— Ну, как у вас там жизнь?
— Да жопа полная!
— А чего?
— Да эта, представляешь, 13-н, с этим глистом, 10-и, снюхалась, теперь еще молодым мозги компостирует. Ох, быть беде…
— А что, думаешь, тебя?
— А кого ж еще? Они знают, что я их ненавижу, вот и стараются!
— Да, у нас тоже один такой паук есть…
— Этот, что ль? — 5-с кивнул в сторону 3-а.
— Ну да. Слушай, а как эта гнусь, ну, 9-н? Не убил ее еще? — Они познакомились, когда, в очередной раз услышав неумолчный треск ее языка, оба вышли из помещения. И потом говорили друг другу, что если 9-н окажется в Игре, то они ее утопят.
— 9-н? — 5-с, казалось, запнулся. — Да, знаешь, нормальная девка оказалась. Ну эта… — 5-с неожиданно обнаружил, что ему в голову не приходит ни одно достойное определение, которым можно наградить 9-н. — Эта… знаешь, все делает классно, помогает всем.
На прошлом испытании перед самым стартом 9-н действительно начала объяснять всему Племени, как следует нести плот. Взгляды, которым одарили ее просто обалдевшие от этого мужчины, она, кажется, просто не заметила. Тогда 5-с еле сдержался, чтобы не обругать ее по матери.
Худшие предположения впечатлительных девушек оправдались. Игроков рассадили за длинным столом, поставленным прямо в сельве. Подошел СБ. Он оглядел всех с каким-то странным выражением на лице, поздоровался и… сдернул покрывало с предметов, стоящих во главе стола. Все разом выдохнули, раздался чей-то присвист и возглас: «Адна-ака…»
В больших стеклянных мисках шевелились сбившиеся в одну массу личинки. В одной миске они походили на огромные муравьиные яйца, в другой суетились черные многоножки.
То, с какой скоростью исчезли продукты, найденные в закопанном сундуке, казалось неправдоподобной злой шуткой. Ни разу никто не почувствовал сытости, в воспоминаниях не осталось вкуса на языке — раз — и нет их, пуста коробочка. Кокосы, кокосы, чья мякоть представлялась такой экзотически нежной, такой маняще-белой, теперь все явственнее приобретали вкус жеваной бумаги, застревали между зубами и, самое главное, никоим образом не насыщали. Съесть больше одного ломтя (которые мастерски научился вычищать из скорлупы 4-с) было невозможно. Да и сами орехи, как выяснилось, на Острове довольно редкий трофей. В районе лагеря кокосовых пальм с орехами не было, их собирали только на дальнем конце Острова, в количестве весьма скудном. Тащиться по солнцепеку (или еще хуже — через убийственно влажную сельву) ради того, чтобы принести два ореха, охотники находились редко. Больше двух не утащишь, неочищенные орехи большие и неудобно круглые, а брать с собой мачете и очищать их на месте почему-то никто не догадался. Игроки вспоминали контракт, где было написано, что Боги обеспечивают Игроков пищей, необходимой для физического выживания. Только теперь они додумались до того, что для физического выживания человеку достаточно одной банки консервов в месяц. Не сдохнет. Сначала все ждали следующего извещения об очередном «кладе». Но однажды 1-с поделился своими надеждами с одним из Смотрящих. Высокий тяжелый дядька, усами и низким голосом похожий на опоздавшего (на пару веков) родиться здешнего пирата, недобро усмехнулся мечтаниям Игрока и, смакуя первое слово, вынес приговор: «Ни х(биип!)я вам больше не будет!» Приближался голод. Голод.
На какое-то время ситуацию с кормом разрулили крабы, которых на Острове водилось в изобилии. Сначала им не придавали значения: нелепые прыжки 3-а, который носился с москитной сеткой в руках противоприцельными зигзагами, вызывали недобрый гогот. Количество истраченной энергии не соответствовало результату — членистоногое, в конечном итоге погибшее под пяткой нового Паганеля, не произвело впечатления съедобного.
После детальной вивисекции были отысканы жалкие волоконца в лапках и предположительно съедобные сгустки белка под панцирем. Однако в соревнованиях человек-краб несомненное лидерство принадлежало, тем не менее, последним. Игра не стоила свеч.
Способ ловли крабов был открыт, как и все гениальное, случайно. 1-с, в чью привычку вошли прогулки по длинным пляжам и ковыряние песка, однажды перевернул бревно и обнаружил там по меньшей мере десяток пар бесстрашно выставленных на него клешней. Ослепленные неожиданным светом, ночные (в принципе) твари застыли на месте. Их можно было собирать пачками, было бы куда складывать. Первый сбегал за Четвертым, они вернулись с импровизированным ведром (пластиковой емкостью, прибитой к Острову волной) и принесли в лагерь ведро четырьмя руками — оно было полно крабов. Количество живых существ бодрило, добыча казалась значимой.
Эта иллюзия кормила Племя еще несколько дней, пока не выяснили, что котелком, полным свежесваренных крабов, нельзя наесться даже одному человеку. Девяносто девять процентов веса и объема этого харча составлял хитин, желчный пузырь и прочая дрянь. Высасывание мяса из маленьких лапок больше всего напоминало процедуру поедания семечек — можно лузгать до умопомрачения, но насыщения это не приносит. Больших крабов на Острове не водилось.
Это злило, бесило, раздражало (выбирайте любой из понравившихся глаголов). Через Смотрящих до них доходили слухи о продуктовом процветании оранжевых, они же продолжали довольствоваться ясельными порциями кокосовой каши, вызывающей у части Игроков «каков стол, таков и стул». Рекламная брошюрка, на которую купился каждый из них (и пришел в Игру), обещала дикие джунгли, «полные кайманов и оцелотов». Зеленых насаждений на Островах действительно хватало, в отличие от обещанных пресмыкающихся и млекопитающих. Они действительно водились на архипелаге, но начисто отсутствовали на Островах — обиталищах Игроков. Причины (точнее, причина) были весьма банальны — отсутствие источника пресной воды. Мечты о пятнистой шкуре с еще свежими брызгами крови, небрежно брошенной под ноги прекрасной островитянке, пришлось забыть.
В голове у 7-и не было ничего, лишь сердце сжимал тоскливый ужас, в горле стоял тошнотный ком.
Первый приступ паники накатил на 7-и еще утром, после того как вернулась 14-с с почтой. У нее враз ослабли колени. Солнце уже висело в небе, но воздух еще оставался прохладным — а по ее телу прокатилась волна, оставившая за собой липкий пот.
В Москве 7-и считали «дамой света», она видела, как неодобрительно косятся на нее люди, когда она приезжала на отборы на своем «мерсе», а когда она называла свою профессию, то вокруг появлялись оскорбительные ухмылки. Она действительно была богата, хороша собой, могла позволить себе все, или почти все, в этом мире. (Так что ее присутствие в Игре считали непонятной блажью, в ней подозревали какого-то агента, «темную лошадку», упорно не соглашались понять того, зачем девушка из роскошной, полной самого классного комфорта жизни пошла в Игру.) Но 7-и не стеснялась — она была из простой русской семьи, и того уровня, на котором она жила сейчас, она достигла только сама. («Мерседесы» в нашем климате с неба не сыплются.)
В молодые годы она подолгу жила в деревне, часто ходила в походы, так что отсутствие комфорта не было для нее чем-то шокирующим. Она была готова и к тому, что ей будет труднее остальных завоевывать признание и уважение. Но она старалась — со спокойным лицом, без видимого напряжения, она голодала, работала наравне с мужчинами при строительстве и при заготовке дров. Ее трудолюбие и выносливость уже начали приносить плоды — она видела, что большинство на нее смотрят с откровенной одобрительностью. Разумеется, в основном это были мужчины.