С тарелки на боковой столешнице Рипер ухватил шмат бекона и закинул в рот.
– Эть ч-черт, – сочно жуя, одобрительно, с широкой улыбкой сказал он, – хорошо на свободе. Спасибо вам еще раз, парни. Вы ведь так из-за меня рисковали.
– Фигня это всё, – подложив себе добавку, небрежно махнул вилкой Ковбой. – Наоборот, ночка выдалась веселой.
– Кстати, – со значением заметил Рипер, – если кто из вас думает выйти из игры, плату можно выдать в любой момент. Деньги есть.
– Какое там «выйти», – хмыкнул Ковбой, заглядывая в холодильник на предмет пивка. – По мне уже сейчас Левенуорт [24] плачет, на всю оставшуюся жизнь. Стоит только возвратиться на базу.
– Пошли они все, – выразил солидарность с товарищем Шуцман. – Я свое на этих гадов отвоевал. Теперь повоюю за то, во что верю.
– Вот и ладно, – кивнул Рипер, усаживаясь напротив.
Ченс в это время, выдвинув возле плиты один из ящиков, из-под лежащей там разделочной доски достала плотный конверт и подала отцу. Тот вытряхнул из него стопку каких-то бумаг.
– Материал немного скомкан, но поверьте, на разработку его ушло немало времени. Я знаю, парни, что вы уже помогли моей дочери в установлении нашей второй цели. Перед нами сейчас две разведывательных миссии. Обе достаточно прямолинейные, но опять же, и окошко для маневра у нас такое, что впору только протиснуться.
Рипер выбрал большую глянцевую фотографию какого-то пожилого, ученого вида белого господина и протянул снимок Шуцману.
– Прошу любить и жаловать: Джуниус Холмс, член Верховного суда США. Вглядитесь хорошенько. Известен как редкостный педант. В настоящее время меняет свой таунхаус в Джорджтауне на семейный дом где-то в здешних краях. Нам нужен его распорядок дня, по будням и по выходным.
– При нем есть охрана? – полюбопытствовал Ковбой.
– Это нам, помимо прочего, предстоит выяснить самим. Информация, само собой, конфиденциальная. У маршалов есть подразделение, занятое судейской охраной, но его численность сейчас поубавилась – в том числе, кстати, из-за нешуточных потерь, понесенных от нас. В общем, вам двоим предстоит все это выяснить. Могу я вам в этом довериться?
Ковбой с Шуцманом кивнули.
– Вот и хорошо, – одобрил Рипер, выцепляя еще одну фотографию – тоже белого мужчины, только значительно моложе, лет под сорок или чуть за сорок, с рыжевато-блондинистой шевелюрой. На снимке он усаживался в машину возле скромного загородного дома. – Гленн Лав, – представил Рипер. – Бригадир департамента общественных работ и улично-канализационного ремонта Сан-Франциско.
Ковбой с Шуцманом недоуменно переглянулись.
– Слушайте сюда, – призвал Рипер, выуживая еще одно фото, на этот раз женщины, усаживающей в мини-вэн двоих малолетний детей. – Это жена Гленна, Эми, и двое их ребятишек. Задача тоже не из особо сложных. У каждой семьи имеется свой распорядок: надо выяснить, какой.
– А когда выясним? – спросил Ковбой.
– Тогда будут и детали.
Заметив, что Шуцман поглядывает в пол, Рипер произнес:
– Если хочешь что-то сказать, сынка, давай прямо сейчас.
– Я это… Оба парня белые, а у второго еще и детишки.
– Заранее хочу всех успокоить: детей никто трогать не будет. Наша цель – их отец, но и ему я не думаю причинять вреда, если только он сам не поставит меня перед этой необходимостью.
– Хорошо, – кивнул приободренный Ковбой. – Так когда приступаем?
Рипер с улыбкой оглядел свою маленькую команду; команду, безусловно, готовую для него на все что угодно, при любых обстоятельствах.
– Сейчас.
Подустав топтаться на малюсеньком, обитом реечкой ресепшене мотеля близ медфордского Норт-Риверсайд авеню, Лок звякнул в старомодный медный колокол. Минуты через две из служебного помещения на звон выкатился полноватый, рыжий и румяный, как солнышко, портье на своем третьем десятке.
– Утро доброе, и чем могу помочь? – бойко прочирикал он, всем своим видом и манерами выдавая в себе канадца.
Господи Иисусе, вид у парня такой развеселый, будто городишко только что стал претендентом на звание олимпийской столицы, а не местом, где буквально вчера разразилась бойня почище вылазки талибов в какой-нибудь афганской героиновой провинции.
Портье с улыбкой определенно шире плеч (челюсть того и гляди отделится от остального лица) подался вперед, и на Лока пахнуло флером не вчерашнего, а прямо-таки сегодняшнего междусобойчика, ненадежно припудренного запахом мятных таблеток.
– Сэр?
Райан сложил руки на стойке регистрации и тоже подался вперед, зеркально копируя позу разбитного весельчака.
– Вы как, в себе?
Улыбка несколько ужалась, а во взгляде портье мелькнуло осторожное подозрение подвоха.
– Я – да, – слегка сбивчиво ответил он. – А… что?
– А то, – сказал Лок, – что нынче ночью этот городок горел, как центр Басры, а вам отчего-то весело, как поросенку в цирке.
Весельчак, покраснев в тон своей рыжине, медленно покачал головой:
– Да, я в курсе. Жуткая трагедия. Особенно для Медфорда: это ж подумать только… Но жизнь-то продолжается, – подмигнул он и снова расцвел.
– Конечно, – вздохнул Лок, подумав о тех многих, для кого она уже оборвалась. – Вы прошлой ночью тоже дежурили? – спросил он, распрямляясь.
– Ну, а как же.
– Одна из ваших постоялиц, некая мисс Джонс…
На лице молодого человека ничего не отразилось.
– Афроамериканка, лет под тридцать. Высокая, симпатичная.
– А-а, конечно. Очень элегантная леди. И манеры такие изысканные.
– Манеры точно, – кивнул Лок. – Мне бы узнать, когда вы ее последний раз видели.
– Видел? – Портье задумчиво поскреб начатки бороды. – Сейчас, надо подумать. Где-то около девяти она вернулась за ключом. А потом… Не знаю. Как она уходила, я не видел.
– Прошлой ночью ее убили. У здания суда взорвался фургон, она как раз находилась в нем.
Портье побледнел, открыл беззвучно рот, затем снова закрыл. Звучно сглотнул. Видимо, правила этикета в инструктаж здесь не входят.
– Так вы, говорите, ее ухода не видели?
– Нет, сэр.
– У вас тут есть камеры наблюдения?
– Только одна, здесь, в офисе.
Лок поглядел наверх. В дальнем углу стены за стойкой виднелась единственная камера, фиксирующая входящих и выходящих.
– В таком случае могу я осмотреть номер, в котором она останавливалась?