Современные горячие споры о пакте Молотова – Риббентропа как о договоре, фиксирующем раздел сфер влияния, носят в основном идеологический характер. Для России Беловежское соглашение 1991 г. имело куда более трагические последствия. И те, кто горюет по поводу «раздела Польши», ничего не имеют против раздела СССР и потери Россией своих оплаченных кровью территорий вроде Крыма и Донбасса, в освоение которых к тому же были вложены огромные средства. Неприятность для них состоит в том, что в 1939 г. Москва выступала с позиций сильного, уважаемого игрока в мировой политике, а ныне есть много желающих, чтобы такая ситуация для России никогда не повторилась. Поэтому есть смысл заранее дискредитировать возможные комбинации в будущем.
Кроме того, критики пакта Молотова – Риббентропа предпочитают не предлагать своих вариантов разрешения проблемы. Может, потому, что это сразу выявило бы слабость их позиции? Представим, что Сталин не пошел бы на договор с Гитлером, что последовало бы дальше? У Гитлера было два варианта: либо сделать Германию миролюбивой страной, либо все равно начать войну с Польшей. Какой вариант выбрал бы Гитлер, догадаться не трудно. Когда же Германия напала на Польшу, то у Сталина, в свою очередь, было бы два варианта. Первый: пассивно наблюдать, как вермахт выходит на советские границы и Москва, Ленинград, Киев оказываются в зоне действия бомбардировочной авиации. После этого судьба Прибалтики была бы также решена. По меньшей мере Литва и Латвия оказались бы в зоне германского влияния (владения Польши охватывали их границы). Таким образом, Советский Союз оказался бы в клещах между Японией с ее плацдармом в Маньчжурии и Германией с ее потенциальными союзниками: Финляндией с границей 32 км от Ленинграда и Румынией. И что дальше? Ждать неминуемой развязки? Глупо.
Второй вариант состоял в том, чтобы атаковать Германию в сентябре 1939 г. Но было ясно, что Англия и Франция останутся пассивными наблюдателями за линией Мажино, и Красной Армии придется воевать с вермахтом в одиночку и, возможно, с японской армией (как раз в это время полыхал конфликт на Халхин-Голе). Получалось, что СССР вынесла бы на себе всю тяжесть войны при третьей радующейся стороне.
Предположим, доблестная Красная Армия разгромила бы фашистов и, потеряв всего пару миллионов человек, встретилась бы с войсками Англии и Франции где-нибудь на Эльбе. Опять вопрос: что дальше? Снова было бы два варианта.
Первый: Красной Армии пришлось бы отступить к своим границам, оставив Европу старым игрокам – Парижу, Лондону, Варшаве. Но что взамен должен был получить СССР за свои жертвы? Территориальные приобретения были исключены, ведь соседние земли принадлежали Польше. Но тогда это называется «таскать каштаны чужими руками». Москва обслужила бы старушку Европу, и на этом все бы для нее закончилось. Глупо.
Второй вариант: делать то же, что делалось в 1946–1948 гг., т. е. остаться и утверждать в Европе советское влияние. Но при наличии свежих англо-французских объединенных вооруженных сил и США в качестве тылового резерва. Значит, сразу возникла бы угроза продолжения войны со свежими противниками. Поэтому Сталин предпочел иной вариант, при котором СССР получал нечто более осязаемое, чем «вечную благодарность народов, спасенных от фашизма», и иметь перед собой полнокровные армии западных «союзников» в реальности. Сталин предпочел сам стать третьей радующейся стороной, наблюдая со стороны за схваткой Англии и Франции с Германией и за тем, как увязает в Китае японская армия. Собственно говоря, за это его и критикуют, ибо иное было не по правилам. Россия всегда была на подхвате у европейских держав: в Семилетней войне (1756–1763.), в войнах с Наполеоном, во время подавления Венгерской революции 1849 г. и в мировой войне 1914 г. А тут роли переменились: бывшая обслуга начала собственную игру, прерогатива на которую всегда была за Лондоном и Парижем (подробнее см. 1). Это Англия и Франция могли санкционировать аннексии в Европе, а как же Сталин посмел без спросу изменить границу на востоке! Поневоле обидишься, и ту обиду затаили надолго, и ее с большой болью и участием озвучили наши критики Сталина.
Впрочем, одной критикой и вздохами дело не ограничилось. Во времена Горбачева – Ельцина Москва с большими процентами вернула сталинские долги западным державам. Казалось бы, теперь можно утереть слезы от той давней обиды, что нанес Сталин своей независимой игрой. Ан нет… Страх перед независимым игроком, меняющим мир, не забылся.
Еще Сталина обвиняют в том, что он пытался использовать Гитлера в своих целях. Так не только Гитлера, но и Чан Кайши (неудачно), Рузвельта и Черчилля (удачно). Точно так же, как Рузвельт и Черчилль пытались использовать Сталина, но неудачно. И не только Сталин, а многие другие государственные руководители делали, делают и будут делать примерно то же самое. Вспомним знаменитый афоризм Ф. Рузвельта о неком латиноамериканском диктаторе: «Да, он сукин сын. Но он наш сукин сын!» Так что же говорить о чужом сукине сыне? Потому давно сформулирован принцип: «В политике нет постоянных друзей – есть постоянные интересы».
Но суть дела была не в том, какие мелкие выгоды мог извлечь Кремль из соглашений с Берлином, Лондоном и Парижем. Главным было то, что в мире развернулась Большая Игра за передел сфер влияния. Стало ясно, что Великобритания и Франция перестали быть игроками № 1 и № 2 в мировой и даже европейкой политике. Таковыми становятся Германия и СССР, а на Дальнем Востоке – Япония. В отдалении маячили Соединенные Штаты. Именно они – молодые экспансионисты – шли на смену старым, выдохшимся империалистам, вынужденным «по старости» быть миролюбивыми. Новые игроки должны были определить границы сфер влияния на 1940-е и последующие десятилетия (Гитлер так вообще мечтал о веках и открыто ворковал про «тысячелетний рейх»!). Вот геополитическая суть таких вех, как Мюнхенское соглашение и пакт «о ненападении» 1939 г., конфликт на Халхин-Голе и т. п.
И бессмысленно также упрекать Сталина в желании распространить социализм в мире на том основании, что спустя несколько десятилетий нам этот строй разонравился. Ныне США распространяют демократию, в том числе и военными методами, и встречают на этом пути все больше трудностей. Кто знает, может, через какое-то время и буржуазная демократия перестанет нам нравиться. Уже растет число людей, поглядывающих на Китай и Халифат… Короче, не стоит путать глобальную политику со своими политическими пристрастиями.
После вынужденной защиты Сталина и его политики самое время приступить к критическому разбору его действительных промахов. При этом автору необходимо задаться вопросом: а зачем? Ибо разборов «полета» кремлевского стратега в литературе предостаточно. Другое дело, что многие разборы выглядят весьма неубедительно. Но главное то, что действия Сталина накануне и в период войны определили многие последующие события. Их анализ дает возможность извлечь уроки, которые при желании можно учесть в приближающемся очередном раунде Большой глобальной Игры по переделу сфер влияния.
* * *
Итак, резюмирую. Ослабление «старых» великих держав определило их пассивную политику и стимулировало активность кандидатов в новые лидеры. Суть дела не в том, что Советский Союз готовился напасть на фашистскую Германию (правильно делал, что готовился). И не в том, что Красная Армия готовилась воевать не на своей территории (правильно, что к этому стремилась). Это только недруги хотели бы, чтобы бомбили и разоряли наши земли. Для нас, для современной исторической ситуации вопрос в другом: почему был пропущен встречный удар? Это все равно, что услышать от боксера после нокаута: «Я готовился бить в челюсть, но почему-то ударили в челюсть мне». На ринге обе стороны равны. Каждый, чтобы победить, должен бить со всей силы. А мировая политика, в сущности, тот же ринг.