Перед путниками появилась чья-то тень. Они медленно повернулись. На фоне заходящего солнца высился темный силуэт пассажира, Малфаса; его деформированную голову венчала огненная корона. Его руки натянули лук, нацелив готовую к спуску стрелу. Дарина пристально посмотрела в глаза отшельника и вдруг осознала чудовищность собственной ошибки. В глазах Малфаса не мелькнуло ни тени узнавания, ни малейшего воспоминания об их родовой близости. Она увидела лишь собственное отражение в бессмысленном враждебном взгляде хищника. Из раны на боку текла кровь.
— Малфас, — сказала она, — узнай же меня…
Он хмуро взглянул на нее, и за него ответила стрела, пронзившая сердце Дарины. Она почувствовала огонь в груди, и сгущенный апельсиновый шар заходящего солнца вспыхнул кровавым пурпуром покидающей ее жизни. Дарина положила руки себе на грудь и с нежностью, словно принимая некий подарок, обхватила стрелу. Стараясь осмыслить новую боль, женщина молча упала на землю.
Сама она больше не могла кричать, и тогда вместо нее долгим истошным криком зашелся мальчик.
Перед нами маячила могучая спина мужчины. Он был одет в пятнистый буровато-зеленый камуфляжный костюм и сжимал в руке большой охотничий лук. Справа от него стоял мальчик, переставший орать при нашем появлении. Мы увидели лежавшую рядом с ним женщину, ее руки обнимали торчавшую из груди стрелу.
Здоровяк обернулся, и я заметил ужасную рану на его голове, как будто удар топора мясника снес часть макушки, оставив в черепе глубокую зарубку. Похоже, это и есть Малфас: убийца дочерей Уилдона, тот выживший пассажир. Голова его начисто лишилась волосяного покрова, а уши приобрели заостренную форму. Чрезмерно вытянутое лицо, несмотря на годы жизни в лесу, выглядело бескровно-бледным. Он жутко напоминал огромного обезумевшего альбиноса. Но хотя взгляд его казался мрачным и безумным, а рука тянулась к висевшему на плече колчану со стрелами, мое внимание сосредоточилось на мальчике. Именно мальчика я испугался гораздо больше, чем альбиноса. Передо мной стоял миниатюрный Брайтуэлл, Брайтуэлл в детстве, но с той же самой бледной, влажной кожей и опухолью на шее, которая к зрелости, продолжая свое болезненное развитие, еще больше изуродует его внешность. Я заметил гримасу ярости на детском лице, когда он узнал меня, ведь нечасто кому-то приходится сталкиваться с собственным убийцей!
Дальнейшие события происходили со странной замедленной стремительностью. Джеки, Ангел и Лиат не решались стрелять, боясь попасть в мальчишку и не осознавая, какую опасность он представляет. Луис действовал решительнее: он выстрелил в тот момент, когда Малфас, натянув лук с новой стрелой, опустился на колено, чтобы выпустить ее в более низкую цель. Над нашими головами шумно захлопали крылья, и каркающие вороны взмыли в небо. Выстрел Луиса разбил странное святилище, но этого хватило, чтобы отвлечь Малфаса, и его стрела не достигла намеченной цели. Он уже встал и подыскивал путь отступления, когда мальчик нанес свой удар. Достав из-под курточки длинный нож, он полоснул сзади по правой ноге Малфаса, перерезав подколенное сухожилие. Отшельник повалился на землю, а мальчик вонзил нож ему в спину. Выронив лук и закинув назад руку, Малфас попытался ухватиться за рукоять ножа, но от его попытки клинок вонзился еще глубже, и острие ножа медленно, но верно достигло сердца. Рот альбиноса открылся в беззвучной агонии. Жизнь постепенно оставляла его, и вскоре он присоединился к женщине, безжизненно смотревшей на него единственным уцелевшим глазом, и их кровь смешалась на этой лесной земле.
Но не только он упал на землю. Услышав призывный крик Джеки, я обернулся и увидел, что Лиат скорчилась на земле, из ее левого плеча торчало древко стрелы. Воспользовавшись нашим замешательством, мальчик бросился бежать, скрылся за самолетом и исчез в лесу.
Джеки и Луис помогли Лиат сесть, и Ангел обследовал ранение.
— Стрела прошла навылет, — сообщил он. — Мы сломаем ее и вытащим, а потом перетянем рану потуже, остановив потерю крови, тогда она спокойно дотянет до больницы.
В верхней части спины Лиат торчал трехгранный наконечник. Рана могла быть опасной. Такие стрелы предназначались для нанесения тяжелых ран. Дрожа от болевого шока, Лиат еще нашла в себе силы махнуть правой рукой в сторону самолета.
— Загляну-ка я в самолет, — сказал я. — Чем скорее мы добудем этот проклятый список, тем быстрее уберемся отсюда.
— А что будет с тем ребенком? — спросил Ангел.
— Никакой он не ребенок, — поморщившись, бросил я, посмотрел на Луиса и тихо произнес: — Позаботься о нем. Его нужно взять живым.
Луис понимающе кивнул и вместе со мной побежал к самолету.
— Это Брайтуэлл, — пояснил я. — И помни, что я сказал: не убивай его.
Луис закинул за плечо винтовку и вытащил пистолет.
— Как же я ненавижу эти дьявольские делишки, — проворчал он.
Внезапно Джеки Гарнер, вскинув винтовку и отойдя к югу от Ангела и Лиат, начал пристально вглядываться в лесные сумерки.
— Что там еще, Джеки? — спросил Луис.
— Ему показалось, что он заметил кого-то там, за деревьями, — отозвался вместо него Ангел.
— Ладно, забирай скорее этот список, — сказал мне Луис, — а я пока покараулю тут. А потом пойду за этим ребенком, или хоть за самим чертом, если ты его таковым считаешь.
Самолет здорово углубился в землю, и в кабину пришлось спускаться. Хотя для начала пришлось потрудиться, обрезая клейкие плети лиан, скрывавшие дверцу, которая осталась приоткрытой — видимо, с тех самых пор, когда Веттерс и Сколлей первыми открыли ее. Внутри было темно, все окна заросли листвой, и я услышал, как что-то улепетывает от меня в лес, проскользнув в дыру в хвостовой части самолета. Включив фонарик, я нашел ту кожаную сумку, что Харлан Веттерс описывал своей дочери. На месте оказалась и пачка машинописных страниц, надежно защищенная пластиковым пакетом. В сумке еще обнаружились разные планшеты с зажимами для бумаг, банки с содовой и пара ботинок. Я прошел в заднюю часть судна, откуда просачивался слабый свет. Самолет лежал наклонно, его обтекаемый нос слегка задрался вверх, а хвостовая часть сильнее провалилась в землю, но обнаруженное мной отверстие оказалось просто дырой в верхней части фюзеляжа, прикрытой куском брезента, закрепленного на металлическом борту. Вероятно, через нее Малфас легко проникал в самолет в случае надобности.
— Чарли, — донесся до меня голос Луиса, — полагаю, тебе лучше выйти сюда.
— Уже выхожу, — откликнулся я.
— Да, так будет лучше. — Это произнес уже другой, хорошо знакомый мне голос. — И если вы вооружены, мистер Паркер, то советую бросить пистолет перед выходом. Я хочу, чтобы вы вышли с поднятыми руками. Если же вы появитесь с оружием, то прольется кровь.
Я подчинился. И появился из самолета, подняв руки и закинув на левое плечо ремень сумки, готовый к встрече с Коллектором.
Выбравшись из самолета, я мгновенно оценил обстановку. Побледневшая, как мел, Лиат сидела, привалившись к дереву, ее левая рука безжизненно опустилась к земле; чуть дальше на поляне стояли шагах в десяти друг от друга Ангел и Луис, их пистолеты держали под прицелом высокий берег за зловонным прудом с темной водой.