Фургон припаркован на промышленном пустыре, этот тип всегда выбирает такие места, не знаю уж, как он их находит, ему бы в кино работать, а не оружием торговать.
Внутри грузовика все разложено по полочкам, как в мозгах компьютерщика.
Перекупщик согласился на небольшой аванс, почти максимум возможного по ситуации. С таким процентом, который заслуживал пулю в лоб, но у меня нет выбора, нужно закрыть дело. Я отказался от «Mossberg» и выбираю шестизарядную винтовку «М40А3» калибра семь шестьдесят два. В чехле, с полным набором всего необходимого, глушителем, очками «Schmidt&Bender», двумя коробками патронов для стрельбы с дальнего расстояния, точной и чистой, на шесть выстрелов подряд. Что касается пистолета, то мой выбор — «Walther-Р99», компактный, на десять зарядов с глушителем и потрясающе эффективный. Вдобавок беру пятнадцатисантиметровый охотничий нож «Buck special» — никогда не помешает.
Девица уже могла познакомиться с моими возможностями.
Теперь включаем третью скорость, ей нужны сильные эмоции.
13 часов 30 минут
Это действительно Венсан Афнер.
— Женщина указывает совершенно определенно. — Кристофьяк, эксперт отдела идентификации личности, присоединился к Камилю и Луи в их временном штабе. — И у нее хорошая память, — с удовлетворением произносит он.
— Однако она их видела мельком, — рискнул вмешаться Камиль.
— Это ничего не значит, все зависит от обстоятельств. Одни свидетели видят кого-то несколько минут и уже час спустя не могут опознать, а другим хватает минуты, чтобы черты лица человека врезались им в память. Почему так — неизвестно.
Камиль не реагирует, можно подумать, что говорят о нем. Ему достаточно увидеть кого-то в метро, и через два месяца он может восстановить это лицо практически до морщинки.
— Иногда, — продолжает Кристофьяк, — люди подавляют свои воспоминания, но, если какой-нибудь тип избивает вас или практически в упор расстреливает из машины, вы, скорее всего, хорошо его запомните. — Может, Кристофьяк и шутит, но присутствующие вряд ли оценили его юмор. — Все зависит от возраста, физических особенностей и так далее. Но здесь все очевидно: это Афнер.
Он выводит на монитор фотографию высокого шестидесятилетнего мужчины в полный рост, сфотографированного во время задержания. Метр восемьдесят, считает Камиль.
— Метр восемьдесят один, — уточняет Луи. У него в руках личная карточка Афнера. Он знает, о чем думает шеф, даже когда тот молчит.
Камиль мысленно прикидывает образ мужчины, фотографию которого держит в руке, к налетчику из пассажа Монье, вооруженному человеку в капюшоне. Вот преступник прижимает винтовку к плечу и стреляет, а до того бьет прикладом по голове, по животу… Камиль сглатывает слюну.
На фотографии — широкоплечий мужчина с резкими чертами лица, черные с проседью волосы, белесые и тонкие брови, которые только подчеркивают прямой, открытый взгляд. Бывалый человек. Жестокий. Камиля просто гипнотизирует эта фотография. Луи видит, как трясутся у шефа руки.
— Есть еще? — задает вопрос Луи, который всегда рад отвлечься.
Кристофьяк выводит на экран волосатую рожу, фотография сделана в фас под прямым светом, брови густые, взгляд сумрачный.
— Мадам Форестье сначала задумалась. Оно и понятно. На наш взгляд, сходство имеется, но понимаешь это не сразу. Она просмотрела множество фотографий и вернулась к этой, попросила показать ей и другие, но все время возвращалась к одной и той же. Такому решению, в принципе, можно доверять. Это Душан Равик, серб.
Камиль поднимает голову. Всматривается в лицо на мониторе. Луи уже послал запрос со своего компьютера.
— Во Франции с тысяча девятьсот девяносто седьмого. — Он ставит данные на быстрый просмотр. — Ловкач. — Луи читает со скоростью звука и успевает при этом выделять главное. — Арестовывался дважды, в связи с недостаточностью доказательств выходил на свободу. Вполне можно допустить, что работает с Афнером. Проходимцев пруд пруди, а настоящие профессионалы — редкость, круг достаточно узкий.
— А этот где?
Луи делает неопределенный жест. Кто ж знает… С января никаких известий, исчез с горизонта, на нем убийство, а если добавить участие в январском ограблении, есть все шансы загреметь надолго. То, что банда вновь заявила о себе, да еще в том же составе, странно… На них убийство, а они — за старое… Неразумно.
Снова возвращаются к Анне.
— Какова степень достоверности ее показаний? — спрашивает Луи.
— Как всегда, дигрессивная. Достаточно высокая в первом случае, весьма возможная во втором, был бы третий, шансы бы уменьшились.
Камиль уже готов сорваться с места. Луи продолжает разговор, он надеется, что шеф обретет хладнокровие, но, когда эксперт уходит, становится ясно, что надежды нет.
— Мне нужны эти люди, — произносит Камиль, спокойно кладя ладонь на стол. — Сейчас же.
Его жест преисполнен страсти. Луи согласно кивает, но никак не может понять, что движет этим человеком, откуда такая энергия, такое ослепление?
Камиль же всматривается в лица на экране:
— Этого, — он указывает на фотографию Афнера, — я буду искать в первую очередь. Он очень опасен, и я им займусь.
Он говорит с такой решительностью, что Луи, который хорошо знает Камиля, чувствует приближение катастрофы.
— Но, шеф… — начинает он.
— А ты, — обрывает его Верховен, — занимаешься сербом. Я иду на встречу с судебным следователем и комиссаром Мишар и получаю разрешение. А ты тем временем связываешься со всеми, кто сейчас свободен. Позвони от меня Журдану, попроси его дать нам кого-нибудь. Повидайся и с Анолем, поговори со всеми, мне будут нужны люди.
Такая гора решений, и одно другого неопределенней. Луи отбрасывает прядь левой рукой. Камиль отмечает это.
— Делай, как я говорю, — говорит он очень тихо. — Тебе нечего волноваться, я прикрываю…
— Я и не волнуюсь. Просто работать легче, когда понимаешь.
— Ты уже все понял, Луи. Что ты хочешь, чтобы я тебе сказал еще такого, чего ты не знаешь? — Камиль понижает голос, теперь к его словам нужно прислушиваться. Он кладет свою горячую ладонь на руку заместителя. — Я должен это сделать… Понимаешь? — Он взволнован, но держится спокойно. — Вот мы и пошумим.
Луи кивает:
— Пусть так. Я не уверен, что все понял, но сделаю, как вы просите.
— Осведомители, доносчики, шлюхи… Но главный удар по нелегалам.
Люди эти всем известны, значатся во всех картотеках, но на их существование закрывают глаза, потому что они являются богатейшим источником информации разного сорта. Либо колешься, либо высылка из страны — очень плодотворная альтернатива. Если у Равика остались связи в общине (а как может быть иначе?), вычислить его — вопрос не дней, а часов.