Быть может, раз уж это дело так их тревожит, подобное решение действительно было лучшим. Мариэль поинтересовалась, сколько они должны мне за потраченное на них время, а я ответил, что всего лишь посидел в баре за кофе и винцом, слушая их историю. Едва ли стоит оценивать это время в денежном эквиваленте. Эрни Сколлей явно испытал облегчение. Вероятно, он не верил, что кто-то из горожан способен сделать что-то бесплатно. Он спросил Мариэль, не пора ли им уходить, и она сказала, что догонит его через несколько минут, он как раз успеет завести свой пикап. Сколлей помедлил, не торопясь покинуть нас, словно боялся новых откровений после его ухода.
— Ступайте, Эрни, — сказала Мариэль. — Мне нужно всего пару минут, чтобы поговорить с мистером Паркером об одном личном деле. Я не собираюсь говорить ничего лишнего.
Он кивнул, пожал мне руку и вышел из бара на вечернюю улицу.
— Что за личное дело? — спросил я.
— Достаточно личное. Насчет этого Брайтуэлла. Кто он такой на самом деле? Без всякой успокаивающей ерунды по поводу необычности и так далее. Я хочу знать правду.
— Можно сказать, что он принадлежал к некоей секте. Ее члены называли себя Поборниками. И знаком его принадлежности служил тот трезубец на запястье.
— Принадлежности к чему?
— К сообществу ему подобных.
— И во что же они верили?
— Верили в существование падших ангелов. Некоторые из них даже верили в то, что сами имели ангельское происхождение. Это нередкое заблуждение, хотя они рассуждали на эту тему на самом изысканном уровне.
— Неужели Брайтуэлл считал себя падшим ангелом?
— Увы.
Она обдумала сказанное.
— А что имела в виду моя мать, говоря о каком-то «тайном ангеле»?
Имелось два возможных объяснения. Первое восходило к легенде о великом изгнании восставших ангелов и их падении с небес на землю. Такой ангел мог раскаяться, и, хотя он верил, что нет никакой надежды на прощение за его проступок, продолжал расплачиваться за грех, сбежав от разгневанных отчаявшихся собратьев, навеки затерявшись в толпе беспорядочно расселившегося человечества.
Однако я поделился с Мариэль вторым объяснением:
— Брайтуэлл считал себя слугой демонов-близнецов, двух половинок единого существа. Их противники давно обнаружили одного из них и спрятали, запечатав в серебро, чтобы предотвратить его блуждания, но Брайтуэлл и второй ангельский близнец продолжали его искать. И всеми силами они упорно стремились найти и освободить его.
— Господи… И они нашли что искали?
— Да, Брайтуэлл думал, что нашел в итоге, но, достигнув цели этих поисков, умер.
— И та женщина, Дарина Флорес, исповедовала такую же веру?
— Если, как нам рассказали, она общалась с Брайтуэллом, когда он приехал в Фоллс-Энд, то это вполне вероятно.
— Но у нее не было знаковой татуировки, я спрашивала отца.
— Она могла быть в скрытом месте. Хотя до нынешнего вечера мне не приходилось слышать о Дарине Флорес.
Откинувшись на спинку стула, Мариэль пристально взглянула на меня:
— Почему Брайтуэлл так интересовался тем самолетом?
— Вы хотите, чтобы я это выяснил?
Она подумала над моим вопросом и облегченно вздохнула:
— Пожалуй, нет. Полагаю, вы правы, и Эрни тоже. Нам следует просто успокоиться и оставить этот самолет там, где он есть.
— Предугадывая ваш вопрос, могу сказать, что Брайтуэлла интересовали не деньги, вернее, они не были самоцелью. Если он и стремился найти тот самолет, то по какой-то иной причине. И если ваш отец правильно догадался насчет того пассажира в самолете, прикованного к креслу, то, возможно, именно этот пленник был объектом интереса Брайтуэлла; либо он, либо те бумаги, что видел ваш отец. То есть имели значение списки имен. Они могли быть своего рода официальным документом. Поэтому деньги являлись лишь средством достижения более важной цели Брайтуэлла. Он столкнулся с вашим отцом в доме престарелых, где лежала ваша мать, потому что Брайтуэл и, вероятно, та красотка Флорес заинтересовались необычно большими расходами. А к ним относилась оплата услуг по уходу за вашей матерью.
— Неужели вы думаете, что Брайтуэлл поверил лжи моего отца об источнике доходов?
— Даже если не поверил, у него не было возможности продолжать поиски. Он умер в том же году, вскоре после того, как заявился к вашему отцу.
И вновь Мариэль одарила меня подозрительным взглядом. Ей не откажешь в проницательности. Эрни Сколлея главным образом волнуют полиция и то обстоятельство, что кто-то может прийти к нему и потребовать деньги, которых у него не было, но тревога Мариэль Веттерс имела более серьезные причины.
— Вы назвали их Поборниками, то есть их много. И раз та женщина действовала не одна, то это подразумевает, что таких, как Брайтуэлл, может быть еще немало.
— Нет, — возразил я, — подобных ему никто не видел. Вы даже не представляете, насколько он был отвратительным. Что до Поборников — по-видимому, они выдохлись. Хотя эта красотка Флорес, возможно, отличается от остальных. И именно поэтому лучше вам с мистером Сколлеем хранить молчание. Если она еще ведет поиски, то лучше не привлекать ее внимание.
С парковки донеслись гудки. Эрни Сколлей занервничал.
— Вас призывают в дорогу, — заметил я.
— Эрни узнал про самолет раньше меня, — сказала Мариэль. — Брат рассказал ему эту историю перед самоубийством, но лишь когда я пришла к нему с окончанием, он осознал необходимость обратиться за советом. Теперь он успокоится. Он добрый старик, но не дурак. Я тоже обработаю братца. Его можно назвать идиотом, но при всем идиотизме он вполне осознает свои достоинства и недостатки. К тому же не захочет подвергать риску шальные деньги.
— И сами вы также не собираетесь больше откровенничать.
— Нет, — подтвердила она. — Так что дело только за вами.
— Я не обязан соблюдать конфиденциальность дела клиента, поскольку, строго говоря, вы даже и не клиенты. Но мне известно, каковы эти люди. И я не собираюсь подвергать риску ни мистера Сколлея, ни вашу семью.
Женщина понимающе кивнула как тому, что я сказал, так и подтексту, и встала.
— Один последний вопрос, мистер Паркер, — сказала она. — Вы верите в падших ангелов?
Мне не хотелось ей лгать.
— Да, кажется, уверовал.
Мариэль достала из сумочки листок бумаги. Он выглядел потрепанным, и его явно складывали и раскладывали множество раз. Она положила его возле моей правой руки.
— Что это? — поинтересовался я.
— Отец оставил ранец в самолете, но забрал из него один из списков имен. Сам не знал, почему… Мне кажется, счел это своего рода дополнительной гарантией безопасности. Если бы что-то случилось с ним или с Полом, то это могло бы обеспечить улику для нахождения виновных.