому сразу перехожу к последствиям, которые коснутся тех, кто откажется от него. После случившегося мы не сможем просто так отпустить вас, и вы это прекрасно понимаете. А потому у вас всего два пути. Оставаться здесь, в плавучей тюрьме, или же выйти в эту дверь свободными и счастливыми людьми.
— С чего вы взяли, что кто-то согласится сотрудничать с вами? — возмущенно произнес Сазонов.
— Прямо сейчас вряд ли кто-нибудь из вас пойдет на это. Я знаю, какие аргументы вы можете мне противопоставить. Профессиональная честь, национальные интересы, гордость за свою родину. Я не имею ничего против них. Но все эти слова давно превратились в пустой звук, годятся лишь для выступлений политиков и газетных передовиц. Мы — транснациональная корпорация. Наши достижения и влияние принадлежат всему человечеству. Вы попытаетесь убедить меня в том, будто не можете поступаться интересами России. Но ваша страна и так уже не один десяток лет душит Западную Европу ценами на газ и нефть, подкупает ее политиков, диктует свои условия. Нельзя же допустить, чтобы вы в плане добычи углеводородов оказались первыми и в Антарктике. Так вы разбалансируете весь мир. К чему это приведет? К противостоянию и даже войнам. Все должно решаться мирно.
— Да, разумеется, — вставил Сазонов. — Со стрельбой и убийствами.
— Я уже сказал, что это недоразумение. Тема закрыта. Добыча углеводородов должна быть сбалансированной, как и их продажа. Вам удалось вырваться вперед. Чтобы получить технологии, подобные тем, с которыми вы прибыли в Антарктику, нашей корпорации потребовалось бы лет семь, не меньше. А мы не можем ждать. Я тоже русский по происхождению. Когда-то работал в нефтегазовом комплексе и забивал себе голову всякой патриотической чушью. Вернее, мне забивали. Я понимаю, если бы сейчас на дворе стояли еще советские времена. Но вы же понимаете, что ваши открытия и достижения будут использованы кучкой олигархов. Так какая разница, какими именно? Вашими или западными? Главное — сделать правильный выбор. Перейти на сторону тех, кто выше оценит ваши усилия. Людям, согласившимся работать с нами, я гарантирую программу наподобие той, какая используется в Соединенных Штатах для защиты свидетелей. Новое место жительства, документы, пластическая операция, убедительная биография с занесением изменений в любые базы данных. Вы все неплохо говорите по-английски, и адаптация не займет много времени. — Мистер Бим сделал паузу и внимательно посмотрел на пленников. — Вы вправе назвать свою цену за сотрудничество.
Аспирант Черный огляделся. Никто не спешил ни принимать бездуховное предложение, ни отвергать его. Дольше всех Валерий смотрел на Давыдовского. Ведь именно старшему группы следовало взять ответственность на себя. Но Михаил Павлович сидел, поджав губы, и явно не собирался ничего говорить.
— Рано или поздно вам придется ответить за свои преступления, — сказал Черный. — Я уверен в том, что нас уже разыскивают и скоро освободят. Лично я отказываюсь от сотрудничества с такими злодеями. Мои товарищи, надеюсь, тоже. Чтобы все было прозрачно и открыто, предлагаю голосовать. Кто за то, чтобы отказаться от сотрудничества? — Аспирант поднял руку.
Мистер Бим с кривой улыбкой смотрел на членов научно-исследовательской группы. Руки поднимались одна за другой. Вот только Давыдовский почему-то не спешил присоединиться ко всем. Вместо того чтобы принять участие в голосовании, он склонился к уху Марины и принялся что-то шептать ей так тихо, что слышать его могла только она.
Внезапно аспирантка занесла руку, чтобы дать Давыдовскому пощечину, но тот перехватил ее запястье и силой прижал к себе. Затем он вновь принялся что-то шептать.
Семеро ученых с поднятыми руками в четырнадцать глаз смотрели на Давыдовского и Островцову. Аспирантка опустила голову. Руководитель уже не шептал. Он сидел, заложив руки за спину, и смотрел в пол.
— Михаил Павлович, мы ждем, когда вы поднимете руку, — напомнил о голосовании Черный.
— Извините меня, но я не стадный человек и далеко не всегда иду за мнением большинства, — продолжая смотреть в пол, проговорил Давыдовский. — Я соглашаюсь на предложение мистера Бима. Другого выхода у нас просто нет. В конце концов, по большому счету он прав. Научное открытие, разведанные полезные ископаемые — все это должно принадлежать не одной стране, а всему человечеству. Ради продвижения науки вперед я и делаю свой выбор.
Мистер Бим поднялся с походного кресла и несколько раз картинно ударил в ладоши, словно находился на концерте и аплодировал удачному выступлению.
— Предатель! — вырвалось у Сазонова.
— Просто здравомыслящий человек, — произнес Михаил Павлович, встал и строго спросил: — Марина, ты с ними или со мной?
Аспирантка все еще колебалась. Она боялась встретиться взглядом со своими товарищами.
— Я с вами, — тихо произнесла она, оперлась на руку, поданную Давыдовским, и встала с матраса.
Мистер Бим закончил аплодировать и зычно произнес:
— Поздравляю вас с правильным выбором. Конечно же, мне было бы куда приятнее, если бы вся научно-исследовательская группа приняла мое предложение. Я не хочу ни на кого давить, силой заставлять принять решение. У вас есть время подумать и присоединиться. В конце концов, вы одна команда, привыкли работать вместе и можете достичь отличных результатов.
Сазонов рванулся к Давыдовскому и прокричал:
— Михаил Павлович, опомнитесь, не губите себя. Ни как гражданина, ни как ученого. Вы еще можете остановиться прямо сейчас. Я все понимаю — минутная слабость, желание вытащить отсюда Марину.
— Каждый решает за себя, — дав выговориться Сазонову, произнес мистер Бим и указал рукой на раскрытую дверь. — Прошу за мной. — Он покинул корабельное помещение.
Тип в камуфляже сложил походное кресло и вышел следом. Джон Смит пригладил усы тыльной стороной ладони, развернулся и закрыл за собой дверь.
— Вот же черт! — раздосадованно произнес Сазонов. — А я все время считал его приличным человеком. Как же быстро он сломался! Никто ему пальцы в двери не щемил, иголки под ногти не загонял.
— А мне сразу его рассуждение про очереди не понравилось, — сказал Черный. — Он тоже из тех, кто норовит в обход других к прилавку первым добраться.
— По-моему, здесь все сложнее, — заметил Сазонов, садясь на матрас. — Интересно, какую сумму он заломит за сотрудничество? Вот ты бы, Виталий, за миллион долларов согласился бы?
— Нет.
— А за два?
— Тоже нет.
— Тогда поставлю вопрос по-другому. Если бы ты знал, что ценой предательства обеспечишь всю свою жизнь, безбедное существование детей и внуков, то согласился бы? Только не спеши с ответом. Подумай.
Черный выждал паузу и произнес: