Курскую битву можно рассматривать как исторический эпизод военной истории, а можно как поучительный пример решения задачи. Если исходить из последнего постулата, то военная история, как и история вообще, полезна для потомков как опыт, ибо меняются условия жизни, но не способ решения задач.
Многие битвы (причем не только военные) проходят с большой долей спонтанности, как ответная реакция на быстро меняющиеся события. А есть сражения, когда обе стороны, подобно мастерам в шахматах, могут спокойно обдумать сложившуюся позицию, избрать оптимальную стратегию, разработать план действия и тщательно подготовить свои действия тактически. Интеллектуально-волевое столкновение двух оппонентов, вошедшее в исторические анналы под названием «Курская битва», – из числа таких «шахматных композиций».
У советского высшего командования после поражения на юге в марте 1943 г., стояла конкретная задача – как выдержать очередное сезонное (летнее) германское наступление, чтобы не просто отбить его, но получить возможность перейти в победоносное наступление. Суть проблемы заключалась в том, что вермахт был настолько хорошо слаженным организмом с высокообученным и морально подготовленным составом, что Красной Армии ни разу пока не удавалось нанести поражение германским войскам в летний период. Победы добывались только с помощью дополнительных благоприятных факторов – зимы и слабых немецких союзников. Летом же 1943 г. Красная Армия должна была встретить противника без прежних благоприятных условий. И перед Генштабом и Ставкой вставали следующие проблемы, к решению которых предстояло найти «ключ»:
1. Советские войска не выдерживали удара при массированном применении танковых сил противника.
Первый случай отражения такого удара был зафиксирован под Сталинградом на реке Мышков в декабре 1942 г. Но тогда была зима. Световой день исчислялся несколькими часами – при свете фар не повоюешь, и обороняющиеся получали передышку до следующего дня. Низкая зимняя облачность ограничивала эффективность действия авиации. Летом же нападавшие располагали возможностью воевать большую часть суток и имели идеальные условия для поддержки со стороны своей штурмующей авиации.
2. Что делать в условиях надвигающегося германского наступления: перейти в превентивное наступление самим, чтобы не дать войскам противника сосредоточиться и закончить подготовку? Или, памятуя об эффективности немецких контрударов, встать в глухую оборону? Или найти какой-то третий вариант?
Условия задачи были отягощены опытом провалов двух предыдущих летних кампаний. Противник если нацеливался на окружение, то обязательно доводил планируемое до конца. Даже зная о готовящемся ударе по флангам, советское командование не могло найти способов парировать удар. Так было на барвенсковском выступе, так было у 2-й ударной армии… Причиной тому были не только огрехи советского командования. Время от времени появляется военная сила, устоять перед которой другим армиям, как хороши бы они ни были, очень сложно. Македонская фаланга проламывала любой строй. Монгольскую конницу времен Чингисхана и его преемников не могли сдержать ни китайские, ни иранские, ни европейские воины. Атакам войск Наполеона оппоненты долго не могли найти противоядие. Вермахт стал той армией, с которой год за годом при равных условиях борьбы не могла сладить ни одна из противоборствующих сторон.
Нам, знающим, чем кончилась Курская битва, трудно понять психологический груз, который довлел над войсками и генералами, и, соответственно, степень сложности предлагаемой задачи.
Сила армии определяется тремя основными факторами: 1) выучкой войск, что дает морально-психологическую стойкость в бою; 2) резервами (от качества и быстроты восполнения потерь зависит боеспособность частей); 3) способностью командования к маневру. Если эти факторы есть, то армия будет победоносной. Если же нет, то, как свидетельствует военная история, войска будут терпеть поражения даже при численном превосходстве и горах имеющегося оружия. У всякой силы есть слабые места. Маневр – это удар по «ахиллесовой пяте» противника. Германские генералы потому и предпочитали прорываться в тылы, потому что там нет укреплений, зато есть обозы, резервы и штабы – органы управления. Удар в спину всегда эффективен.
Но такой маневр опасен. Заходя в тыл врага, можно попасть в окружение самому. Советское командование это испытало на себе неоднократно.
Свое традиционное летнее наступление германское верховное командование запланировало в духе прошлогоднего, где роль барвенковского выступа должен был сыграть выступ курский. Намечалось встречными ударами дивизий групп армий «Центр» из района Орла и «Юг» из района Белгорода окружить советские войска (операция «Цитадель»), и после их разгрома, как и в 1942 г., осуществить фланговый удар по Юго-Западному фронту (операция «Пантера»). Не исключалась возможность поворота наступления к Москве… Одним словом, дальше глаза разбегались.
Пожалуй, главным методологическим просчетом плана «Цитадель» была его вторичность. Был выступ, где войска можно было окружить, подобно тому, что удалось в мае 1942 г. Но тогда удар был неожиданным, а сейчас… Замысел легко разгадывался, а значит, возникали предпосылки для принятия надлежащих мер по парированию удара. И они были незамедлительно приняты. Советское командование стянуло к Курской дуге главные бронетанковые силы Красной Армии, сформировало там мощную артиллерийскую и авиационную группировку, создало развитую сеть оборонительных сооружений, что исключало легкое повторение нового «котла».
Когда-то немецкое командование славилось неординарными решениями: Арденны, танковые клещи в Белоруссии… А тут очевидный, легко просчитываемый путь: наличествует выступ? Будем бить в его основание! Причем готовиться к операции будем неспешно. Наступление в духе Первой мировой войны! В какой-то мере германское командование понять можно: другие участки обширного советско-германского фронта были для вермахта бесперспективными. Успешными могли быть лишь частные операции, и только у Курска просматривалась возможность стратегического прорыва. Возможно, наилучшим решением для вермахта могла стать стратегия контрудара, т. е., дождавшись советского наступления, отразить его, а потом, выбрав удобный момент, попытаться разгромить наступающих, как это происходило весной 1942 г. Гитлер же оказался неспособным на такую трезвость, он нуждался в звонкой победе на фоне растущих трудностей Германии и ее союзников. Поэтому 5 июля 1943 г. германская армия пошла в бой с открытым забралом, чьи планы были основаны больше на иллюзиях, чем на точном расчете. А расчет во многом строился на новую военную технику: танки «тигр» и «пантера», САУ «Фердинанд» с невиданно толстой броней (до 100 мм у танков и 200 у самоходок), что делало бесполезными большинство противотанковых средств, самолет «Фокке-Вульф» с мощным пушечным вооружением, долженствующий завоевать господство в воздухе. Степень эффективности этого нового оружия была еще не совсем ясна, но считалось, что оно будет сокрушающим, и это являлось дополнительным соблазном бросить немецкую армию в наступление. Германское командование готовилось к нему со всей тщательностью, столь присущей немецкому национальному характеру. Но советское командование на этот раз готовилось еще тщательней.