Book.

Первую иномарку – Ford Orient – я купил в 1992 году

Всё, что я делаю, базируется на экономическом смысле. Конечно, бывает благотворительность, помощь, забота, но я считаю, что, если человек тратит своё время – десятки часов в месяц, – он должен получить за это вознаграждение. С этой точки зрения никакого смысла в продолжении обучения в Горном институте не было.

Валентина Владимировна, мама Олега Тинькова:

Когда Олег занимался в велосекции, иногда привозил кое-что – шарфики, рукавички. Я волновалась, не знала, откуда он брал вещи, и ругала его. Когда он начал свои дела крутить во время учёбы в институте, я не вмешивалась, уже взрослый был. Он познакомился с Риной, учился и подрабатывал. Однажды занял у меня 150 рублей, что-то хотел купить. Потом заработал и прислал мне перевод. А я ему назад отправила. В чужом городе ему деньги нужнее. В итоге проучился только три года и окунулся в бизнес.

Тем более что мы с Ильичами уже занялись бизнесом, связанным с автомобилями. И помог нам в этом авторитетный новосибирский бизнесмен Вольдемар Басалаев.

Это был достаточно тупой бизнес, но он сулил большие доходы и требовал много времени.

Как правило, мы летели в Новосибирск и шли на барахолку на Гусино-Бродском шоссе. Машины там продавались по 50 тысяч рублей, а в Питере их можно продать по 80 тысяч. Оставалось только перегнать. Но, честно говоря, мы не перегнали ни одной машины. Наши российские дороги не созданы для долгих путешествий: переезд не должен превышать 200 километров. Я это понял, когда вместе с двоюродным братом Сергеем Абакумовым гнал из Тюмени свою первую «девятку». Кюветы, трупы… Риск и для жизни, и для машины.

Мы придумали доставлять машины самолётом: шли на завод имени Чкалова и договаривались с военными, чтобы они взяли машины на борта, летящие в Москву, реже – прямо в Питер. В Ан-26 влезало две машины. Мы платили военным по пять тысяч рублей наличными за каждую, загоняли в грузовой отсек и сидели в машинах во время полета с дозаправкой в Челябинске.

Каждые несколько дней я приводил соседей в шок, приезжая на новой машине – «восьмёрке» или «девятке» к дому на улице Нахимова (рядом с гостиницей «Прибалтийская»), где мы с Риной за 500 рублей в месяц снимали однокомнатную квартирку. Мы даже не напрягались с продажей машин на рынке, а отдавали через знакомых – немного дешевле. На мне лично в ГАИ числилось машин двадцать.

Представьте, насколько неэффективная была экономика Советского Союза. Машину, собранную в Тыольятти, везли 2500 километров в Новосибирск – через Уфу, Челябинск, Омск. Оттуда эта машина 3200 километров летела самолётом до Москвы, потом ещё 700 километров её гнали до Ленинграда, и всё равно получали огромную прибыль. Абсолютная неэффективность системы!

И я нисколько не удивился, что именно в 1991 году СССР рухнул. События развивались стремительно, я даже толком ничего не успел понять. 19 августа путчисты блокировали Горбачёва на даче в Форосе и объявили о создании ГКЧП (Государственный комитет по чрезвычайному положению в СССР). В комитет вошли вице-президент Геннадий Янаев, премьер-министр Валентин Павлов, председатель КГБ Владимир Крючков, министр обороны Дмитрий Язов, министр внутренних дел Борис Пуго, первый заместитель председателя Совета обороны Олег Бакланов, председатель Крестьянского союза Василий Стародубцев, президент Ассоциации государственных предприятий и объектов промышленности, строительства, транспорта и связи Александр Тизяков. Помню трясущиеся руки Янаева, когда объявляли о ГКЧП. Уже тогда я понял, что власть хотят взять посредственности – в Комитете не было ни одного харизматика.

Путчисты, возможно, искренне верили в спасение Советского Союза, но они его и добили. Люди уже глотнули свободы, и запреты, которые пытался ввести ГКЧП, никому не нравились. Никто не вышел на улицы в поддержку путчистов, зато президента РСФСР Бориса Ельцина, возглавившего борьбу против них, поддержали сотни тысяч человек. Слава Богу, путч быстро закончился: 22 августа членов ГКЧП арестовали, и Михаил Горбачёв вернулся в Москву. Однако реальная власть в Москве перешла к Ельцину. Начался «парад суверенитетов»: 24 августа независимой объявила себя Украина, 27 августа – Молдавия, 31 августа – Киргизия. И так далее.

6 сентября Президиум Верховного Совета РСФСР выпустил указ о переименовании Ленинграда в Санкт-Петербург. Я, конечно, приветствовал это решение, так как уже отчётливо понимал роль Ленина в истории России.

Команда «Петросиба» рядом со знаменитыми искусственными деревьями, купленными мной в Гонконге

Так получилось, что я вырос в Ленинске-Кузнецком, на велосипедные сборы ездил в Ленинабад, а потом уехал в Ленинград. Так что и детство мое, и юность были связаны с именем Ленина. В юном возрасте мы под давлением пропаганды боготворили Ленина. Только в конце 1980-х в Ленинграде я понял, что он просто еврейский урод, в сговоре с питерскими банкирами погрузивший Россию в нищету и, по сути, уничтоживший Россию и русских. Он заставил страдать русский народ, и страдаем мы до сих пор. Я бы его прилюдно сжёг.

Гвоздь в крышку гроба СССР вбила встреча в Беловежской Пуще 8 декабря. Борис Ельцин, Станислав Шушкевич и Леонид Кравчук подписали соглашение: «Мы, Республика Беларусь, Российская Федерация (РСФСР), Украина как государства-учредители Союза ССР, подписавшие Союзный Договор 1922 года, далее именуемые Высокими Договаривающимися Сторонами, констатируем, что Союз ССР как субъект международного права и геополитическая реальность, прекращает своё существование».

Таким образом, Горбачёв оказался президентом несуществующей страны и 25 декабря 1991 года, аккурат в мой день рождения, сложил полномочия.

Экономика страны к тому времени дошла до ручки: государство вбрасывало необеспеченные деньги, что вело к тотальному дефициту и огромному росту курса доллара. Государственное регулирование цен исчерпало себя. Рубль на глазах терял ценность и уважение, все старались от него как можно быстрее избавиться, купив валюту или товары. Пустые полки. Коллапс. Что делать? 6 ноября Борис Ельцин назначил заместителем председателя правительства РСФСР по вопросам экономической политики Егора Гайдара, а тот решил, что экономику надо лечить шоком. 2 января 1992 года люди пришли в магазины и увидели, что цены выросли в разы.

Честно говоря, меня эти проблемы уже не волновали. Сбережения я хранил в долларах и постоянно оборачивал. Доллар рос быстрее, чем цены на товары. Мой капитал в январе 1992 года составлял 10 тысяч долларов одной «котлетой». Именно её я и взял в свой первый полёт в Сингапур, где мне удалось заработать первые по-настоящему большие деньги. Оттуда растут корни и моего розничного бизнеса – сети магазинов «Техношок».

Сингапурскую тему мне открыл Игорь Суханов, великий спекулянт по кличке Душный. Купленные компьютеры и факсы смог продать прямо в день приезда за 30 тысяч долларов. Бизнес в формате 3 : 1 мне очень понравился, и я стал летать в Сингапур очень часто.