Что могли сделать федералы в случае обнаружения лаза? Они оставили бы на месте пост, а основные силы ушли бы, чтобы подготовиться к штурму. На это эмир Абдулмалик и рассчитывал. Тогда пост можно уничтожить сверху и спокойно выйти. Конечно, сверху хорошо расстреливать Снайперу. Но и без него тоже можно действовать. Пара пулеметов заставит бойцов поста уткнуть головы в камни. В это время откроется лаз, и снизу будет возможность вести огонь на уничтожение. Причем с близкой дистанции. Плохо, что лаз позволяет одновременно стрелять только одному человеку. Зато он же позволяет и гранаты бросать одну за другой. Пост у лаза, даже относительно сильный, уничтожить реально. А если вникнуть в настоящую ситуацию, то эмир обязательно должен рассчитывать на помощь извне, то есть на помощь самого Снайпера. Когда уйдут основные силы, никто не помешает Зауру подключиться к уничтожению поста. Хоть в темноте, хоть в дневное время, он будет иметь возможность простреливать короткое ущелье на всем протяжении от поворота до конца. И не просто простреливать. Он будет иметь возможность уничтожать противника, дабы дать возможность своим товарищам выйти наружу и удалиться куда прикажет эмир. Зная привычку Снайпера не тратить патроны попусту, эмир Абдулмалик должен быть уверен, что Заур с такой задачей справится лучше других.
И пока федералы искали лаз, Снайпер терпеливо ждал. Ему не хватало хладнокровия, чтобы заснуть, хотя эмир именно это посоветовал. Но как тут уснуть, когда беспокойство гложет, и даже проведенная без сна ночь помочь в таком состоянии не может — глаза даже смыкать бесполезно, они сами раскрываются как можно шире. А потом Заур вспомнил, как один залп НУРСов уничтожил целую часть скалы, на которой был когда-то крепкий выход. И никто не мешает вертолету дать точно такой же залп по нижнему входу. И тогда вход будет обрушен, и откроется узкий коридор, идущий в сторону хребта. Конечно, коридор простреливается. Но он может простреливаться с двух сторон, и потому проникнуть по нему внутрь «норы» было реально.
Эта мысль окончательно испортила Снайперу настроение. Значит, не все так гладко, как ожидал Бахтияров. И у федералов есть под рукой мощное оружие, способное и склон осыпать. Может быть, именно с этой целью вертолет и прилетел.
Это была серьезная угроза. И все теперь зависело от того, найдут солдаты лаз или не найдут. Беспокойство толкало Снайпера к действию, но что делать и какие меры следует принимать, он не понимал. И даже сердце в груди стало колотиться сильнее, хотя такого не бывало даже тогда, когда полицейский спецназ атаковал его позицию, а он просто и методично посылал им навстречу пулю за пулей. И совсем не волновался.
Чтобы хоть что-то увидеть и узнать, Снайпер перебежал из-под одиночной скалы на соседний холм, потому что с его вершины видно было начало ущелья, которое все обычно называют «воротами». Створок эти ворота не имеют, тем не менее точно такую же роль исполняют. Правда, то, что за «воротами» происходит, скрывали скалы, потому как ущелье выходит к долине под острым углом. Но с холма видно было и грузовик, и боевую машину пехоты, что в узкие «ворота» проехать, естественно, не смогли. Экипаж БМП состоял из солдат-краснопогонников, которые в глубину ущелья не пошли, но веером рассеялись вокруг «ворот», охраняя подступы к ним. Будь на то разрешение эмира, Снайпер и здесь бы показал себя, как уже показывал не однажды. Эти солдаты были выставлены не в скалах, а на открытом месте и не имели укрытия, чтобы спрятаться от его пуль. Даже маленький окоп для себя вырыть не позаботились. Похоже, надолго задерживаться здесь не собирались. Стрелять в них — одно удовольствие. А глушитель «винтореза» позволил бы всех солдат уничтожить еще до того, как их командир, сидящий на броне башни, сообразил бы, что происходит. Да и командира можно было бы уничтожить в завершение дела. Однако даже одиночный выстрел показал бы уже, что здесь кто-то есть. А эмир Абдулмалик собирался показать, что ущелье необитаемо, а вчерашняя стрельба из пулемета по вертолету — это вообще непонятно из какой оперы действие. И совсем неизвестно, что за человек был вчера на склоне, и совсем уж никому непонятно, как он туда забрался и с какой целью.
Снайперу нельзя было себя обнаруживать, потому что своими выстрелами он показал бы: именно здесь есть база джамаата, которую следует только внимательнее искать, а он охраняет ее, мешает поиску. Выстрел — толчок к повышению внимания, выстрел — стимул к упорству. И, сообразив что к чему, федералы охраняли бы ущелье. Возможно, поступили бы еще проще — просто разбомбили бы его, заживо похоронив и эмира и всех его подвижников под обвалами. И все это мог наделать только один выстрел психически неустойчивого человека. Но Снайпер имел психическую устойчивость. Именно за это и ценил его эмир. Он умел соображать в трудной ситуации и выдавать свой джамаат не собирался…
* * *
За все время ожидания раздалось только несколько коротких пулеметных очередей. В одну сторону, без ответа, чего не бывает в обычном бою. Стрелял, похоже, опять вертолет. Но не НУРСами, как минувшим днем. Что он мог разбить пулеметом? Может быть, он и не разбивал, может, он показывал солдатам внизу, где находился пулеметчик минувшим днем? Но солдатам туда не подняться. А если даже и смогут, если у них получится высадиться с помощью вертолета, это ничего не даст. Эмир вечером посылал двоих бойцов на проверку. Проход завален, и пробраться там не сможет даже мышь.
А потом снова стало тихо. Настолько тихо, что Снайпера от скуки даже в сон потянуло. И веки стали сами собой смыкаться. Бессонная ночь и усталость, накопившаяся за эту ночь, сказывались на его состоянии. На вершине холма трава была достаточной высоты, чтобы скрыть спящего человека. И Снайпер, положив локоть под голову и сжав в руке свой «винторез», уснул, готовый, как ему самому казалось, очнуться при малейших признаках тревоги.
И проснулся он, как и думал, от посторонних звуков, но проснулся сразу с ясной головой. Сразу все вспомнил, все осознал, в том числе и свое положение. И голову не вскидывал, а только поднял плавно, выглядывая поверх травы. И сразу понял, отчего проснулся. Чуть в стороне от снайпера пролетел вертолет. Он удалялся не в ту сторону, откуда прилетел, но, и это было главное, он удалялся. И около «ворот» ущелья было оживленно. Солдаты с БМП покинули свои посты и садились в свою машину через задние двери. А другие солдаты загружались в грузовик. Значит, вход в «нору» они найти не смогли. Или искать не умеют, или маскировка в самом деле настолько хороша, что только знающий, где расположен вход, человек безошибочно к нему выйдет.
Двигатели уже работали, и, казалось, ветер доносил до Снайпера запах сгоревшей не полностью солярки, хотя быть этого не могло. И ветер был слишком слабым, и расстояние такое, что запах доноситься не должен. Просто из-за напряженных до предела нервов на уровне подсознания чудился этот запах. Еще через минуту сначала поехала боевая машина пехоты, потом и грузовик двинулся следом. Снайпер провожал федеральную технику глазами, но не через прицел винтовки, как это делал иной раз. Через прицел он провожал противника, когда не имел возможности стрелять, но был зол на него. Сейчас же Снайпер чувствовал радость, что опасность миновала и все закончилось удачно. Иначе федералы не уезжали бы, иначе завязался бы бой, была бы предпринята какая-то попытка штурма, и тогда снайперу пришлось бы ввязаться основательно и основательно сократить численный состав прибывшего боевого подразделения. Что это были за войска, Снайпер не понял. Наверное, какой-нибудь спецназ. Он пытался вначале рассмотреть нарукавную эмблему солдат, но потом бросил это дело — не получилось. Хотя только спецназ позволяет себе такую вольность в форме одежды. Кто берет на голове носил, кто бандану, кто вообще голову ничем не прикрывал. И ни одной каски не было, хотя у некоторых солдат каска была пристегнута на спине к ремню. Но и смысла разбираться с тем, что это были за войска, Снайпер не видел.