У Корал появилось ощущение, что Луис настойчиво занимается изменением комнат, но не могла утверждать это с уверенностью, потому что большая часть дверей теперь запиралась на замки, открываемые карточкой-ключом. Она пробовала их открыть, но единственная дверь, которая поддалась, вела в ту комнату, откуда только что вышла.
Теомунд заботился о безопасности, но предосторожности Луиса граничили с паранойей. Чего он боится? Корал также гадала, какую роль должен сыграть Салати в реконкисте и знает ли он об этом. Возможно, не знает и наносит визит без определенного плана. У него имелись тайные финансовые сделки с Тео, одним из богатейших людей в мире, и теперь Луис занял его место.
Пройдя мимо запертых дверей пентхауса, Корал добралась до вестибюля. Тео превратил его в музей для коллекции драгоценных камней. Она обнаружила там ожидающего Луиса, который сменил мексиканскую рубаху на итальянский костюм, не уступающий костюмам Тео. Луис встал, когда она вошла.
— Dios mio! [25] — воскликнул он, в его голосе слышалось восхищение, но не было желания.
Корал повернулась перед ним вокруг своей оси.
— Fantastica [26] , — произнес он.
— Ты и сам — фантастика.
Луис улыбнулся и махнул рукой в сторону лифта.
— Он поднимается.
Двери почти тотчас открылись, и из лифта вышел Его преосвященство Эваристо кардинал Салати, одетый в черную сутану. У него были выразительные глаза, длинные ресницы кинозвезды двадцатых годов и профиль римской статуи. Худ и красиво сложен. Пусть Папа — глава церкви, но при такой внешности и могуществе Салати должен быть ее князем. Вместе с ним из лифта вышли два таких же стройных и красивых пса; они были так хорошо воспитаны, что не нуждались в поводке. Человек и собаки затмили подсвеченные драгоценные камни и кристаллы на стенах вестибюля.
Луис шагнул вперед.
— Ваше преосвященство, ваше присутствие здесь — большая честь для меня.
Корал сделала реверанс и поздоровалась:
— Ваше преосвященство.
— Я тоже польщен, — ответил Салати. На мгновение его взгляд задержался на Луисе, на его дорогом костюме. — Я вас помню, Луис. Вы теперь выглядите совсем иначе; хотя мне известно, что вы были скорее не дворецким, а правой рукой Теомунда. Начинаю думать, что он поступил мудро, оставив все вам. Прошу, называйте меня Эваристо, а я вас стану называть Луисом. А если вы, очаровательная леди, сообщите мне свое имя…
— Корал. Мы еще не знакомы.
Он улыбнулся, показав красивые зубы.
— Я это знаю.
Они выпили на террасе, потом слуга подал им настоящий мексиканский обед, состоящий из нежной рыбы, приготовленной на пару в банановых листьях. Огни Нью-Йорка подмигивали им сквозь стеклянную стену. Пока они ели и пили великолепные вина, Корал думала о том, какие еще великие судьбы решаются сегодня вечером в Нью-Йорке. Луис методично направлял беседу на политику и экономику Мексики.
Корал смогла, со своей стороны, внести в беседу немного исторических фактов. Она знала, что Винсенте Фокс стал президентом в двухтысячном году. Он был избран на стандартный шестилетний срок и принес в Мексику демократию, нанеся поражение центристской ИРП, Институционно-революционной партии, которая правила с 1929 года. Тем не менее такова была демократия в мексиканском стиле, а это значило, что с коррупцией не покончили.
Луис объяснил Салати:
— До Винсенте Фокса ИРП всегда побеждала на всеобщих выборах, каким бы ни был подсчет голосов, из-за торговли влиянием и коррупции, управляемой сверху всемогущим действующим президентом.
— Как там эта старая шутка? — вставила Корал. — «Который час?» — спрашивает президент. — «Любое, какое вы скажете, мистер президент», — отвечают ему.
Луис и Салати рассмеялись.
— Винсенте обещал покончить со всем этим, — прибавил Луис. — И он начал что-то делать, действительно начал. Сейчас есть по три-четыре кандидата от партии, а не один, угодный президенту. Но, конечно, на выборах в 2006 году победил выбранный самим Фоксом человек, Фелипе Кальдерон. На экзит-полах мексиканцы сказали, что голосовали за его противника. Мы можем лишь догадываться об исходе выборов 2012 года, но я слышал, что ИРП намеревается вернуть себе власть. Действительно ли изменилась мексиканская политика?
Корал заранее изучила вопрос. Да, Фокс стабилизировал экономику, но в процессе он и его преемник Кальдерон увеличили количество миллионеров в Мексике с двадцати четырех до поразительных ста семидесяти тысяч, в числе которых Карлос Слим, обогнавший Билла Гейтса и ставший самым богатым человеком в мире теперь, после смерти Тео. А количество самых нищих городских жителей — тех, кто живет менее чем на один доллар в день, — осталось на уровне двенадцати процентов, в сельских районах — около двадцати.
— Я полагаю, американский уровень бедности был бы богатством для большинства мексиканцев, — сказала Корал.
— Да, это правда, — подтвердил Луис мрачным голосом. — Есть надежда на партию ПДР, правящую в Мексике с 1997 года, но если ИРП вернется, может возродиться «идеальная диктатура».
Салати кивнул.
— Это то, что перуанский писатель Варгас Льоса назвал мексиканским однопартийным правлением. Как будто некогда жестоко подавляемая Испанией и, к несчастью, католической церковью в стране сохранилась та же психология. Даже во времена процветания правительство Мексики держит сапог на шее народа.
Луис страстно заговорил о девальвациях песо в 1982 и 1995 годах, которые обанкротили Мексику и уничтожили слабый средний класс.
Салати внимательно слушал, красивые собаки ели кусочки с его руки.
— И все же, несмотря на все это, — сказал Салати, — мексиканцы любят свою страну. Большинство не говорит о недостатках, как вы, Луис. Это их мать, и хотя она искалечена, но прекрасна. Иммигранты мечтают вернуться, и это не удивительно. Я видел экзотическую красоту Мексики, как и ее ужасы. Они существуют вместе, в истинном, непостижимом единстве.
Луис откинулся на спинку кресла, словно не знал, как понимать замечание Салати. Очевидно, оно не соответствовало идее реконкисты.
Салати сказал:
— Прошу прощения. Я должен позвонить на ваше западное побережье. Это займет некоторое время.
Когда они остались одни на террасе, Луис широко улыбнулся Корал.
— Ты знаешь о Мексике больше, чем я думал.
Она почувствовала открывшуюся возможность.
— Где твоя семья, Луис?
Он ненадолго задумался, потом встал и отодвинул ее стул.
— Наверное, если ты будешь знать, это поможет тебе в работе. Пойдем со мной.
Появился его двоюродный брат, и Луис велел ему позаботиться о Салати, если тот вернется к столу раньше них.