Я сам выбрал заведение «Николя» для места нашей очередной встречи. Бывший военный, в свое время служивший во Вьетнаме, Ник владел бакалеей вместе со своим братом Фредди. Когда-то он гениально умел добывать все необходимое — продукты, оружие, выпивку — для поддержки продвижения американских военных в Юго-Восточной Азии, но в особенности старался как можно лучше обеспечить свое подразделение. Целые лагеря наших солдат выжили благодаря поисковым и снабженческим талантам Ника. Может, именно благодаря множеству подобных ему добытчиков Соединенные Штаты и выиграли ту военную кампанию. [21] В наши дни Ник отлично освоился с ролью владельца бакалеи в Нью-Йорке, где железная деловая хватка продолжала служить ему с тем же успехом.
В то утро за стойкой топтались и Ник, и Фредди, оба одетые в неофициальную униформу их заведения — клетчатые рубашки и синие джинсы, хотя по субботам Ник предпочитал облачаться в более строгую черную рубашку, отдавая дань памяти тем дням, когда он обрушивался на город после закрытия магазина. «Николя» считался в Нью-Йорке пережитком лучших времен, когда в каждом квартале имелись свои близко расположенные магазинчики и между владельцами и клиентами складывались личные связи. Если вы засиживались в «Николя» допоздна, то либо Ник, либо Фредди заботливо обеспечивали вас освежающим эспрессо. Ведь им еще предстояло жить и жить с вами. На ящике возле входной двери сидел Датчанин, один из старейших завсегдатаев их заведения; в левой руке он держал чашку кофе, а одеяло на его коленях скрывало в этот особый день правую руку вместе с зажатым в ней пистолетом.
Внешний вид бакалеи был обманчивым. Тесноватый передний зал, способный вместить лишь очередь из горстки клиентов, в глубине — пролет лестницы, ведущей в небольшое складское помещение, за которым, в свою очередь, находились недра здания, где размещался кабинет Ника и Фредди. На улицу смотрела пара витрин справа от входа; там же находилась и железная калитка, открывающая доступ на большой задний двор, весьма обширный для недвижимости в этом районе.
Эпстайн появился вскоре после меня в сопровождении Адива, потенциального обожателя Лиат, и более взрослого Йонатана, сильно разозлившего меня во время вчерашней вечерней конфронтации. Когда Адив и Йонатан попытались зайти за Эпстайном в зал «Николя», путь им преградил Уолтер Коул.
— Извините, парни, — сказал он, — пока все места забронированы.
Эпстайн глянул на Уолтера.
— Бывший полицейский, — бросил рабби, подчеркнув слово «бывший».
— Бывших полицейских не бывает.
— Вы гарантируете нам безопасность?
— Я всегда на страже закона. Как уже сказано, бывших полицейских не бывает.
— А здесь есть другой вход? — поинтересовался Адив.
— Дом по Пятьдесят Четвертой и через калитку направо, — пояснил Уолтер. — Если вы предпочитаете занять посты у каждой двери, то действуйте. А вот в бакалею, помимо нас четверых, никто не пройдет. — И он показал на Ника, Фредди и Датчанина. — Кроме того, эспрессо так взвинтило наши нервы, что мы нейтрализуем даже почтальона, если он попытается туда сунуться. Прогуляйтесь, мальчики. Проветрите легкие.
Поразмыслив над такими условиями, Эпстайн кивнул своим телохранителям, и они удалились. Адив направился на угол Пятьдесят Четвертой улицы, чтобы следить как за главным входом, так и за входом в жилую часть дома, а Йонатан занял пост около железной калитки на Первой авеню. Я провел Эпстайна в глубину зала, мы спустились по лестнице, миновали склады, коридор и вошли в просторную контору Ника, где могли побеседовать спокойно, без угрожающих пушек молодых гладковыбритых евреев.
По пути туда я невольно подумал о том, где сейчас могла быть Лиат. Она смутила меня. Я не спал с женщинами с тех пор, как меня покинула Рейчел, и теперь сомневался, нормально ли я закончил общение с Лиат. Осознавал только, что она возбудила меня и сама тоже изъявила желание, что радовало уже само по себе. Но вчера вечером в ресторане она не проявила особого желания повторить опыт нашего общения, а Эпстайн, очевидно, поручил ей пристально следить за моей реакцией на новый список, чтобы оценка моего поведения помогла ему задавать последующие вопросы. Спрашивать же у него, не спала ли она со мной только ради изучения моих ран, казалось глупым, к тому же ответ мог быть для меня далеко не лестным; вопрос о том, что могло бы случиться, если бы она после проверки моей личности не кивнула головой, мог нанести еще более серьезный ущерб моему восприятию всей этой ситуации.
Ник обеспечил нас подносом с отличным крепким итальянским кофе и свежей выпечкой. Эпстайн уже отдал должное тарталетке, когда в контору вошел Уолтер Коул и присел за угловой стол.
— Я думал, мы поговорим без свидетелей, — заметил рабби.
— Ваша ошибка, — бросил Уолтер.
— Насколько я понимаю, здесь мы должны быть на нейтральной территории.
— Нет, вы неправильно поняли то, насколько нейтральной должна быть территория, — возразил Уолтер.
Эпстайн обратился ко мне:
— А где ваши стражи Ангел и Луис?
— О, они поблизости, — заверил я рабби. — Более того, полагаю, сейчас они не дают скучать Адиву и Йонатану.
Эпстайн изо всех сил постарался не показать своего недовольства последней новостью.
Что ему, при всем старании, не удалось.
А на улице, едва солнце начало клониться к закату, Адив с Йонатаном вдруг почувствовали, что в ребра им упираются дула пистолетов. Они отчетливо видели друг друга, поэтому оба тут же осознали серьезность положения. Адив увидел высокого темнокожего человека с бритой головой и седеющей бородкой, напоминавшего ветхозаветного пророка. Этот «пророк» в тысячедолларовом костюме материализовался за спиной Йонатана из открывшихся вдруг дверей и что-то прошептал на ухо, положив левую руку ему на плечо, а правую — с пистолетом — сунув ему под мышку. Адив, чей отец зарабатывал портняжным делом, как раз успел оценить замечательный крой костюма, когда низкорослый и небритый белокожий тип, похожий на бродягу, рекламирующего услуги прачечной, пригрозил вывернуть наизнанку его внутренности, если тот шевельнется, и поэтому Адив стоял на редкость спокойно, пока незнакомец разоружал его. Луис подобным образом пообщался с Йонатаном, со сходными последствиями, хотя не поленился добавить:
— И не вздумай пользоваться приемчиками вашей дерьмовой крав-мага`. [22] Курок этой пушки легко срабатывает даже от легкого ветерка.
Перед входом в бакалею остановилась слегка помятая полноприводная тачка внушительных размеров с дымчатыми стеклами, за рулем которой сидел благообразный японец. За приоткрывшимися задними дверцами маячила физиономия второго японца, который помог Ангелу упаковать в машину Йонатана и Адива. Когда дверцы закрылись, телохранителей рабби заставили пригнуться и надежно связали им проводами руки за спиной. Из карманов у них извлекли мобильники и бумажники, наряду с какими-то мелкими монетами.