— Отряхивайте спецовку, батенька, и пошли отсюда на хер. Я хочу уйти отсюда на хер как можно быстрее.
— Сейчас ведь только начало пятого, — возразил я. — Нам ещё почти два часа работать.
— Джордж нам английским языком сказал, чётко и определённо: «I set you both free of your duties till the end of the working day». Разве не так?
— Ну… тогда валим отсюда. Я тоже не очень люблю это помещение.
— Точно. У него поганая аура, — сказал Чик, бочком пробираясь к выходу, чтобы избежать лишних вопросов. — Чем меньше ты находишься в этом помещении, тем лучше.
— Давай уж тогда сходим к тем девчонкам, в бюро переводов. По плану я должен идти туда завтра с утра, так что можно будет поспать подольше.
— Ну, это кому как, — сказал Чикатило. — Хитрая ты жопа. Но, в общем, я не откажусь нанести визит этим двум таинственным незнакомкам.
Бюро переводов было ещё одним источником наших нелегальных доходов — совсем уж небольших, из серии «только на пиво». Настоящие деньги мы здесь подняли только один раз, с самого начала. Мне тогда дали задание провести маркетинговые исследования и найти самую лучшую переводческую контору Они ведь собирались переводить все свои буклетики и каталоги на английский. Вряд ли хоть кто-нибудь из иностранцев мог клюнуть на ту ширпотребовскую шнягу, которую они рекламировали, но вот как раз над этим никто из топа почему-то не задумывался. Скорее всего, это делалось из банальных понтов, ничем не обоснованных и стандартных до икоты. Просто так, «чтобы было».
Мы позвонили Грише Роттену, бывшему Чикатилиному одногруппнику. Он плотно работал с переводческими конторами и знал в них толк. Роттен дал нам телефон этих девчонок и сказал, что если где-нибудь в Москве и можно сделать нормальный транслейшен, то только у них.
Контора называлась растаманским словом «Babylon». Как и всё, связанное с культом марихуаны, название было приятным — даже несмотря на смысл, который джа-пипл в него вкладывают.
Я отнёс им пробную страницу, предварительно взяв в бухгалтерии денег на оплату. Правда, в двадцать раз больше, чем требовалось. Потому что подразумевалось, что я разошлю эту писульку в двадцать переводческих бюро, чтобы потом Джордж сличил результаты и выявил лучшее.
Оказалось, что весь штат лучшего бюро переводов Москвы состоял из двух девчонок чуть старше меня и странного зверька шиншиллы, который сидел в oгромной клетке и излучал какое-то метафизическое одиночество. И зверь, и клетка, кстати, стоили некарманных денег — это не могло не броситься в глаза: видимо, контора и впрямь была не самой низовой.
Пока я развлекал девчонок стандартным глупым трёпом, Чикатило (которого я, понятное дело, взял с собой) мастерски резанул у них со стола стопку квитанций об оплате — ещё непочатую и не пропечатанную фирменной печатью. Чик действовал как профессионал — даже я не заметил, как стопка перекочевала со столика во внутренний карман его ярко-синей куртки с кучей «молний», нашивок и полуадидасовских полосок по всей площади. У меня даже сложилось впечатление, что Чикатило и сам не заметил этой трансакции — это звучит абсурдно, но у клептоманов-профи иногда так бывает.
Потом мы взяли за основу уже переведённый текст и всю ночь издевались над ним, в разных вариантах исправляя правильные обороты на неправильные, меняя слова на синонимы и вкрапляя орфографические и пунктуационные ошибки. Точнее, этим занимался я, а Чикатило, высунув от усердия кончик языка, рисовал на фотографической бумаге круглые печати. По-моему, об этом его таланте я ещё ни разу не упоминал — но в этом, наверное, нет необходимости, это подразумевается само собой. Такие люди, как Чикатило-96, просто не могут не уметь рисовать печати — даже если все остальные их художества ограничиваются убогими Дурилами Францовичами Пожилыми Зайцами.
Этому мастерству Чикатилу научил дед. Дед был тот ещё жучок, похлеще любого короеда. Он использовал поддельные печати не ради каких-то долбаных баксов — он брал выше, у него с ними было связано вообще всё, вся биография. Потому что дед заканчивал школу в сорок третьем, а в сорок третьем всех выпускников, имевших хотя бы одну четвёрку, вместо выпускного бала отправляли прямиком на фронт. Дед был твёрдым троечником, но на фронт идти не собирался из принципа — он хотел ещё пожить, этот дед, он не разделял тогдашних героико-патриотических настроений. Он напросился в гости к кому-то из сынков партийной элиты и, улучив момент, украл из комода какие-то золотые побрякушки. Потом он оные побрякушки продал евреям и купил у барыг чистый бланк аттестата о среднем образовании. Заполнил его пятёрочками, подделал печать и поехал за Урал работать на оборонном заводе. А после войны дед выцепил где-то удостоверение ветерана, опять-таки подделал печать и всю оставшуюся жизнь пользовался всеми причитающимися льготами. В общем, это был ушлый, хороший дед. Наверное, Чикатило пошёл именно в него — это такой ген, передающийся через поколение, типа гена облысения или дальтонизма.
Мы поставили Чикатилины печати на украденные в «Бэбилоне» квитанции, как следует их потёрли, имитируя естественную помятость разной степени, и с утра сдали их под отчёт в бухгалтерию. На всякий случай мы использовали названия реально существующих контор, которые Чикатило выписал из «Жёлтых страниц». А образцы переводов я отнёс Джорджу. Ясное дело, он выбрал бэбилоновский. И долго качал головой, поражаясь общей убогости переводческого бизнеса в этой дикой стране.
Деньги за девятнадцать из двадцати переводов пошли в казну Клуба Красивых Мужчин. Но, в общем, это было справедливо. Мы ведь их реально заработали, эти несколько сотен долларов — та ночка была той ещё сумасшедшей. Попробуйте оперативно и исковеркать в девятнадцати вариантах один и тот же текст, да ещё так, чтобы ошибки практически не совпадали. А уж про художества с девятнадцатью печатями я даже не говорю — по Чику плакал суд или Книга рекордов Гиннесса.
Теперь, когда топу требовалось перевести очередной текст, мы несли его в «Бэбилон». Можно было, конечно, посылать его электронной почтой, а деньги переводить по безналу. Но нас это не устраивало. По трём причинам. Во-первых, мы всегда брали в бухгалтерии раза в полтора больше денег на оплату переводов, чем требовалось, а потом сдавали туда поддельные квитанции — так что нам нельзя было допускать, чтобы вавилонянки законтачили с нашей бухгалтерией напрямую. Во-вторых, мы были рады любому предлогу свалить из офиса до окончания рабочего дня. И, наконец, в-третьих, там всё-таки сидели две девушки, которых нам пару раз удалось склеить прямо после работы и попользовать в сексуальных целях. Хотя обычно все ограничивалось чайком — все-таки нас связывали какие-никакие деловые отношения, и давать волю плотским чувствам мы не собирались.
— Когда Джордж уволит нас с этой долбаной работы, мы в первую очередь прибежим сюда, — мечтал Чикатило. — Мы больше не будем связаны с ними бизнесом, и вот тогда-то мы им покажем, на что способны члены нашего Клуба. Мы им покажем такой чаёк, что их шиншилла от зависти покончит с собой. Повесится на хвосте прямо в своей клетке.
Так что деньги здесь были не главным. Деньги вообще не главное в жизнедеятельности человека — стандартная банальность, но мне нечего больше сказать по этому поводу. За шоу НАДО получать деньги, но шоу ТОЛЬКО из-за денег — такое же дерьмо, как и бесплатное шоу.