— Где можно найти бургомистра? — спросил я.
— А тебе зачем? — не слишком приветливо отозвался один из них.
— Хочу поговорить о важном деле.
— С одним тут уже поговорили, да так, что половину башки снесли, теперь ищи его на кладбище.
— Да ладно тебе, Тим, — сказал другой, маленьким ножичком распаковывая пачку табака. — Смотри, парень. Пойдёшь по этой улице, мимо мясного ряда. За ним свернёшь направо и через дом — ещё раз направо. Там тебе любая собака скажет, где он живёт.
Я поблагодарил его и пошёл прочь, слыша, как первый выговаривал за моей спиной:
— Какого хрена тебе было ему показывать? Видно же, что не местный. А вдруг и правда прибьёт?
— Какая разница? — беспечно отозвался второй. — Что, город новых бургомистров не найдёт?
Я усмехнулся — горожане, как и везде, обожают свою власть. Просто на руках готовы носить.
— Ты сегодня ироничен, как никогда, — сказал мне Проповедник.
— А ты как всегда невоспитан. Я уже устал повторять, хватит лезть в мою голову.
— Мне скучно.
— Это не оправдание. Если нечего делать — сходи за Пугалом.
— Два часа в одну сторону ради сомнительной компании с молчаливым страшилой? Ха-ха, — мрачно изрёк он. — Оно вторую неделю само не своё. Рыскает, словно волк, каждую ночь. Приходит под утро, только когда ты просыпаешься.
— Оно не сделало ничего предосудительного.
— Как же. Если оно никого не начикало своим серпом, значит незапятнанно, словно Дева Мария, что ли? Быть может, оно заглядывает в окошки к девственницам, которые знать не знают, что за чудовище изучает их прелести.
— Старый извращенец, — пробормотал я себе под нос. — Только ты занимаешься подобным.
— Между прочим, я всё слышал! — оскорбился он.
Я отступил к стене, пропуская трёх конных егерей в лихих лохматых шапках набекрень, тёмных шерстяных мундирах и коротких меховых плащах.
— Ты дуешься на Пугало лишь потому, что оно вот уже третий день подряд обыгрывает тебя в «Королевскую милость [42] ».
— Ничего подобного! — возмутился Проповедник. — Дело совсем не в проигрыше!
— То есть ты считаешь, что за девять лет твоего блуждания за мной я не успел хорошо изучить твою обидчивую натуру? — задал я риторический вопрос.
— Посему я благодушествую в немощах, в обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа, ибо, когда я немощен, тогда силён [43] , — с достоинством произнёс он.
— Я тебя умоляю, оставь цитаты из святых книг. Всё равно большинство из них ты не читал ни при жизни, ни тем более после смерти!
— А что ты хочешь от обычного сельского проповедника? — усмехнулся он. — Грамоте я обучился отнюдь не в юношеском возрасте.
— Поэтому половина фраз, которые ты запомнил, выходят у тебя исковерканными и путаными. Не говоря уже о церковном языке. Даже Пугало коробит, когда ты начинаешь распевать молитвы.
— Оно просто завидует моему голосу.
— Молодой господин, купите булочку. — Бойкая голубоглазая девчонка в меховой повязке на пшеничной голове, торговала сдобой за углом от мясных рядов.
Она приветливо улыбнулась мне, и я купил у неё крендель с сахарной глазурью и яблочной начинкой.
— Она сама как булочка, — сказал Проповедник.
Я не ответил, был слишком занят сдобой.
Один из домов, на первый взгляд ничем не отличающийся от остальных на этой улице, привлёк моё внимание. Уже немолодая женщина поднялась на его крыльцо, отомкнула дверь и скрылась в здании. Я не понял, что меня смущает, поэтому остановился, встал напротив, чтобы не мешать людскому движению и, доедая крендель, хмурился. Затем осознал — у неё в руках был высохший пучок трав. Если конкретно — таволга, шиповник и рубус [44] . Ничего предосудительного, если не располагать сведениями, что подобное сочетание растений в новолуние увеличивает колдовскую силу. А до новолуния оставалось всего лишь несколько дней.
Возможно, это совпадение, а возможно, я только что видел местную ведьму. Она крайне неосторожна и беспечна, раз ходит с таким букетом по улице. Знающие люди есть везде, и не факт, что первым делом они не побегут к Псам Господним.
Я обернулся на дом колдуньи и увидел, как на втором этаже слабо дрогнула занавеска. За мной наблюдали. Проповедник, в отличие от меня, ничего не поняв, продолжал беспечно болтать.
До ведьмы мне не было ровным счётом никакого дела, так что я пошёл своей дорогой.
Мужчина, указавший мне направление, не соврал, и первый же прохожий показал на трёхэтажный дом бургомистра. Я постучал в дверь, которая через минуту распахнулась, и сразу откинул полу куртки, показывая кинжал пожилому слуге.
— Сейчас сообщу, — кивнул он. — Вам придётся подождать.
Ждать пришлось в светлой комнате, где главным украшением был камин и огромные оленьи рога. Бургомистр, дородный мужчина в тёплой распахнутой шубе, вошёл в неё стремительно и сказал, даже не представившись:
— Нет!
Я переглянулся с Проповедником, и тот пожал плечами, говоря тем самым, что тоже не понимает, что происходит.
— Что нет? — уточнил я.
— Не заплачу.
— За что?
Бургомистр нахмурился и сказал:
— Мне сказали, что вы страж.
— Верно.
— Стражи обычно уничтожают тёмных душ.
— И снова в точку. — Я решил проявить терпение.
Он начал понимать, что я ни черта не понимаю, и недоумённо вопросил, всплеснув руками:
— Так вы не по поводу тёмной души?!
— В Дерфельде есть тёмная душа?
— Так я о том и толкую, страж! Так вот — мой ответ «нет». Не заплачу даже медяка. Ваш коллега уже успел содрать с меня десять цехинов [45] , предназначенных для рождественских празднеств, которые мне пришлось вытащить из городской казны. Город больше не может тратить такие суммы.
— Я пришёл к вам не по этому вопросу.
Бургомистр нахмурился, водрузил на голову ромбовидную ондатровую шапку, которую до этого держал в руках:
— Погибший страж?
— Верно.
— Я уже всё рассказал вашему коллеге.
— Теперь придётся рассказать мне, — стальным голосом произнёс я, потому что этот тип уже начал меня доставать. — Если, конечно, вы не желаете, чтобы Братство проводило полноценное расследование в вашем городе.