Book.

Командир расчета дает целеуказание наводчику пулемета.

На Северном флоте первый день войны прошел без особых происшествий. В 0:56 ночи на флоте получили по радио приказание Н. Г. Кузнецова о переходе на оперативную готовность № 1. Сигнал о введении оперативной готовности № 1 был дан в 1:15. В 1:35 приказ догнала директива, выдержанная в духе сухопутной Директивы № 1, о которой говорилось выше. На оперативную готовность № 1 Северный флот перешел только в 4:25. Утром 22 июня до флота докатилась волна высылки на позиции подводных лодок. В 10:35 военный совет СФ получил приказание выслать подводные лодки в район Варде с задачей вести неограниченную войну против транспортов и боевых кораблей, не допуская их в Варангер-фьорд. Это указание наркома было выполнено ближе к вечеру: в 17:55 лодка Щ-421 вышла на позицию в Варангер-фьорд, в 21:17 лодка Щ-401 — в район Варде и в 23:55 «малютка» М-176 — на позицию в Варангер-фьорд (для несения дозора у п-ова Рыбачий). В 20:40 командующий Северным флотом приказал командиру Мурманского укрепрай-она открывать огонь с батареи № 221 по транспортам противника при входе и выходе их из губы Печенга. Это была батарея 130-мм орудий на полуострове Рыбачий. В 22:00–22:31 батарея № 221 обстреляла транспорт противника, выходивший из бухты Печенга, было израсходовано 59 снарядов.

Вспоминает краснофлотец 221-й батареи береговой обороны Макаренко Евгений Андреевич:

С вечера в субботу на батарее крутили клееную-переклееную ленту «Подруги». В этом фильме есть кадр: в прокуренном трактире на окраине Петербурга шумят и пьют рабочие Выборгской стороны. В кадре растрепанный одноногий почтальон с сумкой через плечо, шкандыбая, размахивая пачкой газет, выкрикивает: «Война будет! Война будет!» В этот момент мы услышали тревожные удары рынды. Боевая тревога! Выскакиваем из клуба и несемся на боевые посты. Опять учение? Приказали ждать. Было тревожно на душе. Всю ночь просидели на боевых постах; утром наши вещательные станции стали передавать военные марши вместо обычной утренней программы… Последние сомнения рассеялись.

Немецкие саперы атакуют советский дот на новой границе.

Из Полярного пошли какие-то короткие радиошифровки серии «вне всякой очереди». Незадолго до полудня по радио голос Левитана: «Сейчас будет передано важное правительственное сообщение». Нервы напряжены, обстановка неопределенности, ожидания… В полдень выступил Молотов. В его речи странной показалась некая сдержанность. Мы ожидали, что он скажет: «Перейти в наступление и уничтожить!» Однако в Москве, видимо, уже были известны первые наши начавшиеся неудачи в боях у границ. Поэтому председатель Совнаркома сказал: «Наше дело правое — победа будет за нами!» Нас насторожило это «будет». Мы хотели победы сейчас, теперь же!

День подходил к концу. Море штилело. Было тихо, и только морские птицы далеко от нас кружились над косяками рыбы. Даже немецкие самолеты не появлялись в этот день. А весьма срочные радиодепеши продолжали поступать. Не верилось, что где-то уже идут сражения, гибнут люди… В 19 часов приняли очередное радио: «вне всякой очереди». В шифровке содержалось приказание командующего флотом: 221-й батарее все входящее и выходящее из порта Петсамо — топить!

После 22 часов из залива Петсамо выполз тот надоевший тральщик. Отличные дальномерщики Куколев и Рыбаков дают дистанцию 52 кабельтовых, пеленг 244 градуса, курс 28 градусов, скорость 10 узлов. Командир Космачев и помощник Поначевный рассчитывают данные для стрельбы. Самой первой, уже не учебной, а боевой стрельбы! Через З минуты — в 22 часа 17 минут, комендоры… первый залп! Вот он, ПЕРВЫЙ залп Военно-морского флота при потоплении ПЕРВОГО вражеского корабля в Великую Отечественную!

Но мы тогда этого не знали, да название такое войны появилось позже. 14 минут продолжался этот первый бой. Шесть прямых попаданий для тральщика в 200–250 тонн оказались роковыми. Черный дым, взрывы, пожар… Объятый пламенем корабль бросается на камни и долго еще горит и дымит. Первый бой и первая победа! Через 20 лет ее увековечат памятником — поставят нашу пушку на скале у первого причала в Североморске. Но это будет потом. А сейчас краснофлотцы, командиры ликуют, кричат «ура!». Комиссар, бывший матрос с-форта «Серая Лошадь» Петр Бекетов проводит прямо у пушек митинг. Много лет спустя, в 1985 г., я нашел в документах Центрального Военно-морского архива донесения штаба Мурманского укрепрайона Флагманскому артиллеристу Северного флота об этом первом бое. В донесении, в частности, говорится: «… материальная часть работала безотказно. Личный состав действовал исключительно хорошо и слаженно…» Особенно отличились матросы 1-го орудия: комендоры Виктор Корнеев и Корчагин Павел, номерные Ваня Рубаник — краснощекий здоровый парень, и Абрам Васильев; погребные Иван Медведев, Володя Тельнов, красивый блондин Толя Соболев, быстрый и находчивый, как вьюн, Серега Зуев и другие. А жить им на земле оставалось всего шесть дней. 28 июня в первой жестокой бомбежке погиб весь расчет 1 — го орудия. От этих товарищей моих не осталось и следов. В огромной дымящейся воронке мы нашли только искореженный штык, обрывки овчинного полушубка и кисть руки одного из них. Чудом уцелел только заваленный в траншее, оглушенный снарядный 1 — го орудия Дмитрий Рудыка.

Но 22 июня мы радовались первой победе, первому трофею, а с нашей стороны потерь не было! В городке батареи хозяйственники, жены командиров и сверхсрочников и даже дети — тоже рады… Они наблюдали весь бой, взобравшись на небольшой бугор рядом с городком. Воздух был прозрачный, чистый, и результаты боя были хорошо видны простым глазом.

Германскому руководству удалось существенно облегчить себе жизнь, заручившись поддержкой Финляндии. Без использования баз в финских водах операция по блокированию Финского залива минными постановками граничила с безумием: немецким кораблям нужно было преодолеть почти всю Балтику с юга на север. Ни о какой скрытности не могло быть и речи — немецкие минные заградители были бы неизбежно обнаружены советской воздушной разведкой. Возможность до поры до времени спрятаться в финских шхерах значительно упростила задачу. Командиры немецких минных заградителей получили приказы о проведении операции 8 июня 1941 г. Первую группу, получившую наименование «Кобра», составляли заградители «Кобра», «Кенигин Луизе» и «Кайзер». Она вышла из Готенхафена (военного порта Данцига) 12 июня, закамуфлировав орудия и подняв флаг германского торгового флота. Вечером 13 июня группа прошла Ханко и поздним вечером 14 июня встала на якорь близ Хельсинки. Ночью минные заградители приняли на борт финских лоцманов и финских офицеров связи. Вторая группа, получившая наименование «Норд», состояла из заградителей «Танненберг», «Бруммер» и «Ханзештадт Данциг». Она приняла мины и 12 июня вышла из Пиллау, также замаскировав орудия под торговым флангом. 14 и 15 июня немецкие корабли с помощью финских лоцманов бросили якорь среди островов вблизи Турку (Або). К минным постановкам немцами были также привлечены торпедные катера. Немецкие катера были довольно крупными кораблями, и их использование в качестве минных заградителей не должно удивлять. 18 июня катера 1-й флотилии S-26, S-39, S-40, S-101, S-102 и S-103 пристали к причалу на базе вблизи Хельсинки. В тот же день в Турку пришли катера S-41, S-42, S-43, S-44, S-104 и S-105 из состава 2-й флотилии. Ранее эти две флотилии действовали в Ла-Манше и имели большой боевой опыт. Еще одной группой кораблей, перешедших в финские территориальные воды, стали 12 тральщиков с кораблем-маткой «Эльбе». Они вышли из Готенхафена 15 июня и, разделившись надвое, пришли в базы близ Турку и Хельсинки. Общее руководство германскими ВМС в Финском заливе осуществлял штаб во главе с капитаном 1-го ранга Бютовым, находившийся в Хельсинки. Все было готово к проведению крупномасштабной операции по минированию выходов из Финского залива.