Мы, медики Кандагарской медроты, всегда будем помнить нашу Любу. ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ ЛЮБЕ И ВСЕМ ПОГИБШИМ АФГАНСКИМ МАДОННАМ!
Посвящается 20-й годовщине Вывода войск из Афганистана.
Глава 1. Февраль 1984 года
1
– Куда ставить-то? На пол, что ли? Я уже не могу его больше носить, тяжелый оказался! Сегодня мы уже не менее тридцати носилок с тобой перетаскали по лестницам. Руки отваливаются.
Худенький санитар в рваном (с торчащими клочьями ваты) бушлате неопределенного цвета и в шапке-ушанке с развевающимися «ушами» не громко перебрасывался фразами со своим напарником. Тот был одет точно также, впрочем, он и выглядел очень похоже. Ребята валились от усталости, разгружая очередной санитарный автобус с ранеными, доставленными с аэродрома Кабула.
Для эвакуации раненых медицинской службой 40-й армии использовались специально оборудованные самолеты АН-26М «Спасатель». Один такой борт только что прилетел из Кандагара, доставив около десятка раненых. Практически все солдаты и офицеры имели тяжелые ранения, нуждались в специализированной хирургической помощи.
Самым главным советским лечебным учреждением в Афганистане был 650-й военный госпиталь в столице страны. Но при всем желании, стены его не могли растягиваться, как резиновые, чтобы вместить всех поступающих на лечение. Раненые лежали в переполненных палатах, в коридорах, во всех подсобных помещениях. Приходилось применять изобретательность, чтобы втиснуть очередную жертву войны на лечебную кровать. Дежурный врач разрывался, чтобы успевать выполнить возложенные на него обязанности в десятке мест. Поэтому иногда найти доктора было сложно. Санитары с носилками вынуждены были сами придумывать, куда положить тяжелораненых. Порой приходилось обегать много отделений.
Вот и сейчас они сбились с ног, разыскивая свободное местечко для тяжелораненого офицера. Из первого хирургического отделения пришлось уйти ни с чем. Продолжили поиск свободной кровати во втором отделении.
Чтобы немного перевести дух, они положили носилки на пол прямо в холле, заставленном кроватями. Офицера уже начало трясти от холода – тонкое одеяло совсем не грело его голое, исхудавшее тело. Кроме того, он постоянно опасался, что его уронят эти худенькие носильщики, бегая по узким лестницам с этажа на этаж. Падать совсем не хотелось – можно еще сломать себе что-нибудь. Хватало полученных боевых ран. Хирурги Кандагара сделали все, что могли (и даже больше), собрав буквально «по косточкам» сложные переломы правой руки и ноги. Теперь требовались восстановительные операции.
Старший лейтенант осмотрелся по сторонам, насколько это было возможно, лежа на полу на носилках. Впрочем, обзор был ограничен – ряды кроватей вдоль всего пространства холла. По узкому проходу приходилось буквально «ходить бочком», чтобы разойтись со встречным.
Вдруг его лицо озарилось улыбкой. Он даже постарался слегка приподняться, помахав здоровой рукой идущему навстречу человеку в белом халате. Врач тоже заметил его, узнал, приблизился к носилкам.
– Здравствуйте, Борис Владимирович! Вы меня оперировали еще в Кандагаре, когда были на прикомандировании во время рейда; это еще в январе было, в конце месяца. Вот меня и переправили сюда.
– Здравствуй-здравствуй, Саша! Рад тебя видеть! Я уже дней десять, как вернулся из вашего «Сталинграда», то бишь, Кандагара. Здесь все так зовут этот город. А чего это ты на полу лежишь?
– Место мне ребята ищут. Все везде занято. А дежурного врача не нашли. Вот и носят меня по отделениям.
– Это даже лучше, что тебя в наше второе отделение принесли. Здесь и Владимир Михайлович работает. Помнишь его? Он тоже тебя оперировал. Я ему про тебя скажу прямо сейчас. А место мы тебе живо организуем! Не будь я «гость из Питера». Мы ребята настырные. Но мы с моим коллегой здесь сами на птичьих правах, временщики одним словом, не имеем власти. Сейчас я вернусь с дежурным врачом. Пока никуда не уходи, – пошутил на прощание доктор и стремительно двинулся по проходу между кроватями.
Ребята-носильщики устало переглянулись, продолжая топтаться рядом. Они были рады, что не придется больше самим искать свободную кровать.
Вернулся Борис Владимирович довольно быстро. Он оживленно беседовал с высоким крепким мужчиной в белом халате с уставшим, даже изможденным лицом.
– Вот, Андрей Валерьевич, мой «крестничек» из Кандагара. Прошу любить и жаловать. – Он показал на лежащего на носилках офицера. Потом посмотрел на раненого. – Это дежурный врач подполковник медицинской службы Аксак. Он тебе сейчас «как из-под земли» найдет свободное местечко в этой «бочке с селедкой». Сегодня уже с утра было несколько бортов из Шинданда, Джелалабада и Файзабада. Прямо настоящее «нашествие». Но ничего, Саша, не унывай. На улице не останешься. Так ведь, Андрей Валерьевич?
Дежурный врач озабоченно почесал в затылке, крякнул. Потом попросил минутку подождать, сам он скрылся в ближайшей палате.
Борис Владимирович подмигнул старшему лейтенанту, мол, не горюй. Все устроится. Потом он запустил руку в карман халата и с гордым видом извлек упаковку с лекарством:
– Вот, Санька, держи. Это тебе. Как специально для тебя и хранил. Дефицит. Это лидаза. Тут десять ампул со стерильным сухим веществом по 0,1 г. На курс лечения хватит. Очень пригодится для очищения твоих ран. Отдашь своему лечащему врачу строго в руки. Пусть использует в лечении. Скажешь, что от меня.
Раненый кивнул, прижал к груди дорогую коробочку. О действии этого лекарства он хорошо знал. Действительно, царский подарок!
Из палаты вышел дежурный врач. Он с сомнением покачал головой:
– Слышь, Владимирович, есть здесь одно свободное место. Но это резерв. Здесь лежат наши коллеги, врачи раненые.
– Так ведь и это тоже наш коллега. Раненый в рейде хирург, ординатор операционно-перевязочного отделения Кандагарской медроты, Александр Невский.
– Тогда заноси! Нет проблем. С прибытием в славный Кабульский госпиталь, дорогой коллега!
Санитары с видимым облегчением подхватили носилки и внесли их в палату. На двери Невский успел прочесть табличку «Послеоперационная палата 2-го хирургического отделения в/ч пп 94777». Ему досталась крайняя четвертая в ряду кровать. Санитары осторожно переложили раненого офицера и поспешно удалились.
– Здравствуйте, товарищ старший лейтенант! Я вас сразу узнал. Я тут уже около недели лежу.
2
Невский повернул на голос голову. Лежать приходилось только на спине. Но он тоже узнал в говорившем своего прежнего товарища по несчастью – Пшенко Юрия, солдата, которого оперировали с ним в один день, но в разных операционных. Потом они вместе лежали в палате реанимации. Помнится, Юрке тоже сильно досталось: ранение печени и кишечника, пришлось даже удалить часть поврежденных кишок. Потом их с солдатом разлучили, положив в разные палаты. Выходит, парня раньше переправили сюда на лечение. Сейчас он лежал на дополнительной пятой кровати, которая стояла прямо у противоположной стены у дверей. В палате совершенно не было свободного пространства. Но «в тесноте – не в обиде»!