– Нет, спасибо, – сказал немного нетвердым голосом Джек. – Наш собственный дом ненамного дальше. Но это очень любезно с вашей стороны.

– Вы уверены, что дойдете? А вы, мэм?

– О да. Спасибо. – И Джек взял Эмили за руку. Она почувствовала, что он с трудом держится на ногах и весь дрожит.

– Да, спасибо, – подтвердила она. – С вашей стороны очень любезно было выйти к нам. Вы, по всей вероятности, спасли нас от ужасного испытания.

– Но вы совершенно уверены?.. Ну, как хотите, конечно. Спокойной ночи, сэр. Спокойной ночи, мэм.

Джек и Эмили снова поблагодарили и поспешили прочь; шаги их громко раздавались по мостовой, так быстро они шли.

– Это был не грабитель, – хрипло сказала Эмили.

– Знаю, – ответил Рэдли, все еще задыхаясь. – Он пытался меня убить.

– И у него был топор, Джек… Это был Палач. Это был Палач из Гайд-парка!

Глава восьмая

На следующее утро страх Эмили обратился в яростный гнев. Она все еще вздрагивала, сидя за завтраком напротив Джека, который держался скованно, и она заметила, что он очень бледен.

– Что ты собираешься предпринять? – наступательно вопросила Эмили. – Это чудовищно! На члена парламента на улице совершает нападение убийца-сумасшедший!

Джек осторожно опустился на стул, словно любое движение могло причинить ему боль.

– Я не являюсь членом парламента, – тихо ответил он, нахмурившись и медленно подыскивая подходящие слова. – И нет причины, почему я должен быть исключением из общего правила…

– Нет, конечно, есть, – ответила Эмили. – Ты ничего общего не имел ни с капитаном Уинтропом, ни с мистером Арледжем или кондуктором омнибуса, и мы даже были не в Гайд-парке.

– Вот об этом я как раз и думаю, – и Джек уставился в тарелку.

За дверью раздались шаги, кто-то из слуг шел по коридору.

– Что ты имеешь в виду? Пока ты ничего необходимого не предпринял. Ты вызвал полицию? Я по-прежнему считаю, что тебе надо было сделать это еще прошлой ночью. Конечно, они уже никого не смогли бы поймать, но все же им надо было сообщить как можно скорее.

– Я хочу все обдумать…

Но прежде чем Джек успел закончить фразу, вошла горничная с дымящимся чаем и свежеподжаренными тостами для Эмили и спросила, чего бы хотел Джек: копченую лососину, яйца, сосиски, бекон с картофелем или котлеты. Он поблагодарил ее и выбрал рыбу.

– Подумать? О чем? – сразу же, как только девушка вышла, осведомилась Эмили. – На тебя напал Палач. О чем тут еще думать? – Она подалась вперед и пристально взглянула на него. – Джек? Ты болен? Он что-нибудь тебе повредил?

Он сделал забавную гримасу, но ему было не смешно.

– Да конечно, нет. Я немного ушибся, вот и все.

– Ты уверен?

– Совершенно уверен. – Он улыбнулся, но по-прежнему был бледен. – Я хочу все хорошенько продумать, прежде чем решить, что делать…

– Не понимаю, что ты этим хочешь сказать. Что делать? Ты должен немедленно сообщить об этом в полицию – и желательно Томасу. Он должен об этом узнать. – И, неотрывно глядя на него, Эмили облокотилась о стол.

– Конечно, Томасу надо сказать, – согласился он. – Но думаю, что больше никому.

– Не понимаю. Почему больше никому? Это вряд ли можно назвать личным делом, когда на тебя совершают на улице нападение! – Она рассеянно налила обе чашки и подала ему чай.

– Мне кажется, что лучше об этом не упоминать, – ответил он, принимая чашку и беря тост.

– Что? Да что все это значит? – Она возвысила голос, не веря своим ушам. – Никто же не собирается обвинить тебя в этом? Все обстоит прямо наоборот: в полиции все отнесутся к тебе с симпатией и пониманием.

– Ко мне – возможно, – сказал он задумчиво. – Хотя там могут быть и такие, у кого появится подозрение, не связан ли я каким-нибудь образом с убитыми, и эти размышления, несомненно, распространятся довольно широко. И мои враги начнут…

– Но нельзя же сидеть молчком из боязни, что кто-то плохо о тебе подумает, – быстро сказала она. – Те, кто склонны так судить, все равно отзовутся о тебе именно так. От этого не убежишь.

– Я не об этом думаю, – возразил он. – Я подумал о Томасе.

– Но это как раз может ему помочь, – резонно заметила она. – Чем больше у него будет информации, тем больше шансов, что он найдет убийцу.

Вернулась служанка с лососиной, спросила, не надо ли еще чего-нибудь, и, когда ей ответили отрицательно, удалилась.

– Я не уверен, что это был Палач, – сказал Джек, как только дверь за ней закрылась.

Эмили обомлела.

– Что ты хочешь сказать? Я видела его. У него был топор! Джек, я же его видела!

– Я знаю, – ответил он мягко. – Ты видела человека с топором, но это не значит, что ты видела того самого Палача. Как ты только что сказала, я никак не был связан ни с Уинтропом, ни с Арледжем, ни с кондуктором омнибуса. Да и не был поблизости от парка. – Он набил рот рыбой. – И он напал на меня, когда я был в компании другого человека. Это отличается от привычного способа действий Палача.

– Да у него нет никакого привычного способа! – негодующе воскликнула Эмили, не обращая внимания на поставленную перед ней еду.

Джек взглянул на нее, и очень серьезно.

– Конечно, я обо всем расскажу Томасу, но сообщать в местное отделение полиции не стану. Неужели ты не понимаешь, как отреагируют газеты на новое нападение? И все это будет на руку только Эттли.

– О! – Эмили откинулась на спинку стула, гнев ее моментально улетучился. – Да, конечно. Об этом я не подумала. Мы не должны давать ему ни малейшего повода. Он ведь тоже использует этот случай как орудие нападения, да?

– Я пошлю Томасу записку. – Джек больше не думал о завтраке и встал, оттолкнув стул.

За спиной появился дворецкий со свертком газет в руке. Лицо его было торжественно и мрачно.

– Я их позже просмотрю, – сказал Джек и хотел было пройти мимо. – Мне нужно написать записку суперинтенданту Питту.

– Но я думаю, он уже знает о вашем злоключении, сэр, – ответил дворецкий серьезно.

– Но он никоим образом не мог об этом узнать, – ответил Джек на ходу. – Тому человеку, который прибежал к нам на помощь, я словом не обмолвился ни о чем; только сказал, что живу поблизости. И было слишком темно, чтобы он мог меня узнать. Даже если он собирался обо всем этом рассказать, то никак не мог этого сделать.

Дворецкий откашлялся и положил газеты на краешек стола.

– Извините, сэр, за то, что я скажу, но вы ошибаетесь. О вчерашнем происшествии сообщается в заголовках многих газет. В частности – и особенно – в «Таймс». Боюсь, что мистер Эттли написал очень резкую статью о полиции.