— А Изабелла?
— Изабелла отказалась, когда и ей предлагали. Нам же выгодно было тогда, когда начинали. Чем денег больше, тем больше зёрна и масла, следовательно и прибыли. Но Белка отказалась. То ли денег не было, то ли пожадничала. А потом уже, когда прибыль попёрла, на дыбы и она. Все её подальше послали, а Прокопыч пожалел её и десять процентов своих подарил.
Я удивилась, потому что уже кое-как разбираться начала с этими обществами.
— Как же подарил, — спросила я, — когда у вас общество закрытого типа?
— Да, но по закону акции можно дарить, хотя передавать их по наследству нашим уставом разрешается только с согласия других акционеров, в противном случае родственникам выплачивается компенсация. Это уже Прокопыч так написал. Оставлял себе пути отступления с будущими своими бабами, — разумно предположила Тамарка.
— А как же у Татьяны оказалось пятнадцать процентов? — заинтересовалась я.
Тамарка горестно усмехнулась:
— Танька же вообще его женой была тогда. Вот она и обиделась. Раз Изабелле подарил, значит и мне дари, у меня-то, мол, всего десять процентов. Вот он и подарил ей пять. Кстати, на этой почве потом у них и к разводу пошло, Танька же баба простая, ей и любовь и деньги подавай. Не смогла она Прокопычу простить, что он ей всего пять процентов подарил, в то время, как Белке-проститутке отвалил целых десять. Жаловалась все мне, что мужики порядочных женщин не ценят. И Прокопыч мне жаловался, что Танька из него жизненные соки сосёт, что болеет он много и уже почти умирает. В общем, все крахом у них, а там уж и Полька появилась.
— А Полька, как я поняла, к этому делу вообще отношения не имеет.
— Никакого, — категорично тряхнула головой Тамарка. — Но вскоре тоже бунт подняла, чем я остальных хуже, пришлось Прокопычу и ей пять процентов подарить, в итоге осталось у него всего двадцать. Правда Полька за эти пять процентов какое-то наследство ему отдала, но тут же хитростью его и отобрала. Остался Прокопыч без денег и с двадцатью процентами. Вот тут я и воспряла. Если честно, я все это и предвидела, зная его мягкотелость и готовилась уже. Я только-только, пользуясь своим превосходством, начала свою месть осуществлять и вот!
Тамарка досадливо ударила себя по ляжкам.
— Фрысика кто-то пришил, — подытожила я. — А в чем же твоя месть заключалась бы?
— Всю компанию к своим рукам прибрала бы, Прокопыча в долги вогнала бы и за решётку засадила бы. Я уже и первые шаги к этому предприняла, ловушки ему расставила, позволила за моей спиной выгодное дельце провернуть с подставными фирмами, которые по сути мои. Короче, дельце, конечно же прогорело, а Прокопыч задолжал крупную сумму моей фирме, то есть лично мне, правда он об этом не знал, ну, что должен только мне. Прокопыч до самой смерти думал, что я к этому отношения не имею. Он даже скрывать пытался свои дела, потому и к управлению компанией стремился. В общем, влетел Прокопыч с моей помощью. Я уже начала его щемить, парни мои уже долги с него выколачивать собирались, он уже полные штаны от страха наделал, я уже руки от удовольствия потирала, а он, сволочь, взял и умер с ножом в груди! Горе-то какое! Мама, хоть ты-то войди в моё положение!
Я тут же вошла. Горе действительно страшное. Моя Тамарка нешуточно на этого Фрысика запала, оскорблений от него нахлебалась, обид, а как до мести дело дошло, так Фрысика уже и нет.
— Какая же сука пришила его, Мама? — воздев к потолку руки, с чувством вопросила Тамарка. — Хоть ты-то веришь, что это не я?
— Конечно верю, и будь это ты, я бы первая тебя осудила. После всего, что между вами было, умереть с ножом в груди слишком лёгкая кара. Фрысик раскрутился на большее.
— Боюсь, Зинка опередила меня, — задумавшись и вгрызаясь в ногти, сказала Тамарка. — Уж очень мне подозрительной кажется эта версия с посторонним. Уж кому-кому, а Зинке-то всех видней, что посторонних Прокопыча мы знаем, как облупленных. Уж мы ему жизни не давали, во все его дела нос совали — откуда же взяться постороннему?
— Слушай, — поддержала её я. — И мне кажется, что Зинка убийца. Она же и на Польку с Белкой покушалась, ну, не сама, конечно, подослала киллера. Она на них зуб имеет и не скрывает даже.
— И на Таньку, — добавила Тамарка. — И ещё, забыла сказать — Зинка тайком от всех звонила кому-то в тот день, когда убили Прокопыча. И я наблюдала за ней — уж очень она фальшиво убивалась над трупом. А курила! Ты видела как она курила?
— Нервничала, — согласилась я. — Боялась, что не сможет труп утащить, что не сладится, а когда труп утащили, между прочим, она нервничать сразу-то и перестала. Сразу стала спокойна и невозмутима, и версию про постороннего изложила. А до этого очень Зинка нервничала, просто психовала, хотя в такой ситуации люди обычно паникуют.
— Ха, паникуют, со мной истерика едва не приключилась, когда я Прокопычев труп увидела. Нет, но какая сука всю игру мне поломала? Неужели и в самом деле Зинка?
— Зинка, — заверила я. — Зинка, Зинка, только она. Ей и выгодно больше всех, остальным не очень.
Тамарка вдруг хлопнула себя по лбу и закричала:
— Вот я дура! Как раньше не догадалась! Ведь Зинка же защищаться вот-вот будет. Докторскую защищать свою. А тема у неё секретная, а «бабки» им на разработки порезали, вот она и убивается. Она уже подкатывала к Прокопычу, чтобы он ей денег на разработки дал. И мне этим же мозги парила, обещала крупные барыши. Вот же стерва!
Я насторожилась:
— А почему ты отказалась?
— Ну ты, Мама, даёшь! — возмутилась Тамарка. — Как же — почему? Секретная разработка. Толкать Зинкины открытия за границу риск слишком большой. Знаешь сколько за это дают?
Я закатила глаза.
— Вот-вот, — подытожила Тамарка. — А здесь её разработки никому не нужны, здесь на них и копейки не заработаешь, а Зинка-то уже упёрлась. Ей-то интересно закончить свою тему, она и грохнула Прокопыча. А затем принялась за остальных.
И тут меня осенило.
— Тома! — закричала я. — Это же она и на тебя покушаться будет!
— Пусть попробует, — презрительно повела плечами Тамарка. — Руки у неё коротки до меня дотянуться. Серьёзных людей нанять она не сможет, а с дилетантами мои ребятки совладают легко. И вообще, Мама, что мы все о плохом. Ну его в жопу, этого Прокопыча с его Зинкой! Как знать, может и лучше, что она пришила его. Мне грех на душу брать не пришлось. Пришила и пришила. Спасибо Зинке. Теперь хоть нормально поживу, хоть душу вынимать никто не будет. Отключусь, займусь своими делами. Ведь есть жизнь и у меня, не все же за Прокопычем этим бегать, да за его жёнами притрушенными следить.
— Правильно, — согласилась я, — а то, что умер он, так…