– Он также прирожденный лидер, – продолжал Драммонд, пытливо вглядываясь в Питта. Вид у него был извиняющийся, и в то же время разговор его забавлял. – И если вы допустите такое, за ним пойдут другие.
– Да, знаю, – ответил Томас и подумал о Легранже.
Драммонд улыбнулся еще шире, но ничего не сказал.
– Можно вам предложить что-нибудь, мистер Питт? – спросила Элинор. – До ланча еще очень далеко, но, по крайней мере, бокал вина? Или, если хотите, лимонада?
– Лимонад, пожалуйста, – благодарно принял предложение Томас. Он уже решил, куда направится после, и цеплялся за любой предлог, чтобы отдалить этот визит. Немного подкрепить силы было более чем желательно. – С удовольствием выпью стаканчик лимонада.
Через полчаса Питт нанял экипаж, чтобы ехать через реку по Ламбет-бридж в южную часть города, мимо Ламбетского дворца, официальной резиденции архиепископа Кентерберийского, и вверх по Ламбет-роуд к огромному, мрачному зданию Бетлиэмского сумасшедшего дома, более известного как Бедлам [8] . Он бывал здесь раньше, и не один раз, и воспоминания вновь принесли с собой страх, смятение и щемящую боль.
Питт вышел из экипажа, заплатил кэбмену и подошел к главным воротам. Его встретили настороженно и пропустили, только когда он показал удостоверение. Ему пришлось прождать около четверти часа в тускло освещенном кабинете, где было полно книг в черных кожаных переплетах и пахло пылью и плесенью, прежде чем главный врач прислал за ним, и его провели в приемную.
Главным врачом оказался невысокий человек с круглыми глазами и бакенбардами, похожими на бараньи котлеты; на его макушке сохранились несколько прядей седеющих волос. Вид у него был положительно недовольный.
– Я уже говорил вашему подчиненному, суперинтендант Питт, что у нас никто не числится в бегах, – сказал он напыщенно и встал с обитого кожей стула. – Такого у нас не бывает. Здесь прекрасная система охраны, и даже если кто-то выйдет наружу, об этом сразу же станет известно. А если бы бежавший обладал опасными наклонностями, мы бы, разумеется, сразу сообщили властям. Не знаю, что еще я могу вам сказать по этому поводу. Все это напрасная трата времени. – Ноздри его затрепетали, и он положил правую руку на большую пачку бумаг на столе, еще, очевидно, не разобранных и ожидающих его внимания.
Питт вынужден был напомнить себе, где находится. Отвечать этому человеку столь же невежливо означало погубить дело в самом начале.
– Я нисколько не сомневаюсь в ваших словах, доктор Мелчетт; разумеется, все так, как вы говорите. Но мне нужен ваш совет.
– Неужели? – скептически ответил тот, но все же взмахом руки указал на второй стул. – Ваш инспектор оставил о себе другое впечатление. Он очень сильно напирал на то, что наши методы весьма не строги и что мы допустили побег какого-то очень опасного сумасшедшего либо сами выпустили такого больного, которого надо держать в смирительной рубашке.
– Да, он грубо разговаривает, – согласился Питт, впрочем, не сожалея об этом, как могло бы показаться, и опустился на предложенный ему стул. – Вопрос, который он задал, вполне естествен. Какой-то человек, достаточно ненормальный, чтобы отрубить головы у трех человек, вполне вероятно, мог быть пациентом этого заведения.
Мелчетт встал. Щеки его вспыхнули.
– Если он был настолько не в себе, чтобы обезглавить трех абсолютно незнакомых ему людей, мистер Питт, то наверняка не ускользнул бы отсюда, – гневно возразил он. – Уверяю вас, он от нас не убежал бы. Пойдемте со мной. – Врач обошел вокруг стола. – Я бы все показал вашему болвану, но сомневаюсь, что он правильно понял бы увиденное. Вот-вот, пойдемте-ка со мной, сами увидите. – Он пинком распахнул дверь и пошел неспешным шагом по коридору, не сомневаясь, что Питт следует за ним.
Все здесь внушало Томасу отвращение. Когда-то он от всей души надеялся, что больше никогда не попадет сюда. Питт шел за глубоко уязвленным Мелчеттом по длинным коридорам, в которых царила по большей части гробовая тишина, иногда нарушавшаяся воплями, стонами, рыданиями и безумным смехом. И снова наступало мертвое молчание.
Мелчетт ушел далеко вперед, и Питту пришлось поспешить, чтобы нагнать его. У него невольно возникло желание повернуться и уйти, но он не позволил себе этого; напротив, ускорил шаг, так как Мелчетт уже ожидал его, держа приоткрытой какую-то дверь.
Томас прошел мимо него в длинную комнату с высоким потолком. Вокруг стен шел узкий помост, поднимавшийся фута на три над полом, и создавалось впечатление, словно стена увешана фигурами людей. Большинство из них располагались на помосте или прямо на полу, некоторые сгрудились кучками и сидели в обнимку, некоторые ритмично раскачивались взад и вперед, стонали и что-то неразборчиво бормотали. Мелчетт повел Питта вдоль стены. Там был человек со взлохмаченными волосами, который яростно, до крови, расчесывал струп на ноге. На руках у него были такие же раны – одни уже затягивались, другие, наоборот, были совсем свежие. А на запястьях и предплечьях виднелись, по-видимому, следы укусов. Питт остановился рядом с ним, но тот даже ухом не повел, так был занят своей собственной плотью и кровью.
Второй пациент смотрел куда-то в пространство, с подбородка у него капала слюна. Третий протянул к ним руки, сжимая кулаки и потрясая ими в воздухе; горло у него напряглось, он силился что-то сказать, пытаясь вспомнить слова, но явно был не в состоянии этого сделать. Четвертый сидел, закованный в цепи. На запястья под железо были подложены кожаные прокладки. Он звенел цепями и делал резкие движения взад-вперед, словно пилил их. Этот тоже был совершенно поглощен своим бессмысленным и причиняющим боль занятием, так что не видел Питта и не слышал заговорившего Мелчетта.
– Хотите еще? – тихо спросил врач, и в голосе его слышались раздражение и обида. – У нас таких десятки, все примерно в том же прискорбном состоянии, до которых не доходят ни слова, ни действия, какие бы мы ни предпринимали. Неужели вы думаете, что кто-нибудь из них – ваш сумасшедший? Или вы полагаете, что мы случайно позволили кому-нибудь пойти прогуляться, а он раздобыл топор и начал обезглавливать людей в Гайд-парке?
Питт хотел было возразить, но Мелчетт продолжал со все усиливающимся гневом:
– Но где же пребывают убийцы, Питт? Обитают в Гайд-парке, что ли? Где они спят? Где едят? Значит, ваша полиция суетится, ищет свидетельства и улики и никак не может поймать вот такого бедолагу?
Отвечать было нечего. Смешно было думать о подобной возможности, глядя на этих неистовых, жалких, страдающих умственными расстройством людей. Если бы Телман мог увидеть их здесь, он бы скорее язык проглотил, чем высказал свои умозаключения Мелчетту или кому бы то ни было еще.
По-видимому, молчание Питта немного смягчило Мелчетта. Он откашлялся.