— Что-то пошло не так, — задумчиво повторил за ним Эд. — Что могло пойти не по сценарию?
— Ничего, — дернула плечом Катрин. — Сначала нас напоили какой-то дурью, и мы дрыхли без задних ног, а потом умерла Марина.
— Вот! — оживился Сема. — Вы сами только что сказали! Наверняка в этом все дело!
— То есть, если я вас правильно поняла, место девушки должен занять кто-то из нас? — медленно проговорила Татьяна.
— Вполне вероятно, — сказал Сема, немного побледнев — уж очень ему не нравилось выражение лица Вячеслава.
— И ты помог ему захлопнуть дверь в мышеловку, — произнес, улыбаясь, Эд, но улыбка эта не предвещала ничего хорошего.
— Да. Но я сделал это не для себя, вы же видите, мы все в одной лодке. Чтобы вы мне поверили, приведу вам один факт. Почему ночью нас не тронули акулы?
— А парень? — возразил Вячеслав. — Помощник Папаши Дриппи. Кажись, он немножко умер.
— Вот именно. Эта белая акула убрала лишнее. И охраняла вас от других. Вы понимаете? УЖЕ ТОГДА БЫЛО ИЗВЕСТНО ВАШЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ.
Эд вспомнил страшную морду акулы, смотревшую на него из воды, словно предупреждая о чем-то, и похолодел.
— Постой-постой, — сказала Татьяна. — Это что, получается, мы все здесь не случайно?!
Сема кивнул.
— Ну а ты-то чего добиваешься? — вскрикнула она.
— Я просто хочу покончить с этим. Раз и навсегда. Но если бы я вам сказал это тогда, вы бы не поверили мне, это раз. Во-вторых, мы бы спугнули Айса и не добрались бы сюда самостоятельно. И тогда кто-нибудь другой приезжал бы сюда ставить свои безумные опыты. А об этом месте знает не только Айс, поверьте. Этот остров нужно уничтожить.
— Ценою наших жизней? — уточнил Валик.
— Если придется, то да, — тихо ответил Сема.
Вячеслав подскочил к нему и схватил за шиворот, притянув к себе:
— Знаешь что, ученый? Я не особо тороплюсь на тот свет. К тому же из-за твоих проблем с этим гребаным Айсом.
И прежде чем тот успел что-то возразить, Бравлин нанес Семе короткий, но сильный удар снизу в челюсть, отчего тот рухнул как подкошенный.
— Слава, держи себя в руках, — сказал Эд спокойно, как будто бы ничего и не произошло.
— Надеюсь, я не зашиб его? — потирая кулак, пропыхтел Вячеслав. — Хватит с меня одного Папаши Дриппи.
— Живой, — сказал Эд, пощупав пульс на шее неподвижного тела Семы. — Что будем делать, господа?
— Валить отсюда, — сказала Катрин и высморкалась прямо в песок. — И чем быстрее, тем лучше.
— На чем? — заныл Валик. — На морской черепахе? Или ты предлагаешь сделать лодку?
— Я не верю этому бздливому дроченому-ученому, — сказал Вячеслав. — Что за фуфло — вылезающий из воды остров? Эта чушь про опыты? Скорее всего, он и правда псих или нарик и заодно с Айсом. Они специально оставили этого пердуна здесь, чтобы он присматривал за мной. Он и положил фотку в мешок.
— Кто о чем, а вшивый о бане, — вздохнула Татьяна. — Ты хоть можешь на минуту забыть о своем дяде?
— Да уж… — протянул Эд. — И все же я предлагаю осмотреть остров. Все же лучше, чем торчать здесь. Кто-нибудь со мной?
— Чего смотреть-то? — нахохлился Бравлин. — Я устал. Давайте отдохнем, тогда и решим, что делать.
— Я пойду, — отозвалась Татьяна, не глядя на мужа.
Эд с бесстрастным видом пожал плечами, хотя втайне был несказанно рад.
— Ну ладно. — Вячеслав поднялся с непроницаемым лицом. — Уговорили. Пошли, разомнем кости. А с этим что? — он указал на Сему.
После непродолжительных дебатов новоявленного ученого было решено связать, для чего Валику снова пришлось снимать ремень.
— Не сводите с него глаз. Воду и еду экономьте. Отсюда ни на шаг, — давал последние наставления Эд.
— Ладно, не вчера родились, — буркнула Катрин. Она бы тоже была не прочь пройтись и осмотреться, но поняла, что, похоже, оба эти мужика имеют виды на одну и ту же женщину, Татьяну то бишь. Ну что ж, пусть шлепают вместе.
Вскоре они ушли, их осталось трое — она, Валик и этот странный Сема, который все еще был в отрубе.
Катрин решила прикрыть тело Марины ветками. Получилось что-то вроде громадного костра.
— Одно радует, что тут живности нет, — бормотала хиппи, сваливая последнюю охапку. Она вытерла ладонью мокрое от пота лицо. — Если, конечно, верить этому чибзику. Нет, ну надо же, косить под идиота! Валик, ты бы смог при всех обосраться? Причем не зная заранее, найдутся ли такие лохи, которые потом будут тебе задницу мыть? Ведь если бы не Эд, он бы так и сидел с нами в обделанных штанах. Если, конечно, его бы не выбросил за борт этот толстяк Бравлин.
— Не знаю, — тоскливо отозвался Валик. Он сделал несколько глотков из фляги и облизнул губы. — Катрин, а если сейчас Айс приедет?
— Очко играет?
— М-м… а у тебя, можно подумать, нет?
Девушка вытряхнула из обуви песок и похлопала подошвами друг о друга:
— Ты знаешь, сейчас мне все по барабану. Я так мыслю, что этот Айс уже далеко отсюда.
— Хорошо бы, если так, — вздохнул Валик.
Он посмотрел на океан, сделав ладонью «козырек», чтобы в глаза не било солнце. Абсолютно пусто и спокойно. Хотя нет, вон там вдали что-то мелькнуло.
— Катрин! — позвал он. — Смотри, это что, дельфины?
В нескольких десятках метров от берега снова из воды поднялся крупный плавник.
— На дельфина не похоже, слишком светлый, — сказала авторитетно Катрин. — Больше смахивает…
— Неужели опять акулы? — тревожно спросил Валик.
— Может быть. Что-то я устала, пойду лягу.
Катрин побрела в тень и устроилась под тенью высокого дерева. Валик от нечего делать снял свои очки и, используя их как увеличительное стекло, принялся выжигать свое имя на боковой стороне подошвы кроссовки. Быть может, их скоро не станет, и на эту кроссовку наткнутся какие-нибудь экстремальные путешественники лет через сто…
Катрин спала, и ей снилась тусовка пятилетней давности, когда они еще были совсем сосунками. Они отмечали чей-то день рождения у кого-то на даче, и сосунки сосунками, но уже в то время у них было море пива, литр медицинского спирта и даже пара пакетиков с травкой. Из динамиков старенького «Джей-Ви-Си» доносился незабываемый «Doors», и все было просто кайфово и офигительно. Тут были и Маринка, и Влад, и ее Димка, и Валик, а также еще куча фрэндов…
В какой-то момент она, утомленная безбашенным отрывом и угаром, без сил плюхается на гамак и вдруг чувствует, как кто-то трогает ее за руку. Катрин разлепляет веки и видит перед собой незнакомого мужчину лет сорока с волевым лицом и глубокими голубыми глазами, в которые обычно влюбляются женщины.