Ага! Появился министр внутренних дел — в штатском, скорбно глядя в объектив, принялся цедить французские фразы с таким видом, словно взвешивал каждую в уме перед тем, как произнести (возможно, так оно и было, министр явно говорил без бумажки).
— Потом, когда закончит… — поднял ладонь Мазур, когда Лаврик перевел первую фразу насчет внезапно погибшего на боевом посту полковника Мтанги.
Говорил министр недолго, каких-то пару минут. Едва он исчез с экрана (и французская комедия вновь пошла с того места, на котором прервалась), Лаврик, покрутив головою, негромко и грязно выругался, словно бы даже с некоторым восхищением:
— Ну, сволочь… Виртуоз…
— Что там такое? — угрюмо спросил Мазур. — По стаканчику налить?
— Налей, пожалуй что… Короче говоря, он скорбит о безвременно павшем на боевом посту Мтанге, но в то же время не может не отметить с прискорбием, что в деятельности тайной полиции имели место быть отдельные недостатки, недоработки и упущения. Учитывая демократизацию общества и борьбу со случавшимися раньше перегибами, ля-ля, тополя… В общем, он временно приостанавливает работу тайной полиции — кроме департамента, отвечающего за охрану мадемуазель Олонго. И намерен вскоре запустить комиссию по расследованию деятельности тайной полиции, тех самых отдельных недостатков-недоработок. Далее — снова слова насчет новых веяний гордой поступи демократии. Финита.
— Демократ, блин… — покрутил головой и Мазур, тоже не без некоторого восхищения. — Воровать казенную деньгу и под угрозами насиловать арестованных женщин — это, стало быть, не о нем. Нынче мы все демократы…
— Это — тоже издержки и перегибы прежнего царствования, — хмыкнул Лаврик. — Зато теперь, как видишь, демократ.
— Департамент охраны все же не тронул, сука, — угрюмо сказал Мазур. — Вряд ли по своему разумению — кто-то поумнее, кто им вертит, сообразил, что я этот департамент обратно вырву, зубами… А я вырву… Слушай, я ведь не знаю французского. Можешь в темпе сочинить на французском документик на нашем бланке?
— Как два пальца, — пожал плечами Лаврик. — Суть?
— Я, как начальник охраны, объявляю «чрезвычайную ситуацию», — сказал Мазур решительно. — А потому, помимо прочего, нынче же беру командование над департаментом охраны. Везде, где только возможно, вставляй ссылки на параграфы и указы — вот тут они все, в папочке. Пусть машинистка срочно отпечатает, сделай несколько экземпляров, я шлепну печать и распишусь. Нужно будет разослать всем, кому полагается — ты лучше меня знаешь, кому — а потом поедешь в тайную полицию и вручишь экземплярчик начальнику департамента. Там майор Мюрат, наш человек… Я ничего не упустил?
— Вроде бы ничего, — сказал Лаврик. — Я бы на твоем месте не выпускал ее отсюда до дня коронации…
— Обдумано и решено. Мало того, есть еще одна неглупая идея, Мтанга и я как раз ехали попытаться претворить ее в жизнь… поэтому мне срочно нужны бумаги…
— Слушаюсь, мон колонель, — хмыкнул Лаврик, забрал со стола папочку и быстро направился к двери.
Буквально через пару минут после его ухода ожил селектор. Выслушав секретаря, Мазур, в общем, не удивился, чего-то в этом роде он ожидал, вот только не так быстро. Ну, не мы одни торопимся, начать скачки, звякнул колокол, и всадники в цветах хозяев лошадей ринулись вперед, будто в классических детективах Дика Френсиса… А потому Мазур совершенно спокойно распорядился:
— Пригласите.
Одернув китель, он встал из-за стола и, как истый джентльмен (или как там это по-французски?) встретил Валери, сучонку клятую, посреди кабинета. Тот же костюм (только блузку сменила на свежую, воротничок другой), та же прическа и очки — и вновь в глазах не видно ни явной, ни даже затаенной ненависти, умеет стерва владеть собой и лицедействовать…
— Прошу, — показал Мазур на кресло для посетителей. — С вами, я вижу, нет месье Аристида?
— Он слишком занят, — бесстрастно сказала Валери, усаживаясь, как школьница в классе, положив на колени знакомую папочку. — Предупреждая обычный вопрос гостеприимного хозяина… Ни спиртного, ни прохладительных. Вот пепельницу, если можно…
— Бога ради, — Мазур придвинул ей свою массивную хрустальную, подумал мельком, что в нескольких читанных им детективах именно такие служили орудием убийства. И с нехорошей мечтательностью мысленно провел траекторию, соединявшую пепельницу с очаровательной мордашкой Валери. Убивать не стал бы, пожалуй, но пепельницей по роже приложил бы от души… Светским тоном осведомился:
— Чем я на сей раз обязан столь приятному визиту?
— Служба, — обозначив намек на улыбку, — сказала Валери.
И, расстегнув свою папочку, положила перед Мазуром некий загадочный бланк: не особенно и большой, увенчан эмблемой генеральной прокуратуры, весь из себя напечатанный типографским способом, только в двух местах каллиграфически вписано от руки, здешними темно-синими канцелярскими чернилами. Из французского текста он, естественно, не понял ни слова, а вот вписанное разобрал без всякого труда: колонель Сирил Иванофф… дата и время… десять утра, день, предшествующий дню коронации. У него зародились смутные догадки, и он, нисколечко не играя, пожал плечами:
— Простите, я совершенно не владею французским…
— Я знаю.
— В таком случае, надеюсь, вы не будете возражать, если мы подождем переводчика? Он освободится через несколько минут…
— Бога ради, — сказала Валери. — У меня достаточно времени. Могу вам пока сказать: это повестка в генеральную прокуратуру, куда вас вызывают в качестве свидетеля.
— Что-то похожее я и подумал, — сказал Мазур. — Вид, знаете ли, у нее такой… А это, надо понимать, отрывной корешок, на котором я тоже должен расписаться?
— Правильно.
— Я вам верю на слово, конечно, — сказал Мазур. — И все равно, подождем переводчика, хорошо? По-моему, ни один взрослый разумный человек не станет подписывать официальный документ на незнакомом ему языке, не воспользовавшись предварительно услугами переводчика. Надеюсь, такое требование не противоречит вашему законодательству? Я в нем не силен.
— Наоборот, — спокойно сказала Валери. — Не противоречит, а полностью соответствует. Вы вправе пользоваться услугами переводчика во всех случаях, когда это понадобится. Я же сказала, у меня достаточно времени, я не спешу…
На какое-то время воцарилось молчание. Исключительно забавы ради Мазур демонстративно принялся раздевать ее взглядом. Она не могла не понять, но сохраняла полнейшую невозмутимость, неспешно затягиваясь и красиво выпуская дым. Мазур спросил, чтобы подтвердить свои догадки.
— Охотно, — невозмутимо кивнула Валери. — Мы прямо из тайной полиции отвезли мадемуазель Акинфиефф к известному врачу с хорошей репутацией. В клинике без труда установили, что она буквально перед нашим появлением подверглась групповому изнасилованию, кроме того, имеются следы пыток. О чем составлены соответствующие документы…