На этом мотоцикле Ducatti в 1999 году я разбился

В чём была идея? Я случайно узнал, что себестоимость нашего леса-кругляка составляет 10 долларов за кубометр при закупке в лесхозах, а финны покупают его сразу по 30 долларов. Потом посмотрел, сколько лес стоит в Америке. Выяснил, что импорт круглого леса запрещён, можно ввозить только распиленные, сухие пиломатериалы. Американцы очень озабочены экологией, природой страны и боятся, что им завезут разных жучков и мошек.

Цены на твёрдые породы древесины – дуб, вяз, произрастающие на юге России, в Краснодарском крае, в Америке варьировались от 1500 до 2000 долларов за кубометр. В России с учётом закупки, привоза с юга, распилкой и сушкой, отправкой, с уплатой пошлин и доставкой в Америку себестоимость была порядка 200 долларов за кубометр. Вау!

Мы создали партнёрство с владельцем петербургского банка «Финансовый капитал» Николаем Владимировичем Козловским – 50/50. Он выделил нам землю в Тосно, дал кредит от банка, мы закупили три американские сушилки. Андрей летал закупать отборный лес в Краснодар, на фабрике лес пилили, потом грузили в контейнеры и отправляли мне в Сан-Франциско.

Вроде идеальная схема. Но мы просчитались с одним – с Диким Западом, показавшим свой звериный оскал.

Рынок леса в Штатах очень структурированный, он формировался десятки лет. Из твёрдых пород древесины в Америке, как правило, собирают кухни. В Калифорнии, скажем, есть пара десятков производителей. Есть поставщики-оптовики, везущие пиломатериалы с севера Америки или Канады. Причём непонятно, где заканчивается канадская фирма и начинается американская – у них там англосаксонская дружба.

Я сразу продал первую партию леса – где-то за 1200 долларов за кубометр, прибыль в процентах была колоссальная. Но, поскольку в контейнере не так много кубов, в деньгах прибыль небольшая. Чтобы заработать много, нужны объёмы. Естественно, я, как заправский жадный капиталист, позвонил Андрею и говорю: «Давай нормальные объёмы!» И тут Андрей меня немножко подвёл. Он перестал контролировать качество, а американцы очень внимательно считают количество сучков на кубометр. И цена может упасть в десять раз – от полутора тысяч до 150 долларов. Сначала он посылал отборный лес, и этот лес хорошо продавался. Но тут все поняли, что появился какой-то непонятный игрок, демпингующий и предлагающий огромные объемы. И очень напряглись. Эти дистрибьюторы – просто мафия. Они договорились с производителями кухонного оборудования, и те перестали у меня брать лес напрямую. Сказали, что им столько не надо, мол, иди к оптовикам. Оптовики, в свою очередь, жаловались на качество, с которым действительно были проблемы. Они поджали меня, сказав, что вообще не будут брать лес. Вот я тогда пометался! В итоге они предложили купить лес, по сути по цене моей себестоимости. Они примерно высчитали мою себестоимость, и стали предлагать 200 долларов за кубометр. А у меня в порту скопилось 50 контейнеров. В какой-то момент я осознал, что плата за хранение контейнеров в порту составляет сумму, которую они мне предлагают. В итоге удалось продать около десяти контейнеров, а штук 40 я просто бросил. Проще было их совсем не забирать, чем оплачивать хранение, разгрузку-погрузку, склад. Я зафиксировал убыток. Со Штатами ничего не получилось, а других рынков сбыта мы не нашли.

До сих пор меня интересует: поставляют ли русские пиломатериалы за границу? Нет. Как гнали кругляк, так и гонят. Европейские рынки – под защитой государства, да и сами частники защищаются от иностранцев, хотя правительства этих стран постоянно говорят, что нужно перерабатывать лес, а не возить кругляк. В Швеции или Финляндии создана инфраструктура, лесной бизнес существует веками, и им совершенно не нужно, чтобы русские привозили свой продукт, который будет стоить в 2-3 раза дешевле. Они готовы у нас покупать сырьё и из него что-то делать. Не пускают даже наши полуфабрикаты, полуготовые продукты, не говоря уже про готовый товар. Разве только мы сами построим там мебельные магазины, как сделала IKEA в России.

В Америке делают бизнес на всём, даже на фотографиях ребёнка в родильном доме. На фото – Паша, родившийся 31 декабря 1998 года

Ни государства, ни сами бизнесмены не хотят прихода русских, потому что это демпинг, они теряют маржу, доход, рабочие места. До сих пор ни в одну страну никто не может поставлять значительно переработанный лес.

У меня были бизнесы более или менее успешные, но я всегда на них зарабатывал. Даже на ресторанном бизнесе, который не считаю особо удачным, я всё равно хорошо заработал. Но, наверное, каждый бизнесмен должен когда-нибудь потерпеть неудачу. История с лесом – самая большая моя неудача. С учётом сушилок и брошенного товара – я потерял полтора-два миллиона долларов. Десять лет назад это были огромные деньги, да и сейчас не маленькие.

Делать бизнес в Америке оказалось сложно. Я знаю, что и наши олигархи, такие, как Мордашов, Дерипаска и Алекперов, тоже с трудом там работают. Даже Брэнсон жаловался, что Америка – самая сложная для него страна. Я в этом ещё раз на собственной шкуре убедился, когда продавал в США пиво Tinkov – для американского рынка я заменил ff на v: ведь фамилии с двойным «ф» воспринимаются американцами как немецкие, а не как русские. Разливали пиво позади нашего ресторана в Питере, а продавали – в сетевых магазинах Калифорнии. И уже тогда я понял, что это очень сложный рынок.

С Андреем Сурковым мы с того времени перестали совместно заниматься бизнесом. Решили остаться просто друзьями и, слава Богу, дружим до сих пор. А продолжили бы совместный бизнес, наверное, уже поубивали бы друг друга.

Все девять курсов, которые я прошёл в Бёркли, перечислены в дипломе

Глава 19 Первая Дарья Абрамовича

В 2001 году настал день, когда мне позвонил Андрей Бесхмельницкий, управляющий пищевыми активами Романа Абрамовича. Вместе с Андреем Блохом (одним из первых и основных партнёров Абрамовича ещё по кооперативу игрушек) они как раз создавали холдинг «Планета Менеджмент». Высокоприбыльный, но маленький бизнес с красивым именем «Дарья» заинтересовал олигарха.

Андрей Бесхмельницкий – уникальный человек, один из самых работоспособных и дотошных менеджеров, которых я встречал в жизни. Они мурыжили меня почти полгода, но в итоге вынудили – другого слова нет – продать быстрорастущий и качественный бизнес.

С одной стороны, бизнес ежемесячно приносил сотни тысяч долларов прибыли и этим устраивал меня. С другой стороны, рынок пельменей исчислялся парой сотен миллионов долларов в год, а наша доля на нём уже была высока. Поучившись в Бёркли, я стал понимать, что такое объём и доля рынка. На крупном рынке можно хорошо зарабатывать, имея долю в три процента, а на мелком надо быть мощным игроком. Естественно, наращивать долю, если вы и так крупнейший игрок, очень сложно – конкуренты стремятся отщипнуть по кусочку. А тут меня уговаривают продать бизнес за несколько десятков миллионов долларов…