В вертолете она решила исправить то, что натворила. Феликс прав. Есть только один выход — рассказать правду.
В пентхаусе Луис сидел, скрестив ноги, на кровати; в двух футах от него лежала Корал, подперев голову рукой, а между ними стола миска попкорна. Рядом охлаждалось мексиканское пиво на серебряной тележке, которую прикатил слуга Луиса, чтобы они могли выпить, пока смотрят телевизор.
Корал была в этой спальне еще до смерти Теомунда. Луис сохранил основную мебель — стол, салонные стулья, трехдверный гардероб. Кровать на двухъярусной платформе из красного дерева создавала впечатление, что вам предстоит лечь на трон. Луис прибавил ярко раскрашенные ткани, напоминающие росписи Теотиуакана, которые она видела вместе с Франсиско, — Мексика до Колумба вместе с викторианской эпохой. На стене висела картина в стиле мексиканских уличных певцов «марьячи»: на ней было изображение в натуральную величину одинокого музыканта в черном испанском костюме, с длинными черными волосами, ниспадающими на белую гофрированную сорочку. Картина вызывала воспоминания и привлекала к себе, как привлекал бы Луис, если бы сосредоточился на чем-то другом, а не на реконкисте.
— Сделай громче.
Он взял пульт.
— Не могу поверить, что она все рассказала.
Корал взяла горсть попкорна.
— Я тоже.
Они смотрели, как диктор объявлял передачу, назвав ее интервью века.
В новой студии Мэгги сидела на стуле, это подчеркивало ее большой живот. В белом платье и белых туфлях она была похожа на беременную медсестру.
— Это она? — спросил Луис.
— Да, я совершенно уверена.
Мэгги казалась одновременно царственной и страдающей, полной решимости и испуганной.
— Ты ее видела? — спросил Луис.
Корал помнила их единственную встречу лицом к лицу в «Молли Мэлоунз», когда Мэгги была беременна в первый раз. Сэм пытался скрыть это, но Корал подозревала, что он как-то связан с этой некрасивой негритянкой. Она видела потрясенное лицо Сэма, когда он танцевал с Мэгги.
— Мельком, — ответила Корал.
— Я тоже, — сказал Луис. — Видел ее всего один раз, у лифта.
Интервью брал сам ведущий вечерних новостей.
— Миссис Даффи, — произнес он. — Спасибо, что пришли. Как я понимаю, это ваше первое интервью.
— Угу, первое, — ответила Мэгги. — Мне необходимо внести ясность.
Корал вспомнила, как смотрела знаменитую пресс-конференцию Феликса десять лет назад, вместе с Тео, в его библиотеке. Отрывки из него до сих пор появлялись в новостях каждый раз, когда вспоминали историю о клоне Христа. Феликс признался в клонировании, но солгал и сообщил всем, что Мэгги и клон погибли.
— Приятно иметь возможность побеседовать с вами, — сказал ведущий, излучая сочувствие и серьезность. — Почему вы так долго молчали?
— Это совершенно очевидно, вам не кажется, учитывая, кем был мой сын?
— Вы имеете в виду клона Иисуса из Назарета?
Мэгги смутилась.
— Ну, с формальной точки зрения, Джесс был клоном из чьих-то клеток, которые Феликс Росси нашел на Туринской плащанице. Полагаю, никто не может доказать, кому они первоначально принадлежали.
— Джесс — это его имя?
— Да.
— Одиннадцать лет назад Феликс Росси сказал, что вы и Джесс погибли.
Мэгги заморгала.
— Ему пришлось так сказать, чтобы защитить нас.
— Но это была ложь.
Длинная пауза.
— Это была ложь.
— Dios Mio! — пробормотал Луис. — Она действительно собирается сказать правду? Это может усложнить дело.
— Наверное, Салати это смотрит? — спросила Корал.
— Я его предупредил, но начинаю жалеть об этом.
Ведущий новостей продолжал:
— Другими словами, вы говорите, что потенциальный клон Христа выжил? Теперь ему должно быть десять или одиннадцать лет.
— Да, то есть, нет. Он умер восемь с половиной месяцев назад. — Камера крупным планом показала ее глаза, полные слез.
— А! — недоверчиво произнес ведущий. — Он умер около года назад?
— Да.
— В Италии?
— Да, правильно.
— Можно спросить, как он умер?
— Один человек бросал камни в моего сына, а потом он исчез.
— Ваш сын исчез?.. Понятно. Миссис Даффи, вы считаете, это произошло потому, что ваш сын был клоном Христа?
Молчание.
Луис и Корал одновременно потянулись к попкорну.
— Да. Да, я считаю, что он им был.
— Почему? Он творил чудеса?
— Только одно чудо он точно совершил.
— Какое именно?
— Он спас мне жизнь.
— Расскажите нам об этом.
— Я… я болела. Ну, я выпила яд и умерла. Он вернул меня обратно.
Камера эффектно показывала лицо Мэгги крупным планом.
— Вы пытались покончить жизнь самоубийством? Почему?
Она не ответила.
— Наверное, когда Сэм ее изнасиловал, — предположила Корал.
— Тогда давайте поговорим о другом, — продолжал ведущий. — Вы были горничной Феликса Росси?
— Да.
— Почему вы согласились стать суррогатной матерью клона доктора Росси?
— Я… я была девственницей в то время, и всегда чувствовала, что Бог бережет меня по какой-то причине. Я всегда хотела ребенка. Я молилась и молилась о нем, и мне казалось, что мне предназначено стать этой матерью.
— Интересно. Вас звали тогда Мэгги Джонсон, но теперь ваше имя — Мэгги Даффи, правильно?
— Это правда.
— Что она делает, по ее мнению? — спросила Корал, и передвинулась на постели, прислонившись к Луису, который похлопал ее по плечу.
— Ваш муж, Сэм Даффи, раньше был швейцаром в том здании, где вы работали — в доме Феликса Росси.
— Да, это правда.
— Вы оба несколько месяцев жили в Гарлеме.
— Да… около того.
— Вы не знаете точно?
— Я была в трауре, вот что я имею в виду.
— Вы хотите сказать, после смерти клона Плащаницы.
— После смерти моего сына.
Ведущий наклонился вперед.
— До того, когда ваш сын был жив, Феликс Росси регулярно навещал его, заботился о нем, я полагаю?
— Да, с медицинской стороны; также он нас обеспечивал. Он взял на себя ответственность за моего мальчика.