Огненный взметнув клинок,
Луч прожектора протоку
Пересек наискосок.
И столбом поставил воду
Вдруг снаряд. Понтоны — в ряд.
Густо было там народу —
Наших стриженых ребят…
И увиделось впервые,
Не забудется оно:
Люди теплые, живые
Шли на дно, на дно, на дно…
Под огнем неразбериха —
Где свои, где кто, где связь?
Только вскоре стало тихо, —
Переправа сорвалась.
И покамест неизвестно,
Кто там робкий, кто герой,
Кто там парень расчудесный,
А наверно, был такой.
Переправа, переправа…
Темень, холод. Ночь как год.
Но вцепился в берег правый,
Там остался первый взвод.
И о нем молчат ребята
В боевом родном кругу.
Словно чем-то виноваты,
Кто на левом берегу.
Не видать конца ночлегу.
За ночь грудою взялась
Пополам со льдом и снегом
Перемешанная грязь.
И усталая с похода,
Что б там ни было, — жива,
Дремлет, скорчившись, пехота,
Сунув руки в рукава.
Дремлет, скорчившись, пехота,
И в лесу, в ночи глухой
Сапогами пахнет, потом,
Мерзлой хвоей и махрой.
Чутко дышит берег этот
Вместе с теми, что на том
Под обрывом ждут рассвета,
Греют землю животом, —
Ждут рассвета, ждут подмоги,
Духом падать не хотят.
Ночь проходит, нет дороги
Ни вперед и ни назад…
А быть может, там с полночи
Порошит снежок им в очи,
И уже давно
Он не тает в их глазницах
И пыльцой лежит на лицах —
Мертвым все равно.
Стужи, холода не слышат,
Смерть за смертью не страшна,
Хоть еще паек им пишет
Первой роты старшина.
Старшина паек им пишет,
А по почте полевой
Не быстрей идут, не тише
Письма старые домой,
Что еще ребята сами
На привале при огне
Где-нибудь в лесу писали
Друг у друга на спине…
Из Рязани, из Казани,
Из Сибири, из Москвы —
Спят бойцы. Свое сказали
И уже навек правы.
И тверда, как камень, груда,
Где застыли их следы…
Может — так, а может — чудо?
Хоть бы знак какой оттуда,
И беда б за полбеды.
Долги ночи, жестки зори
В ноябре — к зиме седой.
Два бойца сидят в дозоре
Над холодною водой.
То ли снится, то ли мнится,
Показалось что невесть,
То ли иней на ресницах,
То ли вправду что-то есть?
Видят — маленькая точка
Показалась вдалеке: Т
о ли чурка, то ли бочка
Проплывает по реке?
— Нет, не чурка и не бочка
— Просто глазу маета.
— Не пловец ли одиночка?
— Шутишь, брат. Вода не та!
Да, вода… Помыслить страшно.
Даже рыбам холодна.
— Не из наших ли вчерашних
Поднялся какой со дна?..
Оба разом присмирели.
И сказал один боец:
— Нет, он выплыл бы в шинели,
С полной выкладкой, мертвец.
Оба здорово продрогли,
Как бы ни было, — впервой.
Подошел сержант с биноклем.
Присмотрелся: нет, живой.
— Нет, живой. Без гимнастерки.
— А не фриц? Не к нам ли в тыл?
— Нет. А может, это Теркин? —
Кто-то робко пошутил.
— Стой, ребята, не соваться,
Толку нет спускать понтон.
— Разрешите попытаться?
— Что пытаться!
— Братцы, — он!
И, у заберегов корку
Ледяную обломав,
Он как он, Василий Теркин,
Встал живой, — добрался вплавь.
Гладкий, голый, как из бани,
Встал, шатаясь тяжело.
Ни зубами, ни губами
Не работает — свело.
Подхватили, обвязали,
Дали валенки с ноги. Пригрозили, приказали
— Можешь, нет ли, а беги.
Под горой, в штабной избушке,
Парня тотчас на кровать
Положили для просушки,
Стали спиртом растирать.
Растирали, растирали…
Вдруг он молвит, как во сне:
— Доктор, доктор, а нельзя ли
Изнутри погреться мне,
Чтоб не все на кожу тратить?
Дали стопку — начал жить.
Приподнялся на кровати:
Разрешите доложить.
Взвод на правом берегу
Жив-здоров назло врагу!
Лейтенант всего лишь просит
Огоньку туда подбросить.
А уж следом за огнем
Встанем, ноги разомнем.
Что там есть, перекалечим,
Переправу обеспечим…
Доложил по форме, словно
Тотчас плыть ему назад.
— Молодец! — сказал полковник.
Молодец! Спасибо, брат.
И с улыбкою неробкой Говорит тогда боец:
— А еще нельзя ли стопку,
Потому как молодец?
Посмотрел полковник строго,
Покосился на бойца.
— Молодец, а будет много — Сразу две.
— Так два ж конца…
Переправа, переправа!
Пушки бьют в кромешной мгле.
Бой идет святой и правый.
Смертный бой не ради славы,
Ради жизни на земле.
После срыва переправы командование корпуса потребовало от командиров 142-й и 90-й стрелковых дивизий продолжить переправу днем 8 декабря на уцелевших понтонах и доставленных из Ленинграда обывательских лодках (всего их доставили в район Кивиниеми 250 штук). Однако на совещании командиры дивизий и полков в один голос заявили решительный протест и потребовали сутки на разведку и подготовку переправы. Командование корпуса было вынуждено прислушаться к мнению командиров и согласилось с их доводами. 90-я стрелковая дивизия начала подготовку к новой переправе на северный берег протоки в нескольких местах. Новое решение на переправу было такое:
— переправа производится в ночь с 9 на 10 декабря 1939 года;
— производится она в нескольких местах на широком фронте;
— переправа производится только после надлежащей подготовки и при должном боевом и материальном обеспечении.